Закон сохранения вранья - Куликова Галина Михайловна - Страница 6

– Нельзя, – отрезала та. – Нечего тебе рассиживаться. Я позвала тебя только затем, чтобы сказать лично: я все это оставляю тебе. – Она неопределенно махнула рукой. – И квартиру, и все, что найдется в ней ценного. А здесь есть кое-что, уж поверь мне!

Она довольно квохтнула и снова вперила в правнучку зловещий взор, как будто уже была фамильным привидением и знала, что может испугать наследницу до смерти.

– Спасибо, конечно, – пробормотала Вероника.

Ей хотелось спросить про тетку Зою, но она не рискнула. Вдруг со старухой случится приступ ярости, который повредит ее здоровью?

– Надеюсь, ты больше не встречаешься с этим? – Прабабка раздула маленькие круглые ноздри и пошевелила ими, словно почувствовав дурной запах.

Поскольку, кроме Бороздина, она никого не видела, то спрашивать, кого она имеет в виду, не имело смысла. Вероника постаралась ответить сдержанно:

– Мы расстались.

– Я рада, – проскрипела прабабка. – Ты красивая женщина, Вероника. Похожа на меня в молодости. С такой внешностью грех было бы продешевить. За тобой кто-нибудь ухаживает?

Вероника по-прежнему стояла на пороге, и ей невольно хотелось принять позу смирения, какую она заметила у встретившей ее сиделки.

– Да, – неожиданно для себя призналась она. – Матвей Каретников. Мы познакомились недавно, но он, кажется, настроен очень серьезно. Ему пятьдесят лет, у него собственная фирма...

– Он что, «новый русский»? – подозрительно спросила старуха. – Вор?

– Он не вор, а созидатель! – вспылила Вероника. – Тот, кто не крадет, а строит. И он подарил мне – вот!

Вероника распахнула воротничок блузки и показала ожерелье, которое боялась оставлять дома.

– Главное не то, что он это подарил, – задумчиво пробормотала старуха, щуря выцветший глаз. – Главное то, что ты приняла подарок.

– Мне двадцать восемь лет, – тоном, каким говорят о тяжкой болезни, сообщила правнучка.

– Двадцать восемь! – мечтательно закатила глаза старуха. Потом вернула их назад и посмотрела на Веронику с усмешкой. – А мне девяносто два.

Вероника вспыхнула, а прабабка залилась каркающим смехом. Отсмеявшись, она тяжело задышала и махнула рукой:

– Все. Аудиенция окончена. Я высказала тебе свою волю, можешь быть свободна. Когда умру, тебе сообщат.

– Но, может быть...

– Мне ничего не надо! – важно сказала старуха и даже притопнула ногой: – Проваливай.

Вероника сделала два шага назад, но потом все же решилась и спросила:

– Почему вы так со мной обращаетесь?

– Потому что твоя мать была дура, и ты, ее дочь, судя по всему, такая же дура. Мне это не нравится. Однако выбора у меня нет.

– До свидания, Маргарита Прохоровна, – пробормотала Вероника.

– Прощай.

Выкатившись на улицу, Вероника согнулась пополам, потом разогнулась и громко сказала:

– Фу-у!!

Да уж, это был всем визитам визит. Тетку Зою страшно интересовало, о чем они будут говорить, и она взяла с Вероники слово, что та, как вернется домой, сразу же позвонит.

– О тебе она даже не заикнулась, – сразу же сообщила ей Вероника. – Ни о тебе, ни о мальчиках.

– Вот зараза! – беззлобно заметила та. Веронике даже показалось, что Зоя испытала облегчение.

– Не хочешь сказать, из-за чего вы поругались?

– Из-за ерунды. Даже стыдно вспоминать. Мне правда стыдно, не наезжай, ладно? Вот сама скажи, на нее легко обидеться?

– Более чем.

– Видишь!

– Она в самом деле обещала оставить мне квартиру, – выпалила Вероника. – Со всей обстановкой. Выглядело это... ужасно.

– Почему? Старуха выставила какие-нибудь условия?

– Да нет, просто она сидела в кресле – живехонька-здоровехонька... Сказала, что, когда умрет, мне сообщат.

– Вот ведь карга! – подивилась Зоя. – Всю жизнь боролась за какую-то мифическую честь фамилии, а сама ведет себя, как последняя сволочь. Кстати, – без перехода сказала она. – Мы с Изюмским решили пожениться.

– Ой, – опешила Вероника. – Поздравляю! А когда?

– Ну, он собирается на месячишко отчалить на заработки с какой-то строительной бригадой, заработает денежек, вернется, и сразу под венец. Заявление мы уже подали.

– Зоя, ты счастлива? – спросила Вероника.

– Абсолютно. А что?

Вероника не могла объяснить – что. В последнее время она часто примеривала замужество к себе – Матвей Каретников созревал для брака со скоростью кукурузного початка. Он уже едва не лопался от переполнявших его чувств, и, когда встречался с Вероникой, золотые колечки блистали в его глазах победным блеском. При этом он проявлял странное целомудрие и не заводил отношения дальше страстных поцелуев.

– Сегодня он сделает тебе предложение, – говорила Тина всякий раз, когда автомобиль Каретникова тормозил перед художественным салоном. – Не может же он дарить такие дорогие подарки без задней мысли!

Вероника и сама понимала, что все к этому идет. И не знала, как поступить. С одной стороны, она принимала подарки – это да. С другой стороны, представить Каретникова в роли спутника жизни?.. Она про него почти ничего не знала. У него должен быть стальной хребет, раз он имеет собственное дело и уверенно держится на плаву.

Однако с ней Каретников был другим – мягким и пушистым. В конце каждого свидания он впадал в дешевую патетику и становился слащавым до отвращения. Вероника убеждала себя, что он свихнулся от любви. И ей, черт побери, было лестно. «Может, это вообще мой последний шанс, – думала она. – Откажу Каретникову и останусь навсегда старой девой».

Старые девы вызывали у нее сложные чувства. Она еще помнила двух своих бабушек со стороны матери, которые всю жизнь прожили в гордом одиночестве. У них были странные представления не только непосредственно о мужчинах, но и о жизни вообще. Из чего можно было сделать вывод, что отсутствие мужа как-то влияет на голову. Веронике совершенно не хотелось страдать закидонами и служить объектом сожаления всех знакомых. Каретников в данном случае казался ей не просто выходом из положения. Он был шикарным выходом. Ей, безусловно, будут завидовать.

Кроме того, Каретников хорошо обеспечен, и, сделавшись мадам Каретниковой, Вероника сможет позабыть о скучной службе в «Бутоньерке» и всецело отдаться живописи. Короче, со всех сторон одни плюсы. «Значит, когда Матвей сделает предложение, я это предложение сразу же приму, – решила Вероника. – Не забыть, что принять его надо с радостью».

Глава 3

– Что ж, шеф, – сказал Дима Дьяков однажды утром. – Пришла пора делать предложение и знакомить Веронику с мамой.

– С мамой?! – ужаснулся Каретников, глядя на своего помощника дикими глазами. – Но для чего?

– Ах, боже мой, шеф! – всплеснул руками Дима. – Как же без этого? Никто не поверит в серьезность ваших намерений без знакомства невесты с родительницей! Все знают, как вы любите маму.

– Но я не хочу ее расстраивать, – уперся Каретников. – Когда девку убьют, она подумает, что я страдаю, и тоже примется страдать! У нее подскочит давление, а в пожилом возрасте это опасно.

– А мы ей ничего не скажем, – Дима перешел на ласковый тон. – Я имею в виду, что девку убили. Скажем, что вы поссорились и раздумали жениться.

В последнее время Дима Дьяков чувствовал себя Котом в сапогах. Решительный и умный Каретников в деле с собственной женитьбой вел себя в точности как маркиз де Карабас – то есть как дурак. Диме приходилось следить за каждым его шагом, давать рекомендации, вырабатывать стратегию и тактику, направлять, увещевать, льстить, а иной раз и приказывать. Каретников слушался беспрекословно. Из чего Дима сделал вывод, что он напуган. Вероятно, перекладывая ответственность на своего помощника, он как бы прятал голову в песок.

– Хорошо, – сдался Каретников. – Я сделаю девке предложение и предупрежу маму о скором визите. Кстати, что мне нужно подарить по такому случаю? Тряпок накупил, ожерелье подарил. Может быть, машину? Какую-нибудь дамскую игрушку, а? Это наверняка будет расценено как широкий жест.