Человек страха - Кунц Дин Рей - Страница 3

Все, что было вокруг, даже сам корабль, сделалось далеким и нереальным. В голове у него продолжала грохотать безумная какофония звуков. Он совершенно перестал осознавать, что происходит, для него существовал только этот рокочущий диссонансом гул. Он поднялся с пола, нашел кресло и пристегнул ремни.

Рядом с ним стоял Хуркос и, по-видимому, что-то ему кричал. Но Сэм ничего не слышал.

Ничего, кроме грохота, сотрясавшего все его существо.

Он увидел, что +++++ на бегу заворачивается в матрас из флексопласта, который они сняли с хирургического стола. Сэм решил, что, поскольку второго кресла пилота нет, матрас, если в него, как в защитную оболочку, полностью завернуть +++++, послужит ему превосходной заменой.

Сэм нажал на рычаги ручного управления, придавив их к полу... Корабль рванулся в гиперпространство.

Из матраса раздавались крики Хуркоса.

Корабль взвыл.

Сэм откинулся на спинку кресла. Корабль с невероятной быстротой вошел в гиперпространство. И с чем-то столкнулся...

Глава 4

Как только Сэм вывел корабль из гиперпространства в Свободный Космос, грохот в его голове затих. Он снова владел своим телом.

Корабль дрожал и раскачивался после столкновения. Хуркос, завернутый в флексопластовый матрас, катался по полу, словно мячик отскакивая от стен.

Сэм вдруг припомнил, что они обо что-то ударились, и выглянул в иллюминатор, за которым чернело пустое пространство Свободного Космоса. Спереди и чуть слева, так близко, что почти можно было до него дотронуться, висел другой корабль. Наверное, всего лишь в миле от них. Они чуть было не столкнулись корпусами! Сэм включил внешнюю радиосвязь и попытался наладить контакт с другим судном, но ответа не получил.

— Какого черта ты это сделал! — крикнул Хуркос, который освободился наконец от флексопласта и, пошатываясь, поднялся на ноги.

Сэм расстегнул ремень и тоже встал. Он чувствовал, что его сейчас вырвет, но подавил позыв.

— Я не знаю! Я просто потерял контроль над собой и ничего не соображал. Кто-то приказал мне взять курс на столицу.

— На Надежду?

— Да. Он приказал мне взять курс на Надежду через гиперпространство. Спорить было невозможно.

Хуркос потер руку, на которой красовался синяк, потому что он не успел вовремя завернуть ее во флексопласт.

— Ты узнал этот голос?

— Это был не совсем голос. Он больше был похож на.., ну...

Внезапно раздался громкий стук.

Они кинулись туда, откуда слышался звук, и увидели у иллюминатора фигуру в скафандре, колотившую кулаком по стеклу. Находившийся снаружи человек был огромен — ростом никак не меньше шести футов шести дюймов и весом не меньше ста шестидесяти фунтов.

— Откройте и впустите меня! — орал он. Внешний звук на скафандре был включен на полную мощность. — Пустите, а то я разнесу вашу посудину на кусочки.

Мощное телосложение и написанный на лице праведный гнев не оставляли сомнений, что он и в самом деле в состоянии осуществить эту угрозу.

— Он, должно быть, с того корабля, — сказал Хуркос, открывая наружные двери Мусорщика, которые служили герметической шлюзовой камерой.

Фигура передвинулась от экрана ко входу. Они напряженно ждали, пока камера закрылась, давление в ней сравнялось с давлением внутри корабля, и затем отворилась дверь в полу.

Если незнакомец при взгляде через иллюминатор выглядел впечатляюще, то, появившись в рубке, где голова его находилась в опасной близости от потолка, он имел прямо-таки устрашающий вид. Он снял гермошлем, и на Хуркоса с Сэмом выплеснулись потоки изощренной брани. Глаза великана словно капельки раскаленной плазмы выделялись на пылавшем яростью лице. Его светлые волосы пребывали в жутком беспорядке — всклокочены и перепутаны так, что их, видимо, расчесать уже было невозможно.

— Кто вы, черт возьми, такие — идиоты, что ли? Идиотов же больше нет в нашей цивилизации. Вам что — не говорили? Вы же единственные в своем роде, и надо же — я встретился с вами в этой пустоте, в которой — по всем правилам и законам — мы и вообразить бы не могли о существовании друг друга!

— Я полагаю, что вы сердитесь из-за столкновения, — начал Сэм, — и...

У великана челюсть отвисла чуть ли не до колен, но потом приняла более-менее подобающее положение на уровне подбородка.

— Ты полагаешь, что я сержусь из-за столкновения! Ты полагаешь! — Он повернулся к Хуркосу. — Он полагает, что я сержусь из-за столкновения, — повторил гигант, как будто никто никогда не изрекал ничего глупее этой ереси и, чтобы поверить своим ушам, ему нужно было ее несколько раз повторить.

— Я... — снова начал Сэм.

— Разумеется, я сержусь! Да я просто вне себя от ярости, вот что! Ты полез в открытый космос, не проверив, есть ли в зоне опасности другой корабль. Твое поле сомкнулось с моим, и нас вытащило в Свободный Космос. А что бы случилось, если б столкнулись корабли, а не поля?

— Это маловероятно, — возразил Хуркос. — В конце концов, диаметр поля — пять миль, а корабли же значительно меньше в размерах. Вероятность столкновения наших кораблей в такой обширной галактике...

— Смотрите-ка — идиот рассуждает логически! — вскричал незнакомец громоподобным голосом. — Настоящий живой идиот лопочет наукообразный вздор с таким важным видом, как будто сам в нем что-то понимает! Удивительно. — Он театральным жестом хлопнул себя рукой по лбу, чтобы изобразить глубину своего удивления.

— Если вы хоть минуту послушаете... — Сэм вздохнул, увидев, что не успел он произнести и двух слов, как незнакомец уже раскрыл рот для следующего комментария.

— Послушать? Я — весь во внимании. Готов выслушать ваши объяснения. Может, в ваших безмозглых головах отыщется какая-нибудь причина вашему слабоумному поведению и...

— Погодите минутку! — радостно вскричал Хуркос. — Я вас знаю!

Незнакомец замолчал на полуслове.

— Микос. Вы Микос, поэт. Гноссос Микос! Гнев смыло с его лица широкой улыбкой, а щеки, мгновение назад багровые от гнева, зарделись смущенным румянцем. Рука, сжатая в огромный кулак, которым великан воинственно размахивал на протяжении всего монолога, опустилась и разжалась в ладонь — ладонь, неловко протянутую Хуркосу в знак примирения.

— А я не имею удовольствия, — вежливо произнес поэт.

Хуркос, взяв руку, энергично потряс ее. На какое-то мгновение Сэм почувствовал, что сейчас упадет в обморок. Единственное, что до сих пор держало его на ногах, был страх перед этим гигантом. Этот страх, как током, пронзал его дрожавшие ноги и выпрямлял его своей силой. Теперь, когда страх исчез, ему хотелось только подогнуть ноги и упасть лицом вниз. Ценой неимоверного усилия он все же остался стоять.

— Мое имя Хуркос. Оно же и фамилия. Я сам никто, но я читал ваши стихи. Они мне очень нравятся. Особенно “Первобытные дикари”.

— Это стихотворение, однако, довольно вызывающее, — просияв, сказал Гноссос.

Кровь размажь по гневному лицу;

Подними ружье, топор и палицу...

Хуркос докончил четверостишие:

Крикни так, чтоб кровь застыла в жилах,

Убивать — вот все, что в твоих силах.

Улыбка на лице поэта сделалась еще шире.

— Мир весь — только сцена для разбоя... — начал Хуркос следующую строфу.

— Х-м-м! — как можно ненавязчивее кашлянул Сэм.

— А! Господин Микос, это...

— Гноссос, — перебил поэт. — И обращайтесь ко мне на “ты”.

Хуркос несказанно обрадовался этому предложению.

— Гноссос, это мой новый друг. Сэм, познакомься с Гноссосом Микосом, величайшим и образованнейшим поэтом Империи.

Лапа великана, заключив руку Сэма в свои теплые, сухие объятия, чуть не переломила ему все косточки до самого запястья.

— Очень рад с тобой познакомиться, Сэм. — Он, казалось, и в самом деле был очень рад. — Ну так из-за каких же неполадок на вашем судне произошла эта неприятность?

— Я...

— Возможно, я смогу помочь их исправить. Позже, когда поэт выслушал рассказ об отсутствующих торговых марках, амнезии, провалах в памяти, странных голосах в голове Сэма, он потер руки, и сказал: