Виноградник Ярраби - Иден Дороти - Страница 64

Перемены тут произошли огромные. Появилось много новых улиц, застроенных небольшими аккуратными домиками из кирпича или песчаника. В центре города было сооружено несколько отличных общественных зданий. В гавани стояли суда самых разных размеров — от четырехмачтовых шхун до маленьких гребных лодчонок, на которых катали желающих. По пыльным улицам тарахтели экипажи. После столь длительного пребывания в сельской местности постоянно царившая здесь сутолока бодрила. Юджиния заметила множество новых процветающих магазинов, разнообразие товаров и явное улучшение их качества, модно одетых женщин.

Ее приятно удивил комфорт отеля, в котором они остановились. Комната, отведенная им с Гилбертом, была большая и прохладная, белье — безукоризненно чистое, умывальник и туалетный столик оборудованы всем, что могло ей понадобиться. Когда Юджиния дернула шнурок звонка, появилась вежливая, приветливая горничная, изъявившая полную готовность сделать все, что ей прикажут. Разрисованная цветами и огороженная ширмой ванна была наполнена водой; в номер принесли поднос со свежезаваренным чаем и только что испеченными лепешками; одежду, испачканную в дороге, унесли постирать и погладить. Здесь, похоже, можно получить все, чтобы чувствовать себя вполне удобно.

— Довольны, милая? — поинтересовался Гилберт любезным, но без особых эмоций голосом, каким он теперь слишком часто разговаривал с женой. Они нынче даже почти не ссорились, так как его трудно было раззадорить. Юджиния с горечью думала: как видно, ссориться с тем, к кому больше не испытываешь страсти, просто неинтересно.

Юджинию продолжало мучить старое ощущение вины. И к ее величайшей тревоге, выяснилось, что с этим еще не покончено — по крайней мере так ее информировала Бесс Келли.

Бесс превратилась в уютную толстушку. Эдмунд преуспел на деловом поприще, и теперь они жили в просторном доме, построенном в более фешенебельном районе. Том отсутствовал — он учился в школе-интернате. Девочки были веселые, но некрасивые и говорили с австралийским акцентом. Ни в коем случае нельзя допустить, чтобы Аделаида научилась так говорить.

— Ну что ж, должна вам кое-что сказать. Мы тут судили-рядили, станете ли вы типичной сельской жительницей. Плохо же мы вас знали!

— Глупости! Как я могу претендовать на то, что не отстаю от моды?

— Да, на балу будет немало эффектных нарядов. Но я не думаю, чтобы вы остались незамеченной. Гилберт этого не допустит. Он все так же гордится вами, как и прежде?

— В общем, да. Думаю, я занимаю место где-то между Ярраби с его винами и детьми.

— Юджиния, уж не прозвучала ли в вашем голосе саркастическая нотка? Вы что, ссоритесь с Гилбертом? — Вид у Бесс стал встревоженным и несколько рассеянным. Она коротко приказала детям выйти из комнаты.

— Конечно, ссоримся время от времени, — ответила Юджиния. Разве этого не происходит со всеми мужьями и женами? Почему вы спрашиваете?

— Да просто... Ходят разные слухи... У людей такие злые языки!

— Дорогая Бесс, что вы имеете в виду? Выражайтесь яснее.

— Я говорю о том ирландце, что рисовал ваш портрет. Когда он выпьет лишку бренди, то начинает слишком много говорить. Я уверена, что это делается без злого умысла. Когда он трезв, он совершенно обворожителен.

Юджиния сначала вспыхнула, потом вдруг побелела:

— Он в Сиднее?

— Да. Говорят, что его книга скоро будет издана и что это ценное пособие по флоре и фауне Австралии. Но на балу его не будет, так что можете не опасаться, что он поставит вас в неловкое положение.

— Его не пригласили?

— Нет, учитывая его... непредсказуемое поведение.

Юджиния улыбнулась легкой грустной улыбкой:

— Вы нашли очень щадящую формулу, Бесс. Но, я полагаю, на балу будет множество австралийских, английских и ирландских джентльменов, чье поведение не так-то легко предсказать. Я не заметила в этой стране выраженной склонности к трезвости — тут я не делаю исключения и для собственного супруга.

— Все это совершенно справедливо, если только вы не питаете до сих пор нежных чувств к нему, — пробормотала Бесс.

— Нежных чувств к кому? — спросила Юджиния, вдернув подбородок. — К мистеру О’Коннору?

— Он, кажется, говорил что-то об имеющихся у него письмах, — корчась от неловкости, вымолвила Бесс. — Я надеюсь лишь, что они не будут гулять по рукам.

Юджиния пыталась скрыть свое потрясение, но целую минуту не могла выговорить ни слова.

— Ах, нельзя этого допустить! Вы согласны?

— Я подумала, мне следует вас предостеречь. Вы могли об этом услышать от кого-нибудь менее сострадательного. Этот город — просто чудовищный рассадник сплетен.

Юджиния распрямила плечи. Она решила, что долгое путешествие все-таки ее утомило. Сердце неприятно щемило.

— Я думаю, все города полны сплетен. Все будет в порядке. Колм — джентльмен.

— Когда трезв, — вставила Бесс. — А это бывает нечасто. — Хотя ей не хотелось ничего больше говорить, она все-таки добавила: — Я обязана вам это сказать, Юджиния. Следует предпринять что-то более решительное, нежели просто полагаться на его джентльменство.

Юджиния широко раскрыла глаза:

— Вы что, хотите сказать — мне следует попросить его вернуть письма?

— Это было бы самое правильное, дорогая.

— Снова увидеть его!

— Я могла бы отправиться с вами, если хотите. Мы могли бы сесть в экипаж и объехать все бухты. Вам вообще следует на них посмотреть. Они очень красивы — Роуз-бэй, Дабл-бэй, Рашкаттерс-бэй.

— Колм писал мне, что живет в какой-то хижине.

— Да, я ее видела издали. Строеньице очень жалкое. И стоит в полном одиночестве. Сэм может присмотреть за лошадьми, пока мы с полчаса побродим по берегу.

— Сэм?

— Теперь у нас есть кучер, — с гордостью сказала Бесс. — Угрюмый старик, но сплетнями не занимается. Да и в любом случае он решит, что нам просто захотелось подышать морским воздухом.

— Вы уже все устроили!

— Мне Эдмунд велел это сделать, — призналась Бесс. — Он сказал, что будет ужасно жаль, если эта сплетня получит распространение в тот самый момент, когда вы с Гилбертом находитесь в Сиднее. Вы наивны, Юджиния. Вас всю жизнь слишком от всего оберегали. Вам трудно даже представить себе, до чего люди могут быть подлы, особенно если кому-то завидуют. А я могу вас заверить, что здешние дамы — если можно назвать их дамами — обязательно станут завидовать. И мужчины станут. Я знаю, что у Гилберта сейчас неприятности с виноградником, но он такая видная фигура! Вы оба ценное достояние колонии, и я вас люблю. Я не допущу, чтобы вы оказались в самой гуще гнусного скандала, устроенного, ко всему прочему, ирландским пропойцей.

— Так его называл Гилберт. Вы на стороне Гилберта, Бесс.

— Ах вы, глупенькая, наивная малышка! Я на стороне вас обоих. Брак, знаете ли, — это на всю жизнь. Так что надо позаботиться о том, чтобы он оказался счастливым. Если вам так уж необходимо иметь любовника, по крайней мере подождите, пока не станете старше.

Юджиния попробовала рассмеяться.

— Бесс! Какой вы стали светски искушенной!

— А вы вот совсем не искушенная, моя дорогая. Пора проснуться.

— Да я уже давно проснулась! Неужели вы не видите, что я уже не так молода и наивна? Все дело заключалось только в том, что я слишком долго тосковала по родине. — Глаза у Юджинии были полны страдания. — Колм это понимал. Я находила для себя прибежище в письмах, не думая, как все это действует на него. Меня постоянно гложет мысль, что это я снова толкнула его к пьянству.

Бесс с крайне скептическим видом покачала головой:

— Вы ведь не очень много знаете и о том, какой это страшный бич — выпивка. Признайтесь!

— Не презирайте меня, Бесс!

— Я не презираю вас. Я презираю Колма О’Коннора за то, что он использовал в своих целях наивное существо.

— Я думаю, он тоже наивен.

— В таком случае и ему пора проснуться. Я заеду за вами в отель завтра в три часа дня. Скажите Гилберту, что я повезу вас покататься.