Лицо страха - Кунц Дин Рей - Страница 41

— А мы не попадемся на этом?

— Мы оба знаем полицейских. Кого будут искать полицейские? Известных пациентов с умственными отклонениями. Известных преступников. Известных радикалов. Людей, которые имели бы какие-то мотивы. У нас есть мотив, но им вовек не докопаться до него.

— Если мы разработаем каждую деталь, тщательно спланируем, черт побери, мы могли бы сделать это.

— Ты знаешь, что Леопольд написал Лоебу перед тем, как они убили Бобби Франкса? Сверхчеловек не несет никакой ответственности, что бы он ни сделал, кроме одного преступления, которое он может совершить, — сделать ошибку.

— Если мы сделаем что-то подобное...

— Если?

— Ты берешься за это?

— А ты, Дуайт?

— Мы начнем с женщин?

— Да.

— Будем их убивать?

— Да.

— Билли?..

— Будем их сначала насиловать?

— Ну да.

— Это будет даже весело.

Боллинджер высунулся из окна, посмотрел по обеим сторонам вдоль выступа. Харриса не было на стене здания, выходившей на боковую улицу.

— Хотя костыли торчали из камня рядом с окном, как и тогда, когда он стрелял в Харриса, веревка, которая была привязана к одному из них, исчезла.

Боллинджер выполз на подоконник, высунулся из окна насколько мог и заглянул за выступ. Тело женщины должно было лежать внизу, на улице. Но трупа не было. Ничего, кроме мягкого блеска свежего снега.

Проклятье, она не упала! Он не попал в эту суку!

— Почему эти люди никак не умрут?

Разъяренный, он вернулся в комнату, подальше от ветра и снега. Выскочив из офиса, он побежал по коридору к ближайшей пожарной лестнице.

Конни хотелось спускаться с закрытыми глазами. Балансируя на стене небоскреба на высоте двадцати трех этажей от Лексингтон-авеню без страховочной привязи, она лишилась присутствия духа от всего происходящего.

Правая рука сзади.

Левая рука впереди.

Правая рука тормозящая.

Левая рука направляющая.

Ноги прямые и прочно стоят на стене.

Повторяя про себя все, чему Грэхем учил ее, она оттолкнулась от здания. И задохнулась. Ей показалось, что она совершила убийственный прыжок.

Когда она отлетела, то обнаружила, что держалась за веревку левой рукой слишком крепко. Левая направляющая. Правая тормозящая. Она ослабила хватку на веревке перед собой и соскользнула вниз на некоторое расстояние, прежде чем затормозила.

Она неправильно приближалась к стене. Ее ноги не были прямо перед ней, и они не были согнуты. Не контролируя себя, она повернулась направо и ударилась плечом о гранит. Столкновение было не слишком сильным, чтобы сломать кость, но удар все-таки был довольно ощутим.

Это ошеломило ее, но она не выпустила веревки. Она снова поставила ноги на стену. Заняла правильную позицию, потрясла головой, чтобы все прояснилось. Посмотрев налево, увидела Грэхема в трех метрах и кивнула, чтобы он знал: она в порядке. Затем оттолкнулась с силой, скользнула вниз, вернулась назад к стене. В этот раз она не сделала ни одной ошибки.

Улыбаясь, Грэхем смотрел, как Конни сделала еще несколько шагов вдоль стены. Его восхищали ее стойкость и решимость. В ней действительно было что-то от Норы Чарлз, да и чертовски много от Ника тоже.

Когда он увидел, что она приобрела сноровку в спуске — ее стиль был грубым, но сносным, — он оттолкнулся от стены. Он спускался на большее расстояние, чем она на каждой дуге, и достиг восемнадцатого этажа раньше ее.

Закрепившись на почти несуществующем оконном выступе, он разбил оба оконных стекла и присоединил карабин к центральной металлической стойке. Когда он пристегнул страховочный трос к карабину, он освободил от тяжести основной трос и выдернул его из верхнего крепления. Поймав веревку, прикрепил ее к карабину перед собой и занял позицию для спуска.

Рядом с ним, метрах в трех, Конни тоже приготовилась к спуску.

Он оттолкнулся в пространство.

Его удивляло не только то, как хорошо он помнил всю технику и навыки подъема, но и как быстро исчезли остатки его страхов. Он все еще боялся, но не так противоестественно, как раньше. Необходимость и любовь Конни совершили чудо, которое не удалось ни одному психиатру.

Он уже начал подумывать о том, что они смогут спастись. Его левая рука ныла в том месте, где ее задела пуля, и пальцы на этой руке задеревенели. Боль в его покалеченной ноге стала постоянной и все усиливалась, что заставляло его крепче стискивать зубы, но это не слишком влияло на его спуск.

За пару шагов он достиг семнадцатого этажа. В два с небольшим прыжка он добрался до выступа окна на шестнадцатом этаже, где Фрэнк Боллинджер решил устроить засаду.

Окно было закрыто, однако шторы отодвинуты. В офисе тускло светила настольная лампа.

Боллинджер находился по другую сторону стекла. Он пытался поднять задвижку.

«Нет!» — подумал Грэхем.

И в тот самый момент, когда его ботинки коснулись оконного выступа, он оттолкнулся от него прочь.

Боллинджер увидел его и выстрелил, даже не пытаясь открыть раму окна. Стекло посыпалось в ночь.

Хотя Боллинджер среагировал быстро, Грэхем уже был недосягаем для него. Он прильнул к стене в двух — двух с половиной метрах ниже Боллинджера, оттолкнулся снова, задержался на выступе окна на пятнадцатом этаже.

Грэхем посмотрел вверх и увидел пламя, коротко вспыхнувшее в дуле пистолета, когда Боллинджер стрелял в Конни.

Выстрел сбил ее с ритма. Она снова ударилась плечом о стену. Но потом быстро поставила ноги на стену перед собой и оттолкнулась.

Боллинджер снова выстрелил.

41

Боллинджер понял, что не задел ни одного из них.

Он выскочил из офиса и побежал к лифту; включив контрольную панель, нажал на кнопку десятого этажа.

Как только лифт начал спускаться, он подумал о плане, который они с Билли разработали вчера.

— Ты должен убить Харриса первым. Делай что хочешь с женщиной, но обязательно зарежь ее.

— Я всегда убиваю их так. Эта мысль у меня на первом плане.

— Тебе следует убить Харриса там, где это произведет меньше всего беспорядка, где ты потом все можешь убрать.

— Убрать?

— Когда ты разделаешься с женщиной, ты вернешься назад к Харрису, вытрешь все капли крови вокруг него и завернешь его тело в пластиковый мешок. Поэтому не убивай его на ковре, где могут остаться пятна. Завлеки его в комнату с кафельными полами, может быть, в ванную.

— Завернуть его в мешок?

— Я буду ждать тебя позади «Бовертон-билдинг» в десять часов. Ты вынесешь тело ко мне, и мы засунем его в автомобиль. Позднее мы вывезем его из города и сожжем в подходящем месте.

— Сожжем его? Зачем?

— Мы постараемся заставить полицию думать, что Харрис убил свою любовницу, что он — Мясник. Для этого я позвоню в отдел по расследованию убийств и изменю свой голос. Я скопирую Харриса и скажу им, что я — Мясник.

— Чтобы сбить их с толку?

— Ты уловил.

— Рано или поздно они обнаружат обман.

— Да, очевидно. Но несколько недель, может быть, даже несколько месяцев они будут искать Харриса. У них не будет ни одного шанса найти путь, который приведет их к нам.

— То есть классически подложить свинью.

— Точно.

— Это даст нам время?

— Да.

— Сделать все, что мы хотим.

— Почти все.

План рухнул.

Было чертовски трудно убить этого ясновидящего.

Двери лифта открылись.

Боллинджер споткнулся при выходе из лифта и упал. Пистолет выскочил из его руки и отлетел к стенке.

Он поднялся на колени и вытер пот, застилавший ему глаза.

Он позвал:

— Билли? — но по-прежнему оставался один.

Кашляя, шмыгая носом, он медленно подполз к пистолету, зажал его в правой руке и поднялся.

Он прошел через темный коридор к дверям офиса, окна которого выходили на Лексингтон-авеню.