Вуду для «чайников» - Куликова Галина Михайловна - Страница 22

Лайма подошла к барной стойке, тут же, на месте, заказала чашку кофе и попыталась завести с барменом доверительный разговор, но он подвигал квадратной нижней челюстью и заявил, что про своих посетителей ничего не знает, за ними не наблюдает и вспомнить про человека, который просил разрешения позвонить, ничего не может.

Лайма достала зеленую сотню, но бармен на нее даже не посмотрел. Тогда она присовокупила к бумажке еще две такие же. Бармен демонстративно отвернулся. Она попыталась сунуться к официантке, но он шикнул, и бедная девица шарахнулась в сторону. Тогда Лайма взяла свой кофе, перебралась за столик и позвонила Корнееву, прошептав:

– Ничего не выходит.

– Ничего не выходит, – вслух повторил тот расстроенным тоном и стукнул телефоном по ладони.

– Придется дождаться конца смены, – немедленно отреагировал Медведь, – и потрясти этого типа как следует. Ноу проблем. Только времени жалко.

– То есть вы хотите сказать, – встрял Кудесников, сняв кота с коленок и уложив на место Лаймы, – что ваша цыпочка в нулях.

– Но-но! – обернулся к нему Медведь. – Кто это тебе цыпочка?

– Ладно-ладно, – примирительно махнул рукой тот. – Не цыпочка, а командир. У нее ничего не вышло... А дайте я попробую?

Корнеев пожал плечами, и Арсений поспешно распахнул дверцу. Почти до самого входа в кафе он бежал бегом, но потом вдруг походка его резко изменилась. Движения стали томными, растянутыми, голова откинулась назад, а руки разлетелись в стороны, словно крылья птицы. Виляя попой не хуже Лаймы, сыщик вошел в кафе, кашлянул и стрельнул глазками, вызвав неподдельный интерес бармена.

– Эй, морячок! – обратился к нему Кудесников игривым голосом «тетушки Чарли». – А кто у вас тут самый-самый главный?

– Это я, – рисуясь, ответил мордоворот. От его былой угрюмости остались только воспоминания.

– Тогда у меня к вам очень-очень важное дело.

Кудесников взгромоздился на высокий табурет и лег животом на стойку, чтобы разговор получился интимным. Бармен наклонился к нему и что-то зашептал. Потом показал глазами на Лайму. Кудесников обернулся и посмотрел на нее, выгнув бровь. Лайма заерзала на своем низеньком стульчике. О таком повороте дела она не подумала. Мужчины, симпатизирующие друг другу, стали попадаться все чаще. Поистине, нравы меняются быстрее, чем индекс Доу—Джонса! Нужно это учитывать, а то так можно потерять уверенность в себе.

Она заплатила за кофе и ушла, громко хлопнув дверью.

Через пять минут появился Кудесников, помахивающий листком, вырванным из блокнота.

– Я с уловом, – сообщил он без намека на бахвальство. Голос у него был деловым и серьезным. Медведь его за это сразу зауважал.

– Что за улов? – поинтересовался Корнеев.

– Бармен отлично запомнил того типа, который так не понравился шоферу такси. У него действительно длинный нос с широкими ноздрями, на который нельзя не обратить внимания. Тип ворвался в кафе и попросил позвонить: дескать, его жене плохо. Но в районе как раз в тот день проверяли линию, и телефоны не работали нигде – ни у них, ни в аптеке, ни в соседнем магазине. Тогда тип предложил бармену деньги и попросил у него мобильный. За один короткий звонок выложил двести рублей.

– Однако свой телефон бармен ему не дал. Дал чужой. Какой-то мужик не смог расплатиться за выпивку и оставил в залог свой сотовый. Тип позвонил по нему и ушел.

– А где сотовый? – спросила Лайма.

– Он все еще там и даже не до конца разрядился. Я посмотрел последний номер, по которому звонили. Вот он, тут. – Сыщик помахал в воздухе листочком.

– А бармен не слышал, о чем шла речь? – заинтересовался Корнеев.

– Только одну фразу: «Сделай что-нибудь».

– Предлагаю позвонить по этому телефону, – выдвинула предложение Лайма. – В конце концов, мы ничем не рискуем. Может быть, это казино или билетная касса.

Никто не стал возражать, и она выхватила у сыщика бумажку с номером. Пробежала по кнопочкам и пропела:

– Алло!

Ей что-то ответили, и она немедленно сориентировалась:

– Скажите, а у вас есть кожаные диваны? Нет? А чем вы торгуете? Без выходных? А как к вам проехать? Благодарю. – Отключила связь и сообщила притихшим товарищам: – Это магазин, который называется «Уютная квартирка». Там продают всякие вещицы, которые могут украсить дом. Находится он недалеко от Никитских ворот.

Корнеев потер руки и радостно сказал:

– Итак, у нас наконец появилась отправная точка. Этот самый «Гоголь» гнался за Диной, но ей удалось улизнуть. Когда он понял, что дело швах, связался со своими и потребовал «сделать что-нибудь». Телефон, по которому он звонил, принадлежит не частному лицу, а магазину «Уютная квартирка». Значит, там работает кто-то, имеющий отношение к проблемам Дины.

Тагиров и Дина смотрели на Эрика во все глаза.

– Да вы что?! – изумился он, вертя головой, словно попугай в зоомагазине, которого со всех сторон обступили покупатели. – Вы меня разыгрываете, да? Вы же были здесь неделю назад! Дина ночевала в маленькой комнате... А ты притащил еду из марокканского ресторана, и мы два дня питались деликатесами...

Дина повернулась к Тагирову и воскликнула:

– Послушайте, я потеряла память. Но вы! С вами ведь все в порядке! Почему же вы не говорили, что мы были знакомы раньше?! Что вы от меня скрываете?

– Так, – сказал Тагиров. По всему выходило, что это его любимое слово. Как только он попадал в затруднительное положение, из него сразу выскакивало это «так».

– Что «так»?! – не утерпела она.

– Тут какая-то путаница. Никогда прежде мы с вами не встречались. И сюда я вас до сего момента никогда не привозил, уж за это я ручаюсь. – Повернулся к Шелепу и спросил: – Эрик? Что все это значит?

– Откуда я знаю? – воскликнул тот, всплеснув короткими ручками. Его борода встала торчком, словно он собирался лезть в драку. – Можешь говорить что угодно, но мои девочки тоже вас видели. Дина мерила платье из коллекции «Цветок лилии». Да что же я, по-вашему, совсем спятил?

– Тогда получается, что спятил я, – ответил Тагиров вполголоса.

Взгляд его впервые сделался растерянным, как у подростка, который потерялся в метро, но не желает в этом признаться.

– Выходит, у вас тоже – провал в памяти, – сделала заключение Дина, покусав нижнюю губу. – Мы ведь все здесь друг другу доверяем, верно?

Эрик активно закивал головой – он точно всем доверял, иначе и быть не могло. Тагиров, наоборот, привык никому не доверять. Но как не доверять? Как не верить? Он твердо знал, что не видел Дину до той ночи, когда она заявилась к нему в тайную квартиру. Или ему только казалось, что не видел? А на самом деле? Кто-то и из его памяти вырвал кусок?!

– Вот что, Эрик, – сказал он. – Раз пошли такие пляски, тебе придется в деталях вспомнить все, что я тогда делал. Что говорил. Слышал ли ты, о чем мы разговаривали с Диной?

– С Эллой, – поправил Шелеп и воздел руки: – Боже мой! А я-то все никак не мог понять, с какой стати ты стал называть Эллу Диной!

– Значит, на самом деле я – Элла? Элла... А фамилия?

– Ну нет, про фамилию я ничего не знаю. – Эрик повернулся к Тагирову и повторил: – Ты не называл ее по фамилии.

– Допустим. А чем я был занят? Может быть, мы что-то обсуждали?

– Ты все носился с какими-то органическими чернилами и рисовал у меня на руке закорючки – я до сих пор их смыть не могу.

– Несмываемые чернила! – хором воскликнули Тагиров с Эллой.

Она тотчас выставила ногу и подняла платье, показав дизайнеру написанный прямо на коже адрес, из-за которого и разгорелся весь сыр-бор.

– Вы когда-нибудь это видели?

И Эрик быстро кивнул:

– Конечно, видел! Вы сидели вот на этом самом стуле и собственноручно выводили буквы. А Игорь держал склянку с чернилами.

– Я должен был догадаться, что это ваш собственный автограф! – хлопнул себя по коленке Тагиров, глядя на Эллу. – Если бы писал кто-то другой, буквы были бы перевернуты. Понимаете? Писать кверху ногами неудобно.