Берсерк - Кумин Вячеслав - Страница 64

– Ты забыл сказать о третьем дне.

– И это тоже…

Кемпл был уже и сам не рад, что выбрал подземелье, но другого пути, кроме как идти дальше, не оставалось.

В переходе солдаты питались сырой рыбой, пойманной в подземных озерах, и другой живностью вроде змей, полностью слепой. Что было неутешительно, поскольку означало, что нигде поблизости нет источника света, а значит, выхода на поверхность. Зажарить же добычу было не на чем, поскольку ничего, похожего на топливо, в пещере не имелось.

– Заплутали мы, а от этой сырой жратвы меня уже тошнит. Нет даже никакого намека на выход.

Кемпл и сам подавлял в себе рвотные позывы, но тем не менее ел. На уроках выживания «берсерков» им приходилось и не такую гадость есть.

– Ничего, рано или поздно мы выберемся, – сказал Миха, с остервенением пережевывая сочащееся кровью мясо.

– Хорошо бы, чтобы это «рано или поздно» закончилось через пять дней, – сказал Ломонос, надевая переданный Глазом шлем, и добавил: – Максимум, а то есть нехорошая вероятность остаться здесь насовсем.

Миха посмотрел на датчик разрядки батарей и согласился с выводами своего капрала. Ночники работали чуть ли не круглосуточно, и батареи разрядились на тридцать процентов.

– Значит, через пять дней будем снаружи. Солдаты еще два дня блуждали по пещерам, пока Нюхач, шедший впереди, не застыл и, подняв руку, сжатую в кулак, не скомандовал:

– Стой…

Все сразу же присели и стали напряженно вслушиваться. Кемпл увеличил громкость в слуховом аппарате, который остался при нем, хотя слух его после драки пришел в норму. Поначалу Миха слышал только сипение солдат и шуршание камней под ногами. Потом он услышал, как где-то капает вода, и только сквозь эти, казавшиеся громовыми, звуки расслышал слабые голоса, многократно отраженные от стен, а потому невозможно было понять, о чем идет речь. К тому же говорили на бачченском. Впереди находились бородачи, и Миха в который раз подивился чутью Нюхача, подумав: «Не зря ему дали такую кличку, ох, не зря…»

– Вперед, – сказал, Кемпл.

Боеприпасы давно поделили поровну, а потому все были готовы к подобной ситуации, и солдаты осторожно двинулись вперед, стараясь не выдать себя ни единым шорохом.

Вскоре за очередным поворотом показался слабый свет, мельтешение теней, и самое неприятное или, наоборот, приятное: все почувствовали скручивающий кишки в голодном спазме запах разогретой еды. Кемпл всерьез опасался, что у него сейчас очень громко заурчит живот и тем самым выдаст их местонахождение, а потому он недолго думая приказал:

– В атаку!

Озлобленные солдаты двигались стремительно. Прозвучали первые очереди, блеснула вышедшая из ножен сталь, и вскоре все боевики, решившие пообедать, были убиты.

– Черт!

– Что такое, Кот?

– Да языка забыли взять.

– Ничего, дальше уже сами разберемся, где тут выход, где тут вход.

– Вы только посмотрите, что здесь, – сказал Медведь, шире открывая бронированную дверь.

Кемпл заглянул и чуть не ахнул. В довольно большой комнате, оказавшейся хранилищем, на стеллажах аккуратно лежало оружие и боеприпасы к самым разным системам в таком количестве, что можно было бы вооружить батальон.

– А вот это нашим «корсарам» подойдет, – сказал Кемпл, поддев ногой ящик с патронами.

– А вот это то, что нужно мне… – в тон ответил Медведь, вытащив из одного из ящиков револьверный гранатомет.

– Эй, ну вы чего там?! – недовольно выкрикнул Ломонос. – Обед готов, садитесь жрать, пожалуйста!

85

Первый никак не мог забыть свой последний разговор с имеемом. Имеем был очень раздражен. И это понятно, ведь четыреста миллионов реалов просто вылетели в трубу, и хотя деньги эти для Аладдина Батами были пустячными, безнаказанным это остаться не могло, и Бин Лашен гадал, что с ним сделают. С одной стороны, он был достаточно важной фигурой, для того чтобы его можно было банально убрать, но чем черт не шутит, ведь есть еще Второй и Третий, которые мечтают стать Первыми.

– Разрешите?

– Входите, – разрешил Первый.

В кабинет вошли трое. Три командира боевых групп, упустившие отряд «берсерков». И хотя визитеров обыскали и осмотрели в рентгеновских лучах, личный охранник все равно напрягся. «Только лишь ему я могу довериться, – чуть ли не растроганно подумал Бин Лашен про Асымбая. – Больше никому верить нельзя, все могут быть врагами, подосланными, чтобы убить меня».

– Ну? Что случилось такого, что вы пришли втроем?

– Господин, – сказал Шамиль Баджиев. – Уничтожен один из постов отдаленного оружейного склада. Мы считаем, что это те самые «берсерки».

– Подлые собаки! – выкрикнул Первый, вложив в возглас все переживания. – Вы считаете!.. Почему я узнаю об этом последним?!

– Пост не отвечал, мало ли что могло случиться… Его проверили, и как только об этом стало известно, мы пришли к вам.

– Втроем? Для количества, надо полагать?! Чтобы я постеснялся грохнуть одного из вас на глазах у других?

Первый так же внезапно замолчал, как и начал кричать, понимая, что криком делу не поможешь, да и бесполезен он. К тому же он сам был уверен, что северники не могли выжить после взрыва, но на всякий случай в тот район послали поисковиков. Трудность заключалась в другом: тот комплекс пещер был плохо изучен, и там, естественно, никого не нашли. В конце концов, чтобы проверить каждую пещеру, просто не хватало людей, их не так-то много: для обеспечения секретности. «Нужно уходить, – подумал Бин Лашен. – От этих «берсерков» можно ожидать чего угодно».

– Сколько людей у вас в наличии?

– Около двухсот пятидесяти, – ответил Гечи Медин, один из его старейших людей.

– Слишком много. Каждый отберет десяток своих лучших людей, мы уходим.

– Мой господин, не безопаснее ли будет вам остаться на месте?

«Так было бы безопаснее, если бы мне угрожали только внешние враги, – подумал Первый. – А ведь есть еще внутренние, всех их не просчитаешь». Но вслух сказал:

– Выполняйте. – Когда командиры ушли, Бин Лашен добавил: – Асымбай, проследи за всем.

– Да, мой господин.

…Караван, шедший по пещере, растянулся цепочкой на сотню метров и насчитывал чуть более сорока человек. Бин Лашен, как всегда, ехал на своем загиате в центре процессии. К десятку личных охранников, с которыми Первый передвигался в прежние времена, добавились тридцать человек новичков, в том числе и рекомендованный погибшим двойником Первого Шамиль Баджиев.

Новички время от времени уходили парами вперед на разведку, исследуя каждое ответвление. Иногда развилок встречалось так много, что при Первом оставался только его личный отряд, с тремя загиатами, груженными оружием. Все остальные осматривали развилки на полкилометра вперед и возвращались обратно.

«Он меня уберет, – подумал Первый о возможных действиях имеема. – По крайней мере, так поступил бы я. Так, собственно, какого черта я буду дожидаться своей гибели? Денег достаточно, плюс ко всему можно разом снять большую сумму, с которой мне не составит труда затеряться где угодно. А чтобы меня не нашли – сделать генетическую коррекцию и пластику, куда ж без нее».

Принятое решение о побеге согрело Бин Лашена и улучшило его настроение, которое, впрочем, тут же оказалось безнадежно испорченным: неподалеку раздалась стрельба, и пришлось что есть сил уносить ноги.

Шамиль Баджиев был оскорблен тем, что ему приходилось вести разведку, как какому-нибудь рядовому бойцу, но обиду пришлось проглотить: в конце концов, наказание было заслуженным, ведь он потерял много людей.

Пещера была вполне обыкновенной, и никаких следов диверсантов там не обнаружилось. Шамиль повернул обратно. Он только вышел в основной туннель и стал догонять караван, как в соседнем проходе послышался сдавленный хрип и звук осыпавшихся камней.

Баджиев помнил, что в тот проход отправилась двойка из его отряда, а потому он их позвал: