Единственный выживший - Кунц Дин Рей - Страница 35

Машинально Джо перевел взгляд на ночной столик, где стоял светильник с витой ножкой и зеленовато-серым матовым абажуром. Свет, который он давал, казался красным потому, что абажур был залит кровью.

…Примерно десять месяцев назад, также субботним вечером, Джо отправился в городской морг, чтобы закончить почти готовый репортаж. В морге его сразу же окружили трупы – голые и в мешках, на столах и на каталках, – которые терпеливо ждали, пока патологоанатомы закончат очередное вскрытие и займутся ими. Джо тоже ждал, и неожиданно им овладело совершенно иррациональное убеждение, что эти мертвые тела – все мертвые тела – принадлежат его жене и дочерям.

Он как будто попал на съемки научно-фантастического фильма о клонировании биологических объектов. Во всяком случае, вокруг себя он видел только мертвую Мишель, повторенную бессчетное количество раз, а из камер холодильника, где, несомненно, хранились другие трупы, до него вдруг донеслись приглушенные стальными дверями голоса его девочек, звавших папу и умолявших выпустить их отсюда, отвести обратно в мир живых, и Джо испытал почти непереносимое желание заткнуть уши, а тут еще совсем рядом с ним помощник коронера расстегнул "молнию" на эвакомешке, и он увидел бескровное, словно заиндевевшее лицо мертвой женщины, на котором ярко, словно раздавленная на снегу ягода клубники, выделялись накрашенные губы. В следующее мгновение вместо незнакомого лица перед ним появились лица Мишель, Крисси и Нины, а в ее незрячих голубых глазах отразилось его собственное нарастающее безумие.

Это было уже свыше его сил. Бросив все, Джо пулей выскочат из морга и в тот же день принес Цезарю Сантосу заявление об уходе.

Вот почему сейчас он малодушно отвернулся от мертвого Чарльза Дельмана. Джо очень боялся увидеть любимые лица вместо того, что осталось от головы врача.

Потом его внимание привлекло странное мокрое шипение, словно Дельман пытался вдохнуть воздух своим изуродованным ртом. Не сразу Джо понял, что слышит свое собственное хриплое дыхание.

На ночной тумбочке рядом со светильником ярко мерцал зеленый циферблат электронных часов. Электроника словно взбесилась: цифры на табло менялись с лихорадочной поспешностью, и Джо заметил, что будильник отсчитывает время в обратном порядке и показывает полдень прошедшего дня.

На мгновение его посетила безумная мысль, что часы, несомненно поврежденные шальной дробинкой, на самом деле способны повернуть время вспять. Еще немного, и свинцовые шарики с глухим стуком ссыплются обратно в ствол ружья, страшные раны зарастут плотью, и Чарльз Дельман оживет, а Джо вернется сначала на пляж в Санта-Монике, а оттуда волшебным образом перенесется в свою освещенную луной однокомнатную квартирку, откуда он звонил Бет Маккей, и дальше, дальше, дальше в прошлое… На год назад, в то счастливое время, когда борт 353 еще не рухнул на холмы Колорадо, разбудив окрестности грохотом взрыва.

Снизу, из кухни, донесся отчаянный крик, разрушивший волшебный замок его фантазий. Потом еще один, еще более громкий и пронзительный.

Джо показалось, что кричала Лиза. Ему было нелегко поверить, что такая женщина вообще способна испугаться, но услышанный им вопль был воистину исполнен глубочайшего ужаса.

С тех пор как Джо вышел из кухни, едва ли прошло больше пяти минут. Что могло там случиться за это время?

Рука его непроизвольно потянулась к дробовику Дельмана. Джо был уверен, что в магазине еще остались патроны.

"Нет, – остановил он себя. – Там, где произошло самоубийство, нельзя ничего трогать. Стоит только прикоснуться к оружию, и комната, где произошло самоубийство, превратится в место преступления. Убийства. И главным подозреваемым будет не кто иной, как Джо Карпентер".

Он отдернул руку и оставил ружье лежать на груди Чарльза.

Напряженно прислушиваясь, Джо выскочил из спальни в коридор, куда почти не проникал красноватый свет забрызганного кровью ночника, где царило могильное спокойствие и неподвижные тени стояли словно почетный караул у орудийного лафета с гробом видного военачальника. Не услышав ничего подозрительного, он поспешил к лестнице, над которой, словно застывшие в воздухе капли дождя, сверкали каскады многоярусной хрустальной люстры. На ходу Джо подумал, что огнестрельное оружие в его руках все равно было бы бесполезно – он просто не смог бы выстрелить в живого человека. Да и были ли в доме посторонние? Похоже, что нет. Только он, Джорджина и Лиза. И никого больше. Никого…

Прыгая через ступеньки, Джо побежал вниз по лестнице. На площадке под люстрой – прямо под неподвижным водопадом неестественно вытянутых хрустальных слез – он оступился и, стараясь удержать равновесие, схватился рукой за перила, но его влажная от пота ладонь соскользнула с отполированного деревянного бруса, и Джо лишь чудом не упал и не сломают себе шею.

Только в коридоре первого этажа Джо расслышал за топотом своих собственных ног какую-то визгливую, дикую мелодию. Собственно, это была даже не мелодия, а какофония странных, нечеловеческих звуков, однако Джо некогда было раздумывать о том, что это может быть. Всем телом ударившись в дверь кухни, он ввалился внутрь и увидел, как медные кастрюли и таганы приплясывают на полках и как, несильно ударяясь друг о друга и позвякивая, раскачиваются на крюках сковороды, ножи и поварешки.

Кухня по-прежнему была освещена так же скупо и скудно, как и тогда, когда он отсюда уходил. Галогеновые светильники под потолком едва тлели, и Джо машинально поискал взглядом панель переключателей, но она так и не попалась ему на глаза.

Лиза Пеккатоне стояла у стола в дальнем от входа конце кухни и с силой прижимала к вискам сжатые кулаки, словно ее голова раскалывалась изнутри и она пыталась не дать ей развалиться на части. Свет масляных ламп бил ей в спину, но Джо видел ее лицо достаточно отчетливо. И слышал. Лиза больше не кричала, она лишь негромко жалобно всхлипывала, стонала и произносила какие-то не слишком разборчивые слова, которые Джо расшифровал как "О Боже… Боже мой!".

Джорджины Дельман нигде не было видно.

Медный перезвон посуды, напоминающий странную музыку подземных жителей троллей, неожиданно стих, и Джо бросился к Лизе. Краем глаза он заметил на разделочном столе оставленную Чарльзом Дельманом бутылку вина и три хрустальных бокала с вином, которые продолжали чуть подрагивать, играя гранями и рассыпая красные и желтые блики, и Джо мимолетно подумал о том, что могло быть в вине – яд, наркотик или что-то другое.

Увидев приближающегося к ней Джо, Лиза отняла руки от головы и раскрыла ладони. Ее пальцы были красными; они мокро блестели, как розовые лепестки в росе, и с них что-то капало на пол. Губы Лизы приоткрылись, и неистовый, дикий, уже почти нечеловеческий крик, в котором было гораздо больше отчаяния и муки, чем в любых словах, ударил даже не в уши, а прямо в грудь Джо.

На полу возле разделочного стола лежала, свернувшись в комок, Джорджина Дельман, однако в этой позе неродившегося младенца было нечто такое, что заставляло думать не о страхе перед жизнью, а о готовности сдаться смерти и вернуться в небытие. Руки ее все еще сжимали рукоять ножа, который, словно стальная пуповина, приковал Джорджину к миру мертвых, губы все еще были широко раскрыты в крике, который она так и не издала, а в потускневших, утративших глубину глазах все еще стояли слезы.

Резкий запах свежей крови потряс Джо до такой степени, что он снова почувствовал, как земля уходит у него из-под ног и он начинает проваливаться в пустоту, однако на этот раз ему удалось огромным усилием воли одолеть приступ. Джо слишком хорошо понимал, что стоит ему поддаться слабости, и он уже не сможет помочь ни Лизе, ни себе.

Отвернуться от сжавшегося в комок тела ему не стоило почти никакого труда; много труднее оказалось отступить от края обрыва и не дать себе сорваться в пропасть, в которой растворились бы и здравый смысл, и все его чувства, кроме одного…

Джо шагнул к Лизе, чтобы обнять ее за плечи, утешить, увести ее отсюда, но она уже стояла к нему спиной. Хрустнуло, звякнуло стекло, и Джо нервно вздрогнул, поскольку ему показалось, что кто-то пытается вломиться в кухню через окно.