Единственный выживший - Кунц Дин Рей - Страница 53

Джо мысленно попытался сопоставить выводы токсикологов с бессмысленными речами командира экипажа. Одно явно не вязалось с другим.

– Какие есть еще возможности? Может быть, инсульт? Поражение головного мозга?

– Это маловероятно, – пожала плечами Барбара. – Во всяком случае, когда я прослушивала пленку, мне так не показалось. Речь Блейна была достаточно четкой, а язык не заплетался, так что, каким бы странным ни казалось то, что он говорит, слова его звучали ясно, а предложения казались достаточно связными. Ни перестановок, ни внесмысловых слов в них нет.

– Тогда в чем тут может быть дело?! – разочарованно воскликнул Джо. – Нервный срыв, психоз, галлюцинации?…

Разочарование, прозвучавшее в голосе Барбары, было ничуть не слабей, чем у Джо.

– Откуда тут взяться неврозу и психической болезни?! Командир Делрой Блейн был образцом выдержки, психической устойчивости и уравновешенности. С ним порой было нелегко иметь дело, и все же, как я уже говорила, это был не человек – кремень.

– Значит, не такой уж кремень.

– У него была абсолютно здоровая, уравновешенная психика, – продолжала настаивать Барбара. – Он прошел все специальные тесты авиакомпании без сучка без задоринки; был преданным мужем и хорошим отцом. По вероисповеданию Делрой Блейн был мормоном, причем активно посещал церковь; он никогда не пил, не курил, не употреблял наркотиков и не играл в карты. Нет, Джо, ты не найдешь буквально ни одного человека, который замечал в его поведении какие-то отклонения. По всем свидетельствам, он был не просто хорошим, уравновешенным человеком – он был счастливым человеком, Джо!

В вышине снова сверкнула трепещущая молния, и тяжелые колеса грома прокатились по стальным колеям туч на востоке.

На расшифровке Барбара показала Джо момент, когда самолет совершил первый внезапный поворот на три градуса, предшествовавший неконтролируемому рысканию.

– Вот здесь Санторелли застонал, но он еще не до конца пришел в сознание. И как раз перед маневром командир Блейн сказал: "Вот потеха!" На пленке были и другие звуки: звяканье и шум падения мелких незакрепленных предметов, которые сбросило на пол резкое боковое ускорение.

"Вот потеха!"

Джо тупо смотрел на бумагу, не в силах отвести взгляд от этих коротеньких слов.

Барбара протянула руку и перевернула страницу за него.

– Через три секунды лайнер повернулся на четыре градуса в обратную сторону, однако теперь к звяканью и клацанью мелких предметов добавились другие шумы: низкое глухое дребезжание обшивки и тупой стук. Командир Блейн в это время смеялся.

– Смеялся? – недоверчиво и с недоумением переспросил Джо. – Он должен был погибнуть вместе с остальными, и он смеялся?

– Это не был безумный смех, как ты, должно быть, подумал. Это был обычный веселый смех… веселый и довольный. Можно было подумать, что Блейн искренне радуется своим… тому, что он сделал.

"Вот потеха!"

Через восемь секунд после первого резкого изменения курса самолет снова повернул на три градуса влево, после чего – буквально через две секунды – последовал бросок на семь градусов вправо. Совершая первый маневр, Блейн еще смеялся, потом он просто сказал: "Ух ты!!!"

– Именно в эти секунды правое крыло стало набирать высоту, отжимая левое вниз, – продолжала комментировать расшифровку Барбара. – Лайнер совершил переворот через левое крыло на сто сорок шесть градусов и понесся к земле под углом восемьдесят четыре градуса. Почти отвесно.

– Они были обречены.

– Да, это была серьезная беда, но положение оставалось не безнадежным. Пилоты еще могли выровнять машину, ведь до земли оставалось почти двадцать тысяч футов – вполне достаточно для маневра.

Джо, не читавший никаких газетных отчетов о катастрофе и не смотревший никаких телевизионных репортажей, всегда представлял себе пожар на борту и наполняющий салон удушливый дым. Некоторое время назад – когда ему стало ясно, что пассажиры гибнущего лайнера были избавлены хотя бы от страха сгореть заживо, – он начал надеяться, что долгое падение с небес на землю было для его жены и дочерей не таким страшным, как он воображал себе во время своих приступов. Теперь Джо гадал, что было для них страшнее: дым в салоне и мгновенное осознание своей неминуемой и печальной судьбы или же чистый воздух и тщетная надежда на то, что пилотам в самый последний момент удастся что-то предпринять.

В расшифровке было отмечено, что в определенный момент в кабине зазвучали тревожные звонки, высокий тон альтиметра, сигнализирующего об опасной потере высоты, и записанный на магнитофон голос, периодически восклицавший: "Опасность столкновения!", поскольку "Боинг" пикировал вниз, пересекая расположенные ниже воздушные коридоры.

– Что это такое – "погремушка"? – спросил Джо.

– Громкий гремящий звук, который сопровождает включение автомата тряски штурвала. Неподготовленного человека он может, пожалуй, даже напугать, но зато на него просто невозможно не обратить внимания. Он предупреждает пилотов о том, что машина утратила подъемную силу и может произойти сваливание. Кроме того, штурвал начинает неприятно вибрировать, побуждая пилота к немедленным действиям.

Джо снова вернулся к расшифровке и обнаружил, что второй пилот Санторелли, влекомый рукой жестокой судьбы, которая вот-вот должна была расплющить его о землю, неожиданно перестал стонать и пришел в себя. Возможно, он увидел облака, стремительно проносящиеся за стеклами кабины, а может быть, "Боинг" уже опустился ниже облачного слоя, и за ветровым стеклом появилась, увеличиваясь на глазах, панорама ночного Колорадо, раскрашенная во все оттенки серого – от пыльно-жемчужного до угольно-черного, – с золотисто-желтым заревом Пуэбло на южной оконечности штата. Не исключено, что помогла ему очнуться и какофония тревожных сигналов, а тревожные цифры, мелькающие на шести экранах МКДБ, сказали опытному пилоту все, что ему необходимо было знать. И он прошептал: "Господи Иисусе!"

– Он говорил в нос, и его голос был хриплым, булькающим, – подсказала Барбара. – Должно быть, Блейн сломал eму хрящ.

Даже читая написанные Барбарой слова, Джо, как наяву, слышал голос Виктора Санторелли, чувствовал его страх и его отчаянное желание жить.

САНТОРЕЛЛИ: Господи Иисусе! Нет, Господи, нет!!!

БЛЕЙН (смеется): Уа-а-а-а! Вот и мы! Вот и мы, доктор Рамлок и доктор Блом! У-у-у-у!!!

САНТОРЕЛЛИ: На себя! Штурвал на себя!!!

БЛЕЙН (смеется): Уа-а-а-а! (Смеется.) Мы записываем?

САНТОРЕЛЛИ: На себя, штурвал на себя и вверх! Вытягивай!!!

(С. часто, с присвистом дышит. Время от времени он кряхтит, как будто сражается с чем-то или с кем-то, возможно с Блейном, но скорее всего он пытается справиться с управлением. Дыхания Блейна на пленке не зафиксировано.)

САНТОРЕЛЛИ: Черт! Черт побери!..

БЛЕЙН: Мы записываем?

– Почему он все время спрашивает, записывается ли их разговор? – озадаченно спросил Джо.

Барбара покачала головой:

– Не знаю.

– Сколько времени он работает пилотом?

– Больше двадцати лет.

– Следовательно, он знает, что все, что происходит в кабине, постоянно записывается "черным ящиком"?

– Должен знать… Да, знает. Но не кажется ли тебе, что он немного не в своем уме?

Джо быстро прочитал последние слова летчиков.

САНТОРЕЛЛИ: Ручку на себя, черт!..

БЛЕЙН: Ух ты! Оп-па!

САНТОРЕЛЛИ: Матерь Божья!..

БЛЕЙН: О, да-а…

САНТОРЕЛЛИ: Нет!

БЛЕЙН (в детском восторге.): Ух ты-ы!!!

САНТОРЕЛЛИ: Сьюзен…

БЛЕЙН: Гляди! Ща ка-ак…

(С. начинает громко кричать.)

БЛЕЙН: Здорово!..

(Крик С. слышен на протяжении трех с половиной секунд, до самого конца записи, которая была прервана падением самолета.)

(Конец.)

Ветер пронесся по траве на лугу. Небо набухло близким дождем. Природа, похоже, была намерена устроить влажную уборку.