Вуду для «чайников» - Куликова Галина Михайловна - Страница 41

– Ну, черт с тобой, – неожиданно проворчала она. – Не будем ничего переносить.

Притянула его к себе и прижалась своими разбитыми губами к его целым. Позже она скажет сама себе, что просто переживала стресс, и ей было необходимо нежное участие.

– Это было... очень приятно, – заметил Репьев, выпрямляясь. – Даже странно...

– Ничего странного, – проворчала Лайма, сердясь на себя за проявленную слабость. – Вероятно, химический состав нашей слюны совпал, вот и все.

Репьев озадаченно помолчал, а потом признался:

– Никогда не рассматривал взаимоотношения с точки зрения слюны.

Лайма, кряхтя, поднялась с дивана и отправилась-таки мыться, твердо отказавшись от посторонней помощи. Решила воду в ванну не набирать и не нежиться в ней, а ограничиться душем, чтобы не раскиснуть, не разболеться и не остаться у Репьева жить. В конце концов, ей еще предстояла поездка в штаб-квартиру с докладом.

– С легким паром! – нестройным хором пожелали Дубов с Латышевым, когда она появилась в комнате с тюрбаном на голове, ароматная, словно куст жасмина.

Один Репьев ничего ей не пожелал, потому что потерял дар речи. Без пятен грязи на лице, облаченная в чистый халат, Лайма оказалась ослепительно красивой. Как он раньше не замечал, что у нее идеальной формы нос, пухлые губы и ясные глаза, а скулы высокие, как у египетской царицы.

– Можно садиться за стол, – сообщил Дубов, неожиданно застеснявшись Лаймы. Когда она лежала на диване грязная и несчастная, у него и мысли не было стесняться.

– На гарнир у нас кукуруза и сладкий перец, – добавил Латышев, потирая лысину. – Хватит на всех.

Он тоже испытывал неловкость, потому что Лайма разбила их тесную мужскую компанию, и мальчишник превратился непонятно во что. Может быть, в посиделки с флиртом. Впрочем, как тут пофлиртуешь, когда Юрка не сводит с девицы глаз.

Вообще-то троица собралась, чтобы обсудить одно весьма важное дело – организацию собственного бизнеса, и было жалко откладывать разговор на неопределенное время. И почему эта Лайма скакнула с моста именно сегодня!

– Поскольку твоя одежда вышла из строя, могу дать тебе свою, – предложил Репьев. – Что-нибудь сухое и чистое.

Он повел ее в другую комнату, где стоял одежный шкаф, и предложил выбрать все, что ей понравится. Даже собирался дать несколько советов, но тут позвонили в дверь.

– Наверное, это шофер с сумочкой, – оживилась Лайма. – Я переоденусь и выйду.

Однако это оказался не шофер, а соседи сверху – Тамара и Николай Славкины. Оба были в спортивных костюмах с лампасами, и оба весьма воинственно настроены.

– Это вы колотите по батарее? – спросила Тамара, не поздоровавшись с хозяином квартиры. – Вам что, делать больше нечего?

– А вам? – с любопытством поинтересовался Репьев. – Что вы там сверлите столько суток подряд? Делаете модель ледокола «Ермак» в натуральную величину?

– Я благоустраиваю находящуюся в моей собственности жилплощадь, – высокопарно заявил Славкин. – И вы мне не можете этого запретить.

– Запретить не могу. Но помешать – запросто.

– Не надо нам угрожать! – взвизгнула Тамара. – Мой муж сверлил, сверлит и будет сверлить!

– Потом пеняйте на себя, – пожал плечами Репьев и захлопнул дверь у них перед носом. – Ну и типы, – пожаловался он приятелям, которые сервировали стол, как в ресторане – с салфетками и хрустальными фужерами.

– Это не таксист? – спросила Лайма, появляясь в гостиной. – Куда же он подевался?

Она надела шорты, доходившие ей до колен, и трикотажную рубашку-поло, в которой она выглядела хрупкой, как подросток. Влажные волосы собирать в пучок не стала, а распустила по плечам, окончательно добив этим впечатлительного Репьева.

– Я очень рад, – признался он, подойдя к ней поближе, – что вы сохранили мою визитную карточку.

Лайма хотела честно признаться, что она тоже рада, но тут снова позвонили в дверь.

– Теперь уж это точно таксист! – воскликнула она и пошла вслед за хозяином к двери.

Однако это оказался не таксист, а высокий человек с волнистой шевелюрой, которая вся была странным образом зачесана на один бок. Человек был в костюме, галстуке-бабочке и клетчатых тапках.

– И что? – гневно спросил он, вскинув подбородок. – Долго вы будете портить Вагнера вашим идиотским постукиванием?!

– Послушайте, Макар, это невыносимо! – ответил Репьев. – Если я хочу послушать Вагнера на ночь, я надеваю наушники. Ваш рояль, к сожалению, в наушники засунуть нельзя. Поэтому вы должны думать о том, в какое время вам заниматься вашими... гаммами. С этим нужно что-то делать...

– Вы невежественный чурбан, – высоким голосом сообщил Макар. – С настоящей музыкой ничего нельзя сделать!

– Зато что-нибудь можно сделать с музыкантом, – рассердился Репьев. – Вот поиграй еще на ночь глядя, увидишь, что будет.

– И поиграю! – с вызовом заявил Макар и помахал указательным пальцем в воздухе. – Никто мне не запретит.

В этот момент наверху опять взвыла дрель, и разговаривать стало невозможно. Музыкант гордо удалился, махнув полами пиджака, похожими на ласточкины крылья.

– Юр, иди, а то все остынет! – позвал Латышев. – Лайма уже рассказала нам о том, как вы познакомились.

«Интересно, какова ее интерпретация событий?» – подумал Репьев и уже сделал шаг от двери, как звонок прозвенел в третий раз.

– Бывают дни, – крикнул он через плечо, – когда я начинаю подумывать о домике в деревне, о вишневом садике и собственных курах...

На этот раз приехал шофер с сумочкой. Репьев щедро его вознаградил, но тот не хотел уходить, не повидав Лайму.

– Ну... Это было... – задохнулся он, увидев ее целой и невредимой. – Это было такое... Из ряда вон выходящее! Я полагал, что вы – труп. И завтра собирался звонить в вашу организацию. Только телефона не нашел. Про нее, оказывается, никто не знает.

– Естественно, – проворчала Лайма. – Она ведь засекречена. И я советую вам держать рот на замке.

– А та... женщина? Та страшная женщина, – поправился он. – Я думал, она вас догонит.

– Я тоже так думала, – призналась Лайма и содрогнулась. – К счастью, все обошлось.

– Она бежала за вами, как рысь за белкой, – все никак не мог успокоиться таксист. – А глаза у нее прямо горели огнем!

«Слава богу, я этого не видела», – подумала Лайма, проводив шофера и возвратившись к столу. Воспоминание о мулатке отбило у нее аппетит. Она некоторое время ковырялась в тарелке, и Дубов наконец не выдержал и спросил:

– Вам не понравилось наше фирменное блюдо?

– Мне о-о-очень... – начала она, но тут дверной звонок снова тренькнул – раз, и другой, и третий.

– Невероятно! – хохотнул Латышев. – Стоило нам собраться всем вместе, как началось светопреставление.

На самом деле он ошибался – светопреставление еще не началось, но уже готовилось начаться. И Репьев сам открыл дверь ему навстречу.

На пороге стояла женщина в белом обтягивающем трико и теннисных туфлях. Ее мускулистое тело казалось вылепленным из гипса. На незнакомке была черная полумаска, скрывавшая верх шоколадного лица, а в руках, спрятанных под длинными перчатками, она держала короткий меч без ножен с опасно посверкивающим клинком.

– Вы к кому? – глупо спросил Репьев, увидев эдакое чудо на коврике перед собственной дверью.

Незваная гостья ничего не ответила, сделала ловкий выпад и приставила острие к его подбородку.

– Прочь с дороги! – потребовала она и, перехватив меч другой рукой, изо всех сил ударила хозяина квартиры рукой в живот.

Тот согнулся пополам и выдавил из себя:

– Если вы на обед, то у нас есть столовые ножи с зубчиками. Они гораздо безопаснее вашего тесака!

Не обращая на него внимания, мулатка, широко шагая, двинулась в комнату.

Несмотря на полумаску, Лайма мгновенно ее узнала и от ужаса потеряла дар речи. Вилка с кружком перца, которую она несла ко рту, застыла на полпути.

Латышев и Дубов изумились до невозможности.

– Здравствуйте, – вежливо начал первый, но дама в полумаске не обратила на него никакого внимания и солдатским шагом двинулась вперед. По ее сценарию, дело должно было закончиться в две секунды. Пока присутствующие сообразят, что происходит, она проткнет девчонку и скроется с места происшествия, оставив орудие рядом с жертвой. Нет, в жертве. Пусть эти мужики потом рассказывают милиции, что им только в голову взбредет. А она будет уже далеко.