Неведомые дороги (сборник) - Кунц Дин Рей - Страница 43

Глава 4

В этом мире его назвали Растением. Во всяком случае, это слово мелькнуло в мозгу его первого Хозяина. Оно не было растением, но приняло имя, которым нарек его Тил Пливер.

Растение полностью вышло из земли, в которой провело сотни лет, и переместилось в тело Хозяина. Потом зарастило бескровные раны, через которые вошло в Пливера.

Ему понадобилось десять минут, чтобы узнать о физиологии человеческого организма больше, чем знали люди. Во-первых, они, похоже, не понимали, что обладают способностью к самолечению, как, впрочем, и способностью во много раз замедлять процесс старения клеток своего организма. Жили они недолго, не подозревая о заложенном в них потенциале, обеспечивающем почти бессмертие. Какое-то событие, имевшее место быть в процессе эволюции этого вида, создало психологический барьер, не позволяющий им полностью контролировать состояние тела.

Странно.

Сидя на камне меж двух сосен, в теле Тила Пливера, Растение потратило еще восемнадцать минут, чтобы оценить возможности и принципы действия человеческого мозга. Это был едва ли не самый интересный мозг из встреченных Растением во вселенной: сложный, мощный, хотя несколько... неуравновешенный.

Эта инкарнация обещала много необычных впечатлений.

Растение поднялось с камня, подхватило карабин, принадлежащий Хозяину, и направилось по заросшему лесом склону к тому месту, где Тил Пливер оставил джип-универсал. Охотиться на оленей Растение не собиралось.

Глава 5

В понедельник утром Джек Кэсуэлл сидел за кухонным столом и наблюдал, как его жена собирается в школу, отдавая себе отчет, что он – самый счастливый человек в мире. Красивое лицо, стройная фигура, длинные ноги, высокая грудь. Джеку иногда казалось, что происходящее с ним – не настоящая жизнь, а сладкий сон, потому что в реальном мире он не мог жениться на таком сокровище, как Лаура.

Она сняла с крючка коричневый шарфик, повязала на шею, перекрестила концы с бахромой на груди. Повернулась к чуть запотевшей стеклянной панели двери, посмотрела на большой термометр, висевший на крыльце.

– Тридцать восемь градусов[16], а еще конец октября.

Классическим лицом в обрамлении густых, мягких, сверкающих каштановых волос она напоминала Веронику Лейк[17], кинозвезду давно ушедших дней. Огромные, выразительные темно-карие глаза Лауры иногда казались черными. Джеку не приходилось видеть более чистых, более прямых глаз. Он сомневался, что кто-либо мог смотреть в эти глаза и лгать... или не влюбиться в женщину, на лице которой они сияли.

Сняв с другого крючка старое коричневое пальто, застегивая пуговицы, Лаура продолжила:

– В этом году снег точно выпадет до Дня Благодарения[18], и я готова спорить, что у нас будет снежное Рождество, к январю просто засыплет снегом.

– Я бы с удовольствием просидел с тобой в снежном плену шесть, а то и восемь месяцев, – ответил Джек. – Мы вдвоем, снега по конек крыши, так что нам не остается ничего другого, как оставаться в постели, под одеялами, делясь теплом тел, чтобы выжить.

Улыбаясь, она подошла к нему, наклонилась, поцеловала в щеку.

– Джексон, – такое она дала ему прозвище, – ты меня так возбуждаешь, что тепла, которые произведут наши тела, вполне хватит на обогрев, даже если снега навалит на милю выше крыши. Какой бы холод ни царил вне этих стен, в доме температура не упадет ниже ста градусов[19], так что на полу разрастутся джунгли, по стенам поползут лианы, а в углах угнездится тропическая плесень.

Она прошла в гостиную, чтобы взять брифкейс, лежавший на письменном столе, за которым она готовилась к урокам.

Джек поднялся. Ноги этим утром слушались его хуже, чем обычно, но он все равно мог передвигаться без трости. Начал собирать грязные тарелки, продолжая думать о том, какой же он счастливчик.

Лаура могла бы покорить любого мужчину, однако выбрала мужа с ничем не примечательной внешностью и ногами, которые не держали его без стальных протезов. С ее внешностью и умом она могла бы выйти замуж за богача или, поехав в большой город, сделать там блестящую карьеру. Вместо этого она предпочла простую жизнь учительницы и жены писателя, который боролся за место под солнцем, отказалась от особняков в пользу небольшого домика у самого леса, вместо лимузина ездила на трехлетней "Тойоте".

Когда Лаура вернулась на кухню с брифкейсом в руке, Джек ставил тарелки в раковину.

– Тебе недостает лимузинов?

Она недоумевающе моргнула.

– О чем ты?

Он вздохнул, оперся о разделочный столик.

– Иногда я тревожусь. Может...

Она подошла к нему.

– Может, что?

– Ты так мало получаешь от этой жизни, гораздо меньше того, что заслуживаешь. Лаура, ты рождена для лимузинов, особняков, лыжных курортов в Швейцарии. Ты имеешь на них полное право.

Она улыбнулась.

– Ты очень милый, но очень глупый. Я бы скучала в лимузине. Мне нравится сидеть за рулем. Это такое удовольствие – вести машину. А если бы я жила в особняке, то чувствовала бы себя горошиной в бочке. Мне нравятся уютные дома. Поскольку на горных лыжах я не катаюсь, в Швейцарии мне делать совершенно нечего. И хотя я люблю их часы и шоколад, я бы сошла с ума от швейцарского йодля[20], который не умолкает двадцать четыре часа в сутки.

Джек положил руки жене на плечи.

– Ты действительно счастлива?

– Послушай, Джексон, ты любишь меня всем сердцем, и я это знаю. Чувствую постоянно, и это любовь, которую не удается познать большинству женщин. С тобой я счастливее, чем с кем бы то ни было. И я получаю удовольствие от своей работы. Учить – это ни с чем не сравнимое наслаждение, если действительно стараешься наполнить знанием головы этих маленьких демонов. И потом, со временем ты прославишься, станешь самым знаменитым автором детективов после Раймонда Чандлера. Я это точно знаю. Так что прекращай болтать глупости, а не то я опоздаю на работу.

Она вновь поцеловала его, направилась к двери, послала ему воздушный поцелуй, вышла на крыльцо, легко сбежала по ступенькам к "Тойоте", припаркованной на гравии подъездной дорожки.

Джек схватил трость, прислоненную к одному из стульев. С ее помощью он мог передвигаться быстрее, чем на протезах. Стер конденсат со стекла, наблюдая, как жена прогревает двигатель. Облака пара вырывались из выхлопной трубы. Она выехала на шоссе и повернула к школе, расположенной в трех милях от их дома. Джек стоял у окна, пока "Тойота" не исчезла из виду.

Джек тревожился за Лауру, хотя не встречал человека со столь решительным характером и уверенностью в себе. Но в мире хватало опасностей, даже в таком тихом уголке, как Сосновый округ. И люди, в том числе и самые сильные, внезапно попадали под колесо судьбы, которое перемалывало всех без исключения.

– Береги себя, – прошептал он. – Береги себя и возвращайся ко мне.

Глава 6

По лесной дороге Растение доехало в разбитом джипе Тила Пливера до асфальтированного шоссе и повернуло направо. Через милю холмы уступили место равнине, а лес – полям.

У первого же дома Растение остановилось и вылезло из кабины. Информация, имевшаяся в памяти Хозяина, подсказала, что "здесь живут Холлиуэллы". Подойдя к двери, оно сильно постучало.

Дверь открыла миссис Холлиуэлл – миловидная дама тридцати с небольшим лет. Она вытирала руки о фартук в сине-белую клетку.

– О, мистер Пливер, не так ли?

Растение выбросило щупальца из пальцев Хозяина. Гибкие черные лианы оплели женщину, пригвоздили к полу. Когда миссис Холлиуэлл закричала, толстое щупальце-труба выдвинулось из открытого рта Пливера, пронзило грудь женщины, слилось с ее плотью.