Дети бури - Кунц Дин Рей - Страница 16

– Это вы стояли на причале с биноклем? – спросила она.

– Вы же знаете, что я.

– Да, думаю, что так.

– Вы примете приглашение навестить нас? – спросил он, глядя на Соню сверху вниз.

– С удовольствием.

– Сейчас?

Соня заколебалась, но все же сказала:

– Не вижу причин отказываться.

– Превосходно!

Он сошел с дороги, встал рядом с девушкой и взял ее за руку, как будто думал, что она может повернуться и убежать. Хватка была крепкой и говорила о недюжинной силе.

Вместе они пошли вдоль пляжа. Должно быть, издалека это было похоже на счастливую влюбленную пару, но с более близкого расстояния наблюдатель заметил бы в девушке некоторую скованность, а в темном лице мужчины – нечто... нечто неопределенное, но внушающее беспокойство.

– Вам нравится остров? – спросил он.

– Он прекрасен, – последовал ответ.

– Так и есть. Надеюсь, что когда-нибудь он станет моим.

– Да?

– Конечно, только в том случае, если мистер Доггерти, ваш хозяин, не откажется продать свою часть. Я уверен, что со временем он согласится на мое предложение, тем более что оно весьма щедрое. Он может извлечь неплохую выгоду, согласившись на мои условия.

– Я сомневаюсь в том, что ему нужны деньги, – ответила Соня. Она не знала, почему ей нравится дразнить этого мужчину, но удержаться не могла.

– Всем нужны деньги – или все думают, что они им нужны. Миллионеры не исключение; Доггерти ничем не отличается от других. – Когда за поворотом открылся вид на "Дом ястреба", он отпустил ее руку. – Что вас больше всего поражает в Дистингью?

– Слишком многое, чтобы можно было выбрать что-то одно, – ответила она, – например, совершенно белые пляжи.

– Это вулканические пляжи. Песок формировался при чудовищно высокой температуре десять, двадцать тысяч лет назад, а может быть, и еще раньше. Конечно, раньше.

– И пальмы, – продолжала она, махнув рукой в сторону прекрасных зеленых гигантов слева, в той стороне, где был "Дом ястреба". – Я хотела забраться на одну из кокосовых пальм и сорвать орех, но боялась, что упаду и не смогу позвать на помощь.

– Попозже мы достанем кокосовых орехов, вместе, – ответил он.

– Еще мне нравятся попугаи, – добавила Соня. Во время разговора она чувствовала себя свободнее. – Они такие милые и яркие, а когда кричат, мне кажется, что я нахожусь в старом фильме об Африке или Южной Америке.

Он ответил:

– Я ненавижу попугаев.

– Бога ради, почему?

– Их хриплое карканье ужасно раздражает.

Она посмотрела на Кена и увидела, что он говорит серьезно. Челюсти его были крепко сжаты, зубы чуть ли не скрипели.

– Но...

Он прервал:

– Если бы остров принадлежал мне, я бы истребил этих птиц.

– Они такие милые, – настаивала Соня.

– Но они не здешние. Они никогда не жили на Дистингью. Доггерти привез попугаев для собственного удовольствия.

– И?..

– Они просто не здешние, – продолжал он, все так же твердо, настойчиво произнося каждое слово.

– Если так судить, – заметила девушка, – вы могли бы требовать уничтожения людей на острове. Честно говоря, мы тоже не здешние. Почему бы и нас не истребить?

– Может быть, в этом что-то есть, – сказал он и улыбнулся Соне, но она не могла понять, насколько эта улыбка была естественной. – Мы пришли, – заметил мужчина, снова беря ее за руку. – Осторожно.

Он подвел ее к парадному входу "Дома ястреба", отворил дверь и пригласил спутницу в мрачноватый холл, где пахло полированной мебелью и старыми кружевными занавесями.

Глава 7

Кеннет Блендуэлл провел Соню через полутемный холл к скользящей двери, плавным движением открыл ее и пригласил девушку в гостиную, освещенную только теми немногими лучами солнца, которым удавалось проникнуть под полуспущенные гардины тяжелого синего бархата, и странными голубоватыми отсветами экрана черно-белого телевизора. На первый взгляд единственным признаком жизни в этой комнате было то, что творилось на экране: движения актеров, смены ракурса, тонкие голоса и мелодраматичная закадровая музыка, приближавшаяся и отдалявшаяся, как морская волна.

– Бабушка, дедушка, я привел гостью.

Звук телевизора сделался тише, хотя и не умолк совсем, как будто в ответ на замечание Кеннета кто-то дотянулся до пульта дистанционного управления.

– Это Соня Картер, – добавил он.

– Красивое имя. – Голос был женский, тонкий и почти неслышный, чуть громче шепота.

– Спасибо, – ответила девушка.

К этому времени она уже успела заметить пожилую пару. Они сидели в двух чудовищно огромных креслах примерно в десяти футах от телевизора, ноги лежали на оттоманках, тут же находились столики для всяких мелочей, на которых были сервированы коктейли. Казалось, что эти гротескные фигуры приросли к своему месту и не двигались уже многие годы, что им суждено оставаться здесь даже после смерти, истлеть и превратиться в прах, но не покинуть излюбленной комнаты во веки веков.

– Подведи ее поближе! – проворчал Уолтер Блендуэлл. Голос старика был настолько же резок, насколько мягок голос его жены. – Давай-ка посмотрим, что за молодую леди ты сюда привел.

Хотя, по-видимому, это должно было выглядеть добродушным замечанием, каждое слово звучало нетерпеливой командой монарха, начисто лишенного чувства юмора. Соня подумала, что этот старик ей совсем, совсем не нравится. Ей хотелось уйти отсюда, вернуться под сень пальм, к ласковому шороху моря и крикам птиц, подальше от странного дома и еще более странных его обитателей. Только чувство приличия удерживало девушку от немедленного желания сбежать.

– Ну что ж, хорошенькая леди, – сказал Уолтер.

– Спасибо.

Старикам было уже за семьдесят, и годы истощили их; лица так густо покрывали морщины, что Соне они показались фигурками из цветной бумаги, которые сжали в кулаке и затем неуклюже расправили. Синий свет телеэкрана ничуть не прибавлял им молодости – напротив, неестественное освещение придавало им сходство с замороженными, укрытыми стужей телами.

Кеннет принес два кресла, и Соня с благодарностью села в одно из них. В синем свете, обволакивающем и ее, она сама себе казалась одной из героинь старого кинофильма.

– Скажи Хетти, что мы хотим еще прохладительного, – произнесла Линда Блендуэлл.

– Хорошо, – ответил Кеннет.

Он вышел, оставив гостью наедине с двумя стариками.

– Напитки будут очень простыми, – сказала Линда, – никому из нас теперь настоящие развлечения не по вкусу.

– Говори за себя, – отозвался ее муж, – думаю, я все еще смог бы получить удовольствие от танца, от настоящего официального бала.

– Да, туда бы ты поехал в коляске, – с улыбкой ответила Линда, наклоняясь к нему через подлокотник кресла, – но домой тебя бы наверняка привезли в карете "Скорой помощи".

Уолтер фыркнул.

Соня подумала, что пожилые супруги просто подшучивают друг над другом и согласие было дано не всерьез, но уверенности в этом не было. Она чувствовала себя не в своей тарелке. По-видимому, эти двое давно жили вместе и привыкли существовать в своем особом мире, где посторонним не было места. Девушка сама себе казалась лишней.

– Как вышло, что вы познакомились с Кеннетом? – спросила Линда.

Видимо, в прошлом она была привлекательной леди, но теперь глаза ее выглядели серыми, плоскими и пустыми, волосы поредели и смотрелись неухоженными. Лицо крест-накрест пересекали многочисленные морщины, которых было особенно много вокруг глаз и рта; это неудачное сочетание придавало взгляду хитрость ласки, а губам – нечто выдающее завзятую любительницу сплетен. В другое время такой вопрос прозвучал бы в ее устах просто как начало вежливого разговора, теперь же он выглядел неестественным.

– Я встретила его на пляже, – сказала Соня.

– В Гваделупе?

– Ну, не совсем.

Кеннет вернулся в комнату и сел подле девушки.

– Мы встретились на улице, в паре сотен ярдов от дома, всего полчаса назад, – доложил он.