Винтервуд - Иден Дороти - Страница 17

На Дэниела, по-видимому, никак не действовала паника, которую по каждому поводу поднимала Шарлотта. В тот самый момент, когда поезд отходил от платформы, Лавиния, вновь на миг отдавшаяся запретным грезам, обнаружила, что он сидит подле нее.

Очаровательные острова, плавающие в знойной дымке, бледно-лиловое небо, высокие звонницы, безмятежное море — все это ускользало прочь.

— У вас такой вид, словно вы на веки вечные прощаетесь со счастьем, мисс Херст.

— Правда? Я и в самом деле была здесь счастлива.

— А почему так трудно представить себя в таком же состоянии в каком-нибудь другом месте?

Она закусила губу, а затем заставила себя улыбнуться:

— Надеюсь, это не окажется трудным, мистер Мерион.

— Нет, в Винтервуде не окажется.

Они услышали за спиной резкий подозрительный голос Шарлотты:

— Что ты такое говоришь о Винтервуде? По-моему, мисс Херст, мой муж ни на миг не перестает думать об этом поместье, даже во сне.

— Я сказал, дорогая, что мисс Херст будет в Винтервуде так же счастлива, как была в Венеции.

— Я полагала, мисс Херст наняли не ради ее счастья, а ради счастья Флоры.

— Шарлотта! Шарлотта! — раздался высокий раздражительный голос леди Тэймсон. — Вы видели на вокзале Джонатона? Я думала, он придет нас проводить.

— Нет, тетя, не видела. Если бы он был на вокзале, вряд ли он мог нас не увидеть: мы вызвали к себе немалый интерес.

— Люди всегда на меня смотрят, — самодовольным тоном заявила Флора.

— Это потому, что у тебя ноги как палки, — сказал Эдвард.

— А откуда людям это известно? Мои ноги прикрыты ковриком. Они смотрят на меня из-за моего трагического положения,

— Шарлотта, вы испортили этого ребенка. Она дурно воспитана и тщеславна. Люди, видите ли, глядят на нее! На что они в самом деле смотрели, — сказала леди Тэймсон, похлопывая себя по груди, — так это на мои драгоценности. Не так-то часто им приходится видеть человека, который носит на себе целое состояние.

— Это немного вульгарно, тетушка Тэймсон.

— Вздор! Я намерена получать удовольствие от своего имущества, пока у меня еще есть для этого силы. Вы лучше ведите себя поосторожнее, Шарлотта, не то я распоряжусь в своем завещании похоронить мои драгоценности вместе со мной.

Шарлотта рассмеялась притворно-снисходительным смехом:

— Это ваша собственность, дорогая тетя. Вы можете распорядиться ею по своему усмотрению. Дело просто в том, что мы с Дэниелом не хотим, чтобы вас в дороге ограбили. Вы должны обещать, что все время будете у нас на виду.

— А в этом поезде есть грабители? — с величайшим интересом осведомился Эдвард. — Я бы хотел, чтобы они вошли сюда. Я бы пронзил их своим мечом. Мама, где мой меч?

Лавиния, сидевшая рядом с Флорой, почувствовала, как маленькая холодная ручонка забралась в ее руку.

— Я бы хотела, чтобы они ее убили, — горячим шепотом произнесла Флора.

— Никакой опасности сейчас нет, — промолвил своим спокойным голосом Дэниел. — Но Шарлотта права, говоря, что вы не должны исчезать с наших глаз, контесса.

— Не очень-то от вас скроешься, — проворчала старая дама. — Столько церберов! Шарлотта, Джонатан мне сказал, что вы пригласили его в Винтервуд, так что я увижу его там.

Шарлотта секунду смотрела на нее с нескрываемым удивлением. Она залилась краской, а потом вдруг побледнела. На этот раз она, видимо, так растерялась, что не находила слов.

А Дэниел тоже внимательно смотрел на нее:

— Это правда, Шарлотта?

— Да, вероятно, так оно и есть. Кузен Джонатан очень мне помог, и я высказалась в том смысле, что тетушка Тэймсон, возможно, снова захочет с ним увидеться, когда оправится от путешествия. Никакой точной даты я не устанавливала.

— Вам мой племянник не нравится, Дэниел? — черные глаза леди Тэймсон были весьма наблюдательны.

— Я его почти не знаю, — ответил Дэниел, продолжая смотреть на Шарлотту.

— Я его ненавижу, — с глубоким убеждением объявила Флора. — Он смеется, когда нет ничего смешного. По-моему, он смеется над нами.

— Флора! — Шарлотта, казалось, обрадовалась возможности переключить всеобщее внимание на свою дочь.

Не могло быть никаких сомнений в том, что она расстроена, так же как и в том, что Джонатан намеревается посетить Винтервуд без приглашения.

Глаза Дэниела выражали глубокую задумчивость. Но он ничего больше не сказал. Шарлотта решила открыть корзину с едой, чтобы завтрак положил конец неприятному разговору. Вне всякого сомнения, она сознательно старалась отвлечь внимание от только что обсуждавшейся темы.

Долгое путешествие прошло без каких-либо неприятностей, но все чувствовали себя очень утомленными. Флора и Эдвард, которых уложили на узеньких скамейках, всю ночь проспали. Леди Тэймсон обложили в ее углу таким множеством подушек и укрыли таким количеством всевозможных ковриков и одеял, что она походила на дородного Будду, на шее которого поблескивал изумруд. Шарлотта немного подремала сидя, а Элиза, все еще слабая после болезни, так раскачивала головой во сне, что один раз даже свалилась с сиденья. Дэниел же, как полагала Лавиния, не сомкнул глаз ни на минуту, впрочем как и она сама. О чем думает он, она знать не могла, но перед ее мысленным взором мелькали, словно залитые лунным светом куски заоконного ландшафта, картины ее прошлого. До того как умерли мама и папа, в ее жизни было много счастья; потом счастья уже не было, но было много веселья и безрассудства, которые исходили от ее отчаянного братца, единственного близкого человека, оставшегося у нее на всем свете. В обществе их называли «необузданные близнецы Херстмонсо».

Возможно, Джонатан Пит присутствовал при одной карточных игр Робина. К ним постоянно приходили незнакомые люди, да и у него вид игрока.

Быть может, и в тот роковой уик-энд он был там. Правда, ей казалось, что именно там она видела их всех, несмотря на безумные притязания Джастина.

На миг ей представилось, что в раме окна возник силуэт Джастина, его ужасное одутловато-бледное лицо. Она вздрогнула, и Дэниел это заметил.

— Устали, мисс Херст?

— Немного.

— А вы в состоянии заснуть?

— Не думаю.

— Я тоже никогда не сплю в поезде.

Он говорил шепотом, чтобы не разбудить спящих, раскачивающийся фонарь был притушен, и лицо Дэниела находилось в такой же полутьме, как в ту ночь, в гондоле. Тем не менее в нем ощущалась большая сила и уверенность в себе. Этому человеку перечить было нельзя. Лавиния сомневалась в том, чтобы у нее могло возникнуть такое желание, но если бы возникло... Что-то закипело у нее в крови. Ей ничуть не хотелось спать, а призрачное лицо за окном исчезло.

— Давайте для препровождения времени поговорим о самих себе, — предложил он. — Вы в прошлом много путешествовали?

— За границей я была всего только раз. Мои родители взяли... меня в Париж. — Она вся напряглась: у нее чуть не вырвалось: «Нас с Робином».

— Надеюсь, это была приятная поездка?

— Да, конечно.

— Вы вздрогнули, как если бы там с вами что-то произошло.

— Ах нет. Просто я подумала: мы были так счастливы! Мама ходила по магазинам, папа водил меня по музеям. Помню, деревья уже пожелтели и роняли листья в Сену. Папа заставлял меня все время говорить по-французски. Кажется, что все это было так давно.

— Быть может, вы снова там побываете.

— Ну нет, вряд ли.

— А я считаю это весьма вероятным. Я бы хотел, чтобы Флора хорошо говорила по-французски.

— Этого легко можно было бы достигнуть, пригласив в гувернантки француженку,

— Да, это лишь один из способов.

— Я не обладаю достаточными знаниями, чтобы учить Флору французскому, если вы это имеете в виду, мистер Мерион.

— Сомневаюсь, что на свете вообще существует человек, способный чему-то ее научить. С гувернантками она ведет себя как сущий бесенок. Но дети прекрасно умеют подражать.

— Надеюсь, вы не хотите, чтобы она подражала мне!

— У вас прямо ужас в голосе, мисс Херст! — Он уселся поудобнее. — Вообще-то, я именно это и имел в виду. Я говорил только о вашей манере держаться. Конечно, я надеюсь узнать вас получше.