Ледяная тюрьма - Кунц Дин Рей - Страница 10

Преодолевая страх, она все же попыталась подняться. И едва ей удалось встать на ноги, твердь под ними опять заходила ходуном — это под ледник протолкался первый вал цунами. Двигатели снегоходов были на ходу — машины прогревались перед переходом по леднику — они ведь собирались еще сегодня вернуться на станцию Эджуэй. Фары аэросаней освещали валящийся с неба снег, и Рита могла заметить на почти отвесно уходящей на пятнадцать метров ввысь стенке ледяной гряды появление первой широкой трещины. Эта гряда укрывала их временный лагерь от ветра и прочих неприятностей, но теперь сама становилась опасной. Потом ответвлением от первой зазмеилась, становясь все шире, вторая трещина, а там и третья, четвертая, десятая, сотая — пока не возникла паутина неровных линий, делающая торос похожим на ветровое стекло автомобиля, в которое угодил метко брошенный камень. Вся лицевая сторона ледяной гряды выглядела теперь так, что того и гляди рухнет или рассыплется в прах.

Рита закричала Фишеру, все еще остававшемуся в иглу:

— Беги! Франц! Вылезай!

Потом последовала собственному совету, не осмелившись оглянуться.

Шестидесятый заряд ничем не отличался от предыдущих пятидесяти девяти, уже установленных в скважине во льду: цилиндр длиной в сто пятьдесят два сантиметра и диаметром в пять и шесть десятых сантиметра, кромки закруглены. Хитроумный часовой «механизм» (в сущности, электронное устройство) и детонатор занимали дно цилиндра. Срабатывание всех шестидесяти взрывпакетов было синхронизировано и точно размерено во времени. Остальной объем тубуса был заполнен пластиковой взрывчаткой. К верхушке тубуса было приварено кольцо с карабинным зажимом, куда можно вставить цепь, чтобы в случае надобности цилиндрический тубус мог быть извлечен из ствола скважины.

Харри Карпентер отмотал довольно большой отрезок стальной цепи от вала ручной лебедки и вставил тубус — тринадцать с половиной килограмм корпуса и сорок пять кило с небольшим взрывчатки — в узкое отверстие, действуя со всеми должными предосторожностями. Как-никак заряд по мощности был эквивалентен тысяче тремстам шестидесяти килограммам тринитротолуола. Цилиндр, опускаясь в ствол скважины, утянул за собой почти двадцать четыре метра цепи, пока не достиг дна уходящей на двадцать шесть с половиной метров вглубь скважины. После этого Харри закрепил верхнее, свободное звено цепи во втором карабине, потом потянул за цепь, чтобы она поплотнее, хотя и не без провисания, прилегала к стенке скважины, а затем накинул карабин на колышек, прочно вбитый в лед рядом со скважиной.

Пит Джонсон находился рядом, следя за действиями Харри. Повернув голову в направлении француза, он закричал, превозмогая пронзительный вой ветра:

— Все готово, Клод.

На электроплитке, установленной поверх полозьев грузового прицепа, стоял бочонок, который они недавно наполнили снегом. Снег успел не только растаять, но и превратиться в кипяток. Отрывающийся от бурлящей поверхности пар, не успев толком подняться, замерзал, превращаясь в облачко поблескивающих кристалликов, и эти льдинки незамедлительно исчезали в подхватывающем их снежном водовороте. Словно нескончаемая вереница призрачных духов рвалась на волю из какого-то колдовского котла, чтобы разлететься по всему свету.

Клод Жобер вставил в клапан бочонка металлическую гильзу, которой заканчивался один конец шланга. Потом он открыл клапан бочонка и подал второй конец шланга с сужающимся носиком ожидавшему Карпентеру.

Харри вставил носик шланга в выходное отверстие скважины и отвернул кран на носике. Горячая вода потекла в пробуренный ствол. Через три минуты отверстие во льду исчезло — бомба оказалась надежно запечатанной в толще льда ледяной же пробкой.

Оставь они скважину незапечатанной, с зияющей дырой во льду, то взрыв мог бы получиться не таким направленным, как задумано, — часть взрывной энергии двинулась бы по пути наименьшего сопротивления, то есть по пустому стволу скважины. И пропала бы зря. Конечно, когда в ночи, вместе с остальными зарядами, громыхнет и этот, свежий лед, запечатавший скважину, вылетит под напором ударной волны, как пробка из бутылки шампанского, но все равно потери энергии будут допустимыми и не помешают плану осуществиться.

Пит Джонсон потыкал пальцем в перчатке в ледяную пробку.

— Ну, вот теперь можно и на Эдж...

Ледник под ними зашевелился, подался вперед, а потом встал дыбом перед их глазами, сначала вереща, словно исполинское сказочное чудище, а потом, порыкивая, осел на прежнее свое место.

Харри упал на лед ничком. Защитные очки впились в щеки и надбровья. Глаза заслезились, и, пока разливающаяся по лицу боль не добралась до височных костей, он какое-то время ничего не видел. Он почувствовал сначала тепло, а потом и металлический привкус на губах: кровь потекла из носа.

Пит и Клод, падая, обхватили друг друга. Харри взглянул на них: зрелище было забавное, обнявшиеся мужчины — словно борцы на ковре.

Лед опять дрогнул.

Харри откатился к одному из снегоходов. Машина подрагивала, подпрыгивая на месте на своих лыжах. Он схватился за что-то выступающее из корпуса обеими руками, моля бога о том, чтобы это средство передвижения не опрокинулось на него.

Первым делом, когда твердь заколебалась, он подумал, что заряд взорвался и осколки угодили ему в лицо, стало быть, он или уже умер или умирает. Но когда толчок повторился, до него дошло, что это скорее всего даже не землетрясение: просто под толщей льда ходят ходуном приливные волны, порожденные, несомненно, подземным толчком.

Когда накатила третья ударная волна, белый свет вокруг Харри затрещал и заскрипел так, будто бы пробудилось от долгого летаргического сна какое-то доисторическое существо и, обнаружив себя заключенным в ледовом узилище, стало рваться на волю. Харри вдруг понял, что завис или, лучше сказать, прилепился к верхушке круто уходящего вниз откоса. Только чудо да еще инерция удерживали его тело на глади, лишенной каких-то шероховатостей, за которые можно было бы зацепиться. В любое мгновение он может сорваться, точнее, соскользнуть по ледяной горке на дно пропасти, увлекая за собой недавнюю опору — снегоход, который скорее всего обрушится на него сверху.

Откуда-то, пробиваясь сквозь ночь и ветер, доходили трески крушащегося и перемалывающегося льда: мир, казалось, такой незыблемый, давал знать этими зловещими воплями о своем несогласии с тем, что ему приходится разламываться на куски. На мгновение рев этот стал невыносимо громким, прозвучав совсем рядом, и Харри оцепенел, ожидая еще худшего.

Потом, так же внезапно, как и появился — на все про все ушла едва ли минута, — весь этот ужас исчез, улетучился. Ледяная равнина, дрогнув, осела, снова став ровной — и неподвижной — твердью.

Рита наконец решила, что убежала достаточно далеко, чтобы не бояться лавины, в которую в любое мгновение мог обратиться гребень тороса. Остановившись, она повернулась к лагерю. Никто за ней не бежал. Франц, похоже, так и не вылезал из иглу.

Здоровенный кусок барического гребня величиной с хороший грузовик с кряканьем оторвался от ледяной гряды и с завораживающим изяществом стал опускаться вниз. Ухнув в самое восточное иглу, глыба уничтожила не только домик, который, к счастью, был нежилым, но и былое сходство временного лагеря с полумесяцем. Надувной чум под обрушившейся на него тяжестью лопнул, словно детский шарик.

— Франц!

Стала крошиться, а потом валиться на лагерь куда более обширная часть гребня. Ледяные полотнища, шпили, балки, кругляки, горбыли падали на лагерь, разлетаясь по нему холодной шрапнелью. Лавина сплющила иглу, стоявшее посередине былого полумесяца, опрокинула один снегоход, сместила западное иглу, ударив в его стенку так, что распахнулась дверь, та самая, из которой так до сих пор и не показался Франц. Наконец, ледяной поток рассыпался на тысячи холодных брызг, сверкнувших, как ливень искр или падающих звезд.

Ей опять было шесть лет, и она кричала, пока не перехватило горло, — и вдруг перестала понимать, Франца или же своих родителей она зовет на помощь.