Хроники Дебила. Свиток 1. Волшебный Меч - Чекрыгин Егор - Страница 42

А мне-то какая выгода от всего этого? Может быть, еще возможно все это дело как-то завернуть? Ну там видение увидеть?.. С духами посоветоваться? Но тогда местный пахан и Царь Царей по совместительству станет моим злейшим врагом. А одно дело, на пирах перед ним гоношиться и гонор свой показывать, а совсем другое – находиться в состоянии реальной конфронтации. Тогда уж в этой Олидике мне точно жизни не будет и по-любому придется убираться куда подальше. Так может, логичнее убраться подальше сразу, сохранив хотя бы формально хорошие отношения с Царем Царей Мордуем?

Опять же, верблюжатники эти. Хотя за последние денечки я про них почти и не вспоминал, благо с высоты горы, на которой расположена крепость, они кажутся жалкими муравьишками… Но ведь ребятки-то никуда не пропали. Лагерь их по-прежнему стоит посереди долины. И не надо забывать еще о войске, гуляющем по степи…

Я в том смысле, что, если бы у местных работала товарная биржа, харчи бы уже резко подскочили в цене. Потому как весна в самом разгаре, а никто особо не пашет, не сеет. В «крепости» я особых угодий не заметил, так, с десяток небольших огородиков где-то за поселком. Судя по всему, серьезно земледелием занимались в долине, а тут была производственная база. А когда пришли враги, земледельцы побросали свои участки и сбежали под защиту крепости, и земля там стоит необработанная…Так что вполне вероятно, что к следующей зиме жрать тут будет нечего. И нам с Лга’нхи лучше бы слинять отсюда куда подальше, в сытые края. Только бы он не подписал с Мордуем военный союз до полного разгрома врага и его безоговорочной капитуляции… У Мордуя хватит наглости навязать ему такой, на правах «родственника». Нет. Надо срочно искать нашего мудрого, хоть и лопоухого Вождя и уточнять, в какое гадство он нас втравил, пока я развлекал публику «ужастиками» из своего мира…

Встал, тяжело опираясь на ограду… В голове опять разорвались бутылки с вонючей смесью, под черепной коробкой что-то мучительно затрещало-заскрипело, и захотелось хорошенько проблеваться. Нет, шляться по поселку в таком виде, ища своего не в меру ретивого приятеля, что-то неохота. Сел обратно.

– Слушай, Осакат. А в твоем поселке, как я понимаю, много шаманов? – поднял я близкую себе тему.

– Да! – с готовностью кивнула она. И начала тарахтеть, как из пулемета, выстреливая в меня потоками информации. Нет. Определенно она чего-то сегодня слишком добрая со мной. По опыту знаю, когда девчонки начинают сильно тобой интересоваться, то либо втравят тебя в какие-то неприятности, то ли завалят нудной и противной работой… Так что надо быть настороже.

В общем, как я и догадывался. Почти все, кто занимался производством, числились по шаманскому ведомству. Настоящих шаманов, конечно, среди них было человека два-три, зато учеников примерно с полсотни. И ничего удивительного, «превращение» камня в металл – это не то занятие, которое можно доверить простому смертному. Да и учитывая, что лепка «больших братьев» в степи доверялась только «лицам духовного звания», составление узоров и прочие художества тоже должны были быть привилегией духовных особ. Все-таки «уловить дух» живого существа или предмета и воплотить его в неодушевленном объекте – это занятие не простое. И не всякому смертному по силам. Этому надо долго учиться, постигая тайные знания и совершенствуя тело и дух, бегая за пивом для сэнсэев.

Так что этот вопрос я для себя уяснил. Осталось только прояснить другой, не менее животрепещущий вопрос: «Как обстоят дела с гонорарами?» В смысле, как распределяются доходы, и вообще, в какой валюте тут рассчитываются в кабаках и борделях?

Доходы распределялись очень своеобразно и максимально справедливо, по мнению Осакат. Все они шли Мордую, а уж он башлял премии наиболее отличившимся. Он же отвечал за кормежку шаманов, работяг и воинов, которые помогали собирать доходы и охранять закрома родины, распределял закупленное сырье в виде шкур и шерсти, вел торговлю с соседями, вершил суд и расправу… – в общем, был загружен заботами по самую макушку… Зато каждому «соплеменнику» выдавался во владение участок земли, достаточный для пропитания семейства. Вернее, выдавались те самые колышки-палочки, которыми каждый мог отметить себе незанятый участок земли. Если участок истощался, достаточно было вырвать колышки, разыскать новый участок и застолбить уже его.

Охота и выпас овцекоз пока никак не регламентировались. Все земля, свободная от «колышков», считалась общественным достоянием, и каждый мог использовать ее в меру своих талантов и потребностей.

Земледельцы отдавали где-то четверть выращенного в казну, остальное съедали сами. Зато их бесплатно снабжали инструментами… Правда, были какие-то правила… типа – одна мотыга на десять лет или что-то похожее (Осакат, видно, тоже в этом не очень-то разбиралась). Еще землепашцам перепадала доля от торговли со степью… Как правило – шерсть для ткачества, шкуры, кой-какие харчи… но это в случае неурожая.

У работяг на пашнях-огородах, как правило, пахали члены семьи, зато они имели еще неплохой доход от «премий за ударный труд». Ну и почет, уважение и кое-какие политические привилегии в качестве бонуса.

Зато этого почета и уважения были лишены те, кто в силу каких-то обстоятельств лишался своих наделов или не мог с них прокормиться… Они-то и были теми самыми «низшими», вынужденными толочь зерно и выполнять прочие тяжелые и унизительные работы. Большая часть, как я понял, этих «низших» состояла из вдов, не успевших родить или потерявших сыновей. (Заветные колышки передавались исключительно по мужской линии.) Если эта вдова вдруг рожала ребенка, пусть даже и мужского пола, которого вероятный отец не признавал за своего (а такое частенько случалось), тот, скорее всего, тоже был обречен до конца жизни оставаться в «низших». Хотя, конечно, если парень был очень силен и крепок, он мог попасть в личную дружину Царя Царей. Да и красивую девчонку пристраивали без проблем. А вот остальные – чаще всего становились потомственными «низшими»… Еще низшими становились те, кто в силу каких-то причин не мог себя прокормить: лодыри, неудачники, больные и калеки, оставшиеся без детей старики… Как и в случае со мной, о тех, кто не мог содержать себя сам, заботились другие… примерно так же, как и обо мне… Иногда «низшими» становились на время… Например, если был неурожай или еще какое-то стихийное бедствие. Участок смыло водой, завалило лавиной… Короче, если семейство не рассчитывало дожить до следующего урожая на своих запасах, шли на поклон к Мордую, и тот находил им работу в шахте или на подсобных работах. На следующий год, разбив новый участок и дождавшись урожая, семейство восстанавливало себя в правах.

Впрочем, как я понял, Мордую (а все низшие вроде как числились на его содержании) не было особой выгоды закабалять слишком много своих соплеменников. Все-таки их труд был недостаточно производительным, чтобы поиметь с этого хороший барыш. А кормить их приходилось из казенных припасов. Скорее наоборот, чем больше соплеменников будут стоять на своих ногах и платить налоги, вместо того чтобы «сидеть на пособии», тем проще Мордую жить. Потому даже детей «потомственных низших», если они оказывались способными к самостоятельной жизни, он по возможности «восстанавливал» в правах гражданства.

Института индивидуального предпринимательства еще не сложилось, жили коммуной-колхозом, а Мордуй, выходит, был главным коммунаром.

Кабаков, как торгового предприятия, тут тоже пока не существовало. Земледельцы питались трудами рук своих, и продавать что-то на сторону не имело смысла, особых излишков не было. Излишки должны были быть у работяг, которые на работе лопали от щедрот Царя Царей. Плюс имели харчи со своего участка и премии «за ударный труд» от государства. Куда они этот излишек девали – это я не выяснил, поскольку Осакат была не в курсе… Ее это почему-то мало волновало. Думаю, тут наиболее привлекательной стороной была стабильность, если прогоришь на сельском хозяйстве, всегда можно прожить на «трудовые» доходы.