Унижение России: Брест, Версаль, Мюнхен - Уткин Анатолий Иванович - Страница 31

Германия делила добычу. Австрия получила Мариуполь, а Германии достались Николаев, Херсон, Севастополь, Таганрог, Ростов и Новороссийск. Созданное немцами в Киеве т. н. «экономическое управление» отвечало за главные функции «независимой Украины» — таможню, тарифы, займы, внешнюю торговлю. Гетман Скоропадский подписал с Германией соглашение, отдававшее ей все основные рычаги власти. Союз с Украиной становился краеугольным камнем политики Германии в отношении России.

Захват немцами Крыма вызвал протесты как Москвы (которая никак не могла считать Крым частью союзной с Германией Украины), так и Турции, имевшей свои виды на Крым. Гинденбург и Людендорф посчитали нецелесообразным пользоваться при оккупации Крыма украинской и турецкой помощью, не желая делиться полуостровом. Кюльман не исключал возможности передать Крым в будущем сателлиту — Украине Скоропадского, но только в качестве «награды за хорошее поведение».

В меморандуме фон дем Бусше императору от 26 апреля задачей Германии назывался контроль над территорией между Турцией и Ираном. Следовало привлечь на свою сторону грузин, татар и горные народы Северного Кавказа. Главным союзником становилось грузинское государство, оно «должно быть взято под максимально плотную опеку в экономическом и политическом смысле». Речь пошла о создании германо-турецкой Транскавказской компании для эксплуатации кавказских недр. Западноевропейские предприятия переходили к Германии. Турок следовало переориентировать в сторону Тегерана и Багдада — таково было мнение всемогущего Людендорфа.

Прогерманские представители Грузии уведомили фон Лоссова 15 мая 1918 г.: «При определенных обстоятельствах Грузия обратится к германскому правительству с просьбой инкорпорировать ее в германский рейх в качестве либо федерального государства, управляемого германским принцем, либо на условиях, подобных управлению британских доминионов, которые контролируются германским вице-королем»[204]. Кюльман и император Вильгельм считали, что Грузия должна стать «германской точкой опоры» на Кавказе. 22 мая 1918 г. Грузия провозгласила свою независимость и обратилась к Германии с просьбой об опеке. Для официального признания разрыва России с Грузией от большевистского правительства Кюльман на совещании в Берлине 4 июня 1918 г. потребовал установления контроля над Кавказом безотносительно позиции России. Кайзер подчеркнул, что «Грузия должна быть включена в рейх в той или иной форме».

Лоссов рекомендовал также признать независимость Северо-Кавказского государства, с представителем которого Гайдаром Бамматовым он начал переговоры. Ни при каких обстоятельствах, считал Лоссов, нельзя позволить Северному Кавказу воссоединиться с Россией. Но Северный Кавказ можно было оторвать от России (считали Лоссов и Бамматов) только посредством тесного межгосударственного союза с Германией, «единства управления на высшем уровне, внешней политики, единой валюты, таможенного пространства, армии и флота». Здесь, писал Лоссов, «возникает возможность, которая может не повториться еще целые столетия». Чтобы ею воспользоваться, следовало послать две германские дивизии в Новороссийск и Туапсе.

В апреле, мае, июне 1918 г. в Берлине побывали делегации сепаратистов: калмыцкий принц Тундутов, вице-президент военного совета русских мусульман Осман Токубет, грузинские и армянские представители, крымский граф Тадичев[205]. Людендорф не видел смысла возиться с амбициями мелких политиков — следовало править железной рукой. В Крым (германская колония «Крым-Таврида») должны были съехаться колонисты с берегов Волги, с Волыни, Бессарабии, Кавказа и даже Сибири. Людендорф нуждался в пополнении армии и настаивал на предоставлении германского гражданства германским колонистам, разбросанным по России. Но Кюльман считал, что германские колонисты будут лучше служить германскому делу, «будучи рассредоточенными по России, действуя повсюду как политический и экономический фактор в нашу пользу».

Гинденбург поддержал Людендорфа, увлеченного созданием антиславянского блока на юго-востоке, и одобрил посылку им денег и оружия атаману Краснову, в ставке которого находился и генерал Алексеев. «Федерация Юго-Востока» казалась ему полностью служащей германским интересам. Австрийский представитель Арц писал в июне 1918 г.: «Немцы преследуют вполне определенные экономические интересы на Украине. Они хотят держать в своих руках самую надежную дорогу в Месопотамию, Аравию, Баку и Персию. С этой целью они будут оккупировать земли под своим контролем как протекторат, колонию или иное образование… Главные интересы Германии ведут ее в Индию через Украину и Крым». Одесса рассматривалась отправной точкой авиационного пути из Европы в Индию, на Кавказ, в Египет, Константинополь.

Меморандум германского министерства иностранных дел: «До войны мы приложили огромные силы, преодолевая сопротивление России, чтобы создать транскавказскую дорогу в Персию, и мы израсходовали миллионы на создание прогерманского Кавказского государства, дающего нам мост к Центральной Азии»[206]. В критическое лето 1918 г. немцы удвоили усилия по укреплению своего влияния в Грузии. «Независимая» Грузия должна была гарантировать Германии Батумский порт и ввести германское право во всех торговых центрах, предоставить Германии управление всеми железными дорогами, свободный от налогов транзит. Когда Турция привлекла на свою сторону Азербайджан, грузины запросили Берлин стать гарантом в споре с Турцией (апрель 1918 г.). Железная дорога Батуми — Баку нужна была Берлину, он опирался на 600 тыс. немцев, живших неподалеку от Тбилиси.

Часть германских генералов полагала, что, если бы в мае-июне 1918 г. Германия навязала России новое правительство, заключила с этим правительством союз и приступила к оборонительной тактике на Западном фронте, то она не только не потерпела бы поражения в войне, но обрела бы гегемонию в Европе. И тогда, в тот решающий момент, с новой силой столкнулись две линии: «за» и «против» союза с Россией. Новый военный атташе Германии в Москве майор Шуберт выступал за выступление против большевиков: для создания временного правительства достаточно разместить в Москве два батальона германских войск. Гофман считал идеи Шуберта слишком оптимистичными, но и с его точки зрения наличных войск для наступления на Москву германскому командованию хватило бы — он подчеркнул, что у Ленина еще нет своей армии. Однако в генеральном штабе генерал Людендорф пренебрег возможностью заключения союза с навязанным России правительством и выжидательной тактики на Западном фронте. Людендорф избрал «западный вариант» — он решил добиться развязки путем еще одного (на этот раз последнего) решительного наступления на Западном фронте.

БРАТЬЯ СЛАВЯНЕ

Довольно неожиданно к лету 1918 г. в России появился инструмент, который мог служить и средством привязки страны к Западу, и средством частичного западного контроля над Россией. Этим инструментом явился чехословацкий корпус, состоявший из славян — чехов и словаков, не пожелавших сражаться против славянской России и перешедших на ее сторону для борьбы с австро-венграми. После заключения мира между Россией и центральными державами корпусу чехословацких добровольцев было позволено переместиться на Запад — через Великую Транссибирскую магистраль и два океана — во Францию. На этом пути к чехам и словакам стали примыкать и русские сторонники продолжения борьбы с немцами. Эшелоны с чехами растянулись на сотни километров по Транссибирской магистрали. В этой удивительной одиссее на Западный фронт чехи застряли на русских полустанках. Сто тысяч дисциплинированных солдат явились значительной силой в безумном русском раздоре.

Чехи и словаки твердо стояли на стороне Британии и Франции. Президент Вильсон в «14 пунктах» обещал создание Чехословакии, он стал едва ли не главнокомандующим армии, готовой в боях обрести независимое государство чехов и словаков. Запад увидел эффективный военный и политический инструмент, который можно было использовать в русской драме. На столе у президента Вильсона в июне 1918 г. оказалась телеграмма посла в Китае Райниша: было бы огромной ошибкой позволить чехословацким войскам уйти из России, где, получив минимальную поддержку, «они могут овладеть контролем над всей Сибирью… Если бы их не было в Сибири, их нужно было бы послать туда из самого дальнего далека»[207]. Идея использовать чехословаков в июне 1918 г. медленно, но верно захватила президента. Теперь он требовал от Лансинга более конкретного плана использования чехословаков в России, «ведь они двоюродные братья русских»[208].