Винтервуд - Иден Дороти - Страница 22

Старик зашаркал дальше, сокрушенно цокая языком. Лавиния услышала, как он пробормотал:

— Единственное развлечение, оставшееся у человека. У Шарлотты нет чувства юмора. Это и есть длинная галерея, мисс Херст. Она тянется вдоль всего дома. Как вы можете убедиться, из окон открывается прекрасный вид на парк. Я-то ничего не могу увидеть без очков. Но вид из окон, несомненно, впечатляет. А теперь пойдемте посмотрим гостиную Адама.

Гостиную украшали два изящных камина, облицованных белым мрамором с тоненькими завитушками, покрытый резьбой потолок, стены, обитые рубиновым Дамаском, обюсонский ковер, французские зеркала и сверкающая люстра. Столовая тоже выходила окнами на парк с его изогнутыми деревьями и длинными склонами, теряющимися в голубой дымке. Далее следовала утренняя гостиная, красивая уютная комната с обиты, ми желтым шелком стенами и рядами миниатюр над каменной полкой; библиотека, уставленная с пола до потолка книгами; там стояли кожаные кресла с вдавленными сиденьями, вокруг были разбросаны газеты, из чего следовало, что хозяин дома проводит здесь массу времени; курительная комната — любимое место пребывания сэра Тимоти; оружейная комната; еще одна гостиная, выходившая на террасу и сад с его цветочными клумбами, и, наконец, бальный зал с колоннами и потолком, расписанным фресками.

Дэниел не преувеличивал. Винтервуд и в самом деле был красив. Он мог превратиться в хобби, в наваждение или просто в предмет всепоглощающей любви. Чтобы быть счастливой с Дэниелом, надо было разделить эту его любовь. Разделяла ли ее Шарлотта?

— Вам нравится дом, мисс Херст? Хотели бы вы быть его хозяйкой?

У Флоры был особый дар задавать ставящие в тупик вопросы. К облегчению Лавинии, за нее ответил сэр Тимоти:

— Надлежащего типа женщина выглядела бы в этом доме как драгоценный камень в перстне. А не подходящая... Ага, Дэниел, я чувствую запах вашей сигары.

Дэниел прохаживающейся походкой вошел с террасы, расположенной как раз против двери в бальный зал. Интересно, сколько времени он там находился? Слышал ли он, о чем они говорят?

Он потрепал Флору по волосам и сказал:

— Доброе утро, мисс Херст. Ну так как же, собираетесь вы ответить на вопрос Флоры?

— Если мы не намерены играть в прятки, — сказала она, — конечно же, я хотела бы быть хозяйкой такого дома, как этот. Да и какая женщина не захотела бы? — И тут сдержанность изменила ей. Всплеснув руками, она взволнованно произнесла: — По-моему, это самый красивый дом, какой я когда-либо видела.

Он был доволен.

— А что вам понравилось больше всего?

— Даже не знаю. Пожалуй, маленькая желтая гостиная.

— Это просто прекрасно. Я как раз собирался предложить, чтобы вы с Флорой проводили утренние часы там, вместо того чтобы ей совершать утомительный подъем наверх, в классную комнату. Вам будет удобно пройти оттуда в сад, если захочется прогуляться.

Она поняла, эта идея пришла ему в голову только после того, как она сказала, что ей понравилась желтая гостиная.

Флора ликующе воскликнула:

— О папа, какая замечательная идея! Но маме это не понравится.

— У мамы есть наверху собственная гостиная. Она почти никогда этой комнатой не пользуется. Такой порядок устроит всех.

— А Эдварда туда впускать не будут?

— Завтра приезжает учитель Эдварда, так что он будет очень занят. Саймон тоже возвращается домой. Мисс Херст должна познакомиться с моим старшим сыном.

— Отлично, — сказал сэр Тимоти. — Мы сможем продолжать с ним сражаться в шахматы. Когда Саймон в школе, у меня нет настоящего противника. Юный Эдвард не способен сосредоточиться. В его возрасте Саймон, случалось, обыгрывал меня. Когда мне будет позволено увидеть Тэймсон Пит, Дэниел?

— Контессу?

— Да пропади он пропадом, этот иностранный титул! Мне он не внушает почтения. Единственные титулы, которые я уважаю, — это те, что подобны моему и присваиваются за заслуги перед родиной. Для меня Тэймсон всегда была просто женой Вилли Пита... Но сначала мне надо отыскать мои очки. Вы знаете, по-моему, слуги их нарочно прячут. У них имеется этакий небольшой заговор. Их забавляет, как я шарю вокруг, словно слепой морж. Я не могу даже разглядеть эту молодую особу, которую заимела Флора. Как она выглядит, Дэниел? Похожа она на прежних?

— Ничуть, дядя Тимоти. А для вас это важно?

Старик ухмыльнулся:

— Разумеется. Я ведь еще не впал в старческое слабоумие, знаете ли. Надеюсь, вы проследите за тем, чтобы Флора хорошо с ней обращалась. Чтобы никаких твоих штучек, Флора. Всегда умей ценить хорошенькую Женщину. Правильно я говорю, Дэниел?

Хотя сэр Тимоти в конце концов разыскал свои очки и водрузил их на нос, отправляясь наверх повидаться с леди Тэймсон, по возвращении от нее, он заявил, что она ничуть не напоминает хорошенькую рыженькую молодую женщину, которую он помнит.

— Но ведь она с тех пор сильно состарилась, — заметила Шарлотта. — Как вы можете ожидать, чтобы волосы ее оставались рыжими?

— Она стала вульгарной, — с явным неодобрением сказал старик. — Выставляет напоказ свой титул, словно это флаг. Я вовсе не считаю, что какой-то там граф имеет преимущество перед баронетом, между тем она вела себя так, словно я просто один из главных старых слуг. Итальянское солнце или что там еще, не знаю, явно ударило ей в голову. А это заявление, что Винтервуд-де ничто в сравнении с ее сырым обваливающимся палаццо! Я уж не говорю о том, что она лежит в постели, не сняв с себя драгоценности. Право же, никогда не думал, что симпатичная простая девушка, Тэймсон Пит, способна на такое.

— Вряд ли вы вообще ее помните, дядя Тимоти, — сказала Шарлотта.

— Она очень сильно изменилась, — стоял на своем сэр Тимоти. — Она и на англичанку-то не похожа.

По-видимому, с точки зрения сэра Тимоти, это был самый большой недостаток тетушки Тэймсон. Она стала изменщицей. Он заявил, что, конечно, мол, коль скоро она тетка Шарлотты, честь ей и место в Винтервуде, но при этом выразил желание, чтобы его не принуждали находиться в ее обществе.

— Никто не собирается вас принуждать, — сказала Шарлотта, но таким тоном, как если бы она надеялась, что находиться в обществе тетки старику не придется. — Я думаю, она будет в основном пребывать у себя в комнате. Итальянский врач предостерег ее от всякого перенапряжения.

— Откровенно говоря, я бы никогда не стал слушать иностранного врача, — заявил сэр Тимоти. — Вам, возможно, долго придется иметь с ней дело, Шарлотта. Если я правильно высчитал, то я на год ее старше, но я рассчитываю пробыть на этом свете еще лет десять. Дайте старой Тэймсон новое сердце, а мне — новую пару глаз, и мы вам, молодежи, еще такое покажем. — Ухмыляясь и шаря в поисках своих очков, которые он сдвинул высоко на лоб, сэр Тимоти проследовал в курительную комнату. Он плотно захлопнул за собой дверь, как если бы опасался, что тетя Тэймсон тут же попробует покуситься на его уединение.

Следующим посетителем тетушки Тэймсон был доктор Манроу, престарелый мужчина со свисавшими вниз седыми усами и синими глазами, поблескивавшими из-под седоватых бровей. В отличие от сэра Тимоти, он не знал тетушку Тэймсон, когда та жила в Крофтхаузе как ничем не примечательная миссис Вилли Пит. Ему не с чем было сравнивать, и вообще его интересовало ее здоровье, а не то, была ли приколота к ее ночной рубахе бриллиантовая брошь.

К несчастью, случилось так, что Лавиния везла Флору в желтую гостиную в тот самый момент, когда доктор спускался по лестнице, разговаривая очень громким голосом:

— Старайтесь, чтобы она была всем довольна, миссис Мерион. Это лучший совет, какой я могу вам дать.

— Долго ли продлится болезнь, доктор?

— В подобном случае никто ничего сказать не может. Это может случиться сегодня, а может, и через полгода. Если соблюдать предельную осторожность, возможно, она и год протянет. Сердце у нее до крайности изношено. В этом все дело.

Голоса замерли, и Флора напряженным голосом произнесла: