Исход - Кумин Вячеслав - Страница 21

– Почему не нашли, нашли! Но единственное, что они могли со мной сделать – это дать мне двадцать суток гауптвахты.

Судно село на наспех приготовленную площадку возле самого города. В компьютерном справочнике он значился как «Лимбург». «Лимбург так Лимбург, ничем не лучше и не хуже любого другого названия», – решил про себя Керк.

Ходить было немного трудно: то ли от волнения и незнакомых запахов близлежащего леса, а может, от повышенной силы гравитации Новой Земли.

Природа на планете была необычной, бросалась в глаза трава, она была разных цветов и оттенков: синяя, обрамленная желтым. Сверху белая, а снизу красная, полосатая – белое с зеленым, но больше все же было привычной для глаза зеленой травы, как на Земле.

Интересны были и деревья: пальмы, похожие на земные, только как будто поставленные одна на другую, образуя два этажа широких листьев с высоким просветом между ними. Над всем лесным массивом возвышались редкие многовековые монстры двухсотметровой высоты. В несколько десятков метров в обхвате, с тремя и более уровнями листьев, как у своих более мелких собратьев.

Повсюду велись строительно-монтажные работы. Спускаемые блоки переделывали под пятиэтажные жилые дома. Отклонившиеся от курса при посадке блоки передвигали на нужное место сразу несколькими тягачами в соответствии с планом будущего города, который составили архитекторы с учетом местности. Часть труб, по которым раньше текла охлаждающая жидкость, перенаправляли под нужды водоснабжения и отопления. Из других труб, большего диаметра, с не столь экологически чистым прошлым, монтировали систему канализации.

Полы и стены монтировали из герметизирующей пены системы жизнеобеспечения самого корабля, заливая ее на решетчатый настил. Высыхая, она образовывала прочную и звуконепроницаемую массу, по которой можно было безбоязненно ходить. А также ставить мебель, которую в будущем сделают из древесины близлежащего леса.

Проблемы с окнами решили только частично, вставив в оконные проемы прозрачный пластик от теперь уже ненужных «сонных» камер. Только несколько сотен тысяч оставили для медицинских нужд.

Все в бывшем корабле имело двойное назначение. Кроме разве что его огромных двигателей.

Керк прибыл в этот город, поскольку здесь работала его жена. Которая еще до Исхода ушла от него из-за его профессии.

Однажды после недельного курса лечения в кессонной камере, в которую он попал после очередного боя с пиратами. Он успел катапультироваться до взрыва своей подбитой машины, но немного неудачно. Осколок пробил фонарь кабины и порвал летный скафандр. Давление быстро падало, и он заработал себе кессонную болезнь.

Но все обошлось, Керк сумел добраться, и его быстренько «откачали». И вот приходит он к себе в квартиру, а там сидит его супруга на стуле, а рядом чемоданы. Керк уже все понял, но все равно спросил:

– Что случилось?

– Я устала переживать каждый раз, когда ты уходишь в рейс, – просто ответила она.

Работа пилота вызывала восторг только у ребятни, но не у взрослых, которые понимали всю опасность подобной службы. Но Керк уже не мог жить без свободного и стремительного полета, без ощущения послушности тяжелой машины, которая через какое-то мгновение может разрядиться ураганом смертоносного огня.

– Извините, – привлек к себе внимание Керк одного из рабочих.

Несколько их десятков стояли и не могли решить, что делать с модулем, упавшим из-за сбоя в программе на своего близнеца.

– Ну и что с ним делать? – спросил один рабочий у другого.

– А я знаю? Может, взорвать?

– Совсем дурак!

– Да нет... просто рассечем его на две половинки зарядами слабой мощности, – и рабочий ребром ладони провел в воздухе воображаемую линию разлома, где бы он взорвал.

– Никаких взрывов, оставим пока все как есть. Разберемся с остальными, а потом будем думать, что делать с ними, – разъяснил всем бригадир.

– А что с этим тогда делать? – Рабочий театрально указал на модули обеими руками.

– Извините, – еще раз извинился Керк, привлекая к себе внимание. – Где здесь тридцать пятая улица, дом двадцать, а то я что-то заблудился...

– Чего?

– Тридцать пятая улица... – начал терять терпение Керк.

– Не имею понятия, парень. Эта вроде бы двадцать восьмая... эй, Тернер, это какая улица?

– Тридцатая!

– Все ясно, – сказал Керк.

Керк только под вечер нашел номер нужного дома. Он шел к ней с легким сердцем, поскольку был уверен, что у нее никого нет. Она ушла незадолго до Исхода и вряд ли успела кого-то найти, тем более во время полета, когда спада.

– Здравствуй, Лилу, – только и смог сказать Керк.

Все заготовленные им речи враз забылись. Хватило встречи взглядов, и они стали остервенело сбрасывать друг с друга одежду, раскидывая ее по всем углам, стараясь найти спальню в маленькой квартирке. Одноместная кровать из бывшего сонного кокона оказалась слишком мала. Сдернув с нее матрас, они повалились на пол.

– Ты все еще майор? – спросила Керка Лилу уже под утро.

Они лежали в кровати, обессиленные после бурной ночи. В открытое окно через противомоскитную сетку врывался легкий прохладный ветерок.

– Да, выше мне не подняться до рождения четвертого ребенка. Снова вступил в силу «демографический» закон.

– А как ты, такой молодой, вообще смог так быстро подняться?

– Что это с тобой? Тебя раньше не интересовала моя служба, – удивился Керк.

– Многое изменилось с тех пор, с некоторых пор мы все в одинаковом положении.

– Что изменилось?

– Многое... Ну так как?

– Я совсем недавно получил капитана как следующий по очередности, после того как погиб звеньевой Деркачев, – начал рассказывать Керк. – Как в одном из боев сбили нашего майора. Меня назначили на майорскую должность, так сказать, исполняющим обязанности... Все шло хорошо, никаких потерь, но потом нам прислали нового майора, и в первом же бою его сбивают. И так три раза – три погибших майора, за шесть месяцев. Командование плюнуло на такое дело, и мне присвоили очередное звание. И тут меня сразу же сбивают. Это тот случай... А ты чем занимаешься?

– Работаю медсестрой, сейчас это нужно больше, чем моя прямая специальность – менеджер по продажам.

– Ну и как?

– Да никак, люди валятся от тяжелой работы, не помогают уже никакие стимуляторы. Мы только колем им нейтрализаторы, чтобы снять самые негативные последствия и вызываем санитаров, которые уносят всех отсыпаться. Они спят по двое суток, и потом все сначала. Тут еще напасть...

– Что такое?

– Люди мрут, насекомые какие-то кусают. Сначала человек частично теряет подвижность, а потом его охватывает паралич и он умирает. Самое ужасное, что глаза двигаются, а сказать ничего не может. Одно хорошо, вакцину должны скоро сделать.

– Да-а, весело тут у вас. А вот мы там... в общем, тоже крутимся как можем.

– Да, чуть не забыла... Если вдруг снова появится шанс меня навестить, то меня здесь не будет.

– То есть?

– Произошла какая-то путаница, и нас перебрасывают в Килокс, там совсем медперсонала почему-то мало оказалось.

– Что ж, учту.

– А твое звание мы будем повышать прямо сейчас, – не дала Лилу ему договорить.

Что ж, Керк был очень даже не против.

До отправки на орбиту оставалось еще четыре часа. Керк увидел на опушке группу солдат, которых интенсивно гонял малорослый сержант.

– Привет, майор, – поздоровался Малыш с приближающимся Керком. – Кажется, для нас целая галактика мала, раз натыкаемся друг на друга.

– А ты что здесь делаешь? Новых абордажиров тренируешь?

– Не совсем.

– В смысле? – не понял Керк.

– Командование решило пока отказаться от наших услуг. Посчитали, что в следующем бою от нас не будет толку.

– Ну это естественно, – согласился Керк. – Шердманы после такой оплеухи подготовятся самым серьезным образом, чтобы не допустить подобного впредь.

– Вот именно, поэтому нас и послали тренировать этих молокососов. – Малыш показал на своих солдат. Некоторым было под пятьдесят.