Осколки сердец - Распопов Дмитрий Викторович - Страница 41

Капитаны опасались, что король и его министры узнают о маге-вампире, который справляется с работой целого отряда, и пригласят таких же вампиров, оставив наемников без заработка.

Очень скоро в рейды меня брать перестали, и хотя потери в отрядах резко возросли, все, кроме меня, были довольны. Мне приходилось воевать только со своим отрядом. Правда, теперь и мои сослуживцы тоже были не слишком рады моему присутствию.

Как я узнал позже из случайно подслушанной беседы двух солдат, я стал обладателем довольно мрачной репутации. Выяснилось, что я злобный, кровожадный монстр, бросающийся на все живое, лишь бы в его жилах текла кровь. Даже причины, по которым меня перестали брать в отряды, оказались совсем другими: солдатам было объявлено, что я неуравновешен и могу в любой момент напасть на свой же отряд. Только поэтому отцы-командиры рискуют жизнями своих солдат, но не включают маньяка в свои ряды.

Так что теперь, где бы я ни появлялся, мне не только уступали дорогу, но и вообще разбегались в разные стороны. Одно было хорошо — эти же самые слухи дошли и до орков, и те перестали связываться с отрядами наемников, предпочитая сразу убегать. Только относительно крупные отряды рисковали ввязываться в сражения.

Наконец настал день, когда король обещал выплатить деньги. Все ожидали его с нетерпением, предвкушая, кроме платы за предыдущие месяцы, еще и обещанную премию. Весь день солдаты вглядывались в дорогу, высматривая появление королевских латников с казной для наемных отрядов, но они так и не показались. На следующее утро весь лагерь провожал взглядами хмурых капитанов, уезжавших к королю за объяснениями.

Через пять дней командиры отрядов вернулись, хмурые и раздраженные. Собрав сразу весь лагерь, они поведали о встрече с королем. Тот извинялся за задержку с оплатой, но денег не дал и заявил о необходимости подождать еще три месяца. Единственное, чего капитаны смогли от него добиться, так это увеличения содержания солдат до шести золотых, за предыдущие и предстоящие месяцы. Все без всякой искренности прокричали здравицу королю. Без вознаграждения никто не жаждал рисковать своей жизнью. Капитаны также объявили, что поскольку денег нет, то количество патрулей уменьшается еще вчетверо, и так будет продолжаться до тех пор, пока король не выплатит все причитающееся наемникам золото.

После собрания я улегся на койку в своей палатке и принялся размышлять о том, что мне предпринять дальше. Поскольку и до того я в походы почти не ходил, а с новыми веяниями эта возможность вообще начала стремиться к нулю, то единственным выходом из этого безделья оставался разрыв контракта. Двадцать золотых на выплату штрафа у меня имелись, так что осталось только определиться с датой ухода.

«На этой неделе у нас рейд, значит, сразу после него буду прощаться со всем этим», — подумал я.

Размышляя, сообщать ли Белинде о своем уходе сейчас или поставить ее перед фактом в день ухода, я решил, что она своим хорошим отношением ко мне заслужила то, чтобы не узнавать новости последней. Заодно и штраф заплачу, чтобы она поняла, насколько серьезно мое решение.

— Белинда, можно к тебе? — спросил я, входя в шатер.

— Конечно, Каин, проходи, устраивайся за столом, я сейчас, — раздался ее голос за ширмой.

Я подождал немного, пока она не вышла ко мне. Почему-то теперь всегда, когда мы встречались наедине, она меняла воинскую броню на мирную одежду.

Так оказалось и в этот раз. Присев к столу, она вопросительно посмотрела на меня.

— Белинда, у нас сложились неплохие отношения, поэтому я хочу заранее сказать тебе о своем решении после рейда уйти из отряда, — я бросил на стол мешочек с монетами.

Она взглянула на него и снова перевела взгляд на меня, словно пытаясь что-то прочесть на моем лице.

— Могу я узнать причину твоего ухода? — мягко поинтересовалась она тем голосом, от которого обычно разбегались все, кто ее знал.

— Ты ее прекрасно знаешь, Белинда. Мне не хватает битв для усиления магической практики, — ответил я.

— Действительно, ты самый кровожадный ублюдок из всех, кого я знаю, — жестким, грубым голосом заявила она. — Ты ни о чем не можешь думать, только об убийствах и своей дурацкой клятве.

Я удивился. Никогда до этого, как бы сильно она ни была раздражена, Белинда к крепким выражениям не прибегала.

— Я не ублюдок, — спокойно ответил я. — Я знаю своего отца и свою мать.

Она еще более раздраженно уставилась на меня:

— Значит, от «кровожадного» ты не отказываешься?

— Меня задело только слово «ублюдок».

— А я все это время пыталась найти в тебе что-то хорошее, — глядя на меня с прищуром, сказала она. — Видимо, правы те, кто говорит, что ты злобный кровожадный монстр.

Я встал и молча вышел из шатра, Слушать новые оскорбления мне не хотелось.

Белинда с такой силой пнула стул, на котором сидел этот несносный вампир, что ни в чем не повинная мебель отлетела в другой конец шатра.

«Он действительно злобный кровожадный монстр, — убеждала она себя.

Тогда почему же я так бешусь оттого, что он уходит? — задавала она себе вопрос и не находила ответа. — Да и вообще, с каких это пор меня стало интересовать, чего хотят вампиры? Пусть поступает, как хочет, посвящение прошел, значит, сам за себя отвечает. Я в его дела лезть не собираюсь. Да еще наряжаться для него каждый раз, как на свидание… Меня ведь никто не заставляет переодеваться. Сидела бы в броне, и он бы смотрел на меня как на капитана, а не как на красивую женщину».

Через несколько минут ее мысли потекли в прямо противоположном направлении. Белинда начала злиться на себя. Вместо того чтобы попытаться остановить его, предложить что-то другое, она сорвалась на бессмысленную брань. Ведь могла же она наконец, плюнув на договоренности с капитанами, уходить в рейды с прежней частотой? Конечно, могла бы, ей никто не указ. Нет же, надо было наговорить вампиру гадостей!

«Да что же такое на меня нашло?» — снова спрашивала она себя.

Белинда никак не могла объяснить причину, по которой она не хотела отпускать этого вампира от себя. Правда, в одном она была уверена точно: если она его сейчас не удержит, то без общения с ней, без общения вообще с кем-либо этот угрюмый и вселяющий страх подросток вскоре может превратиться в жуткое чудовище. Та фанатичность, с которой он шел к своей цели, ее пугала. Белинда прекрасно видела его нынешние силы и вполне представляла, до каких пределов они могут развиться (если они вообще есть, эти пределы), и ей до колик в желудке было страшно представить, что Каин может сотворить лет через двадцать, если у него будет постоянная магическая практика.

Она ведь чувствовала, что после бесед с ней его взгляд смягчался, переставали проскальзывать в разговорах постоянные утверждения о том, что все вокруг ему необходимо постольку, поскольку это способствует поставленной им перед собой цели — делать себя и свою магию сильнее и сильнее. Находясь с ней наедине, он улыбался и даже шутил.

«Сегодня нам обоим нужно успокоиться, — решила она. — А завтра с утра я с ним поговорю».

С этими мыслями она легла спать.

Я вышел из шатра взбешенный.

«Да что эта эльфийская дрянь себе позволяет!»

Если бы не сведения, получаемые от нее, а также обучение мечевому бою, то послал бы ее сразу и перестал общаться.

«Может, плюнуть на все и уйти сейчас?» — подумалось мне.

Но я сразу же отбросил эту идею. Цель оправдывает средства, напомнил я себе, недопустимо из-за каких-то чувств мешать исполнению своей клятвы. Я уже унизился до того, что делю кров и пищу с эльфами. Что мне стоит еще неделю потерпеть выходки этой бабы, если это сделает меня сильнее?

— Каин, к тебе пришел человек! — крикнул, увидев меня, часовой у входа в наш лагерь.

Я удивился. Ко мне? Человек? Стало любопытно, и я прошел на пост.

Там меня действительно ждал солдат. Раньше я его не видел, хотя и походил со всеми отрядами два с лишним месяца.