Рукопашная с купидоном - Куликова Галина Михайловна - Страница 38

Бондопаддхай, почувствовав, что настроение публики неуловимо изменилось в лучшую сторону, возвысил голос, выбросил руки вверх и стал сопровождать свои слова быстрыми движениями пальцев, будто бы сеял что-то или развевал по ветру.

Корнеев между тем наклонился и расшнуровал ботинки. Снял один, потом другой и аккуратно, носок к носку, поставил их слева от себя. Бондопаддхай перевел дух и бросил на Лайму косой взор. Она поспешно подступила к нему и прочла, зарулив в другую пьесу:

Женщины в зале стали привставать с места, чтобы лучше видеть Корнеева. Бондопаддхай решил, что им не терпится услышать продолжение речи, и понесся дальше, делая взмах правой рукой, затем левой рукой. В довершение всего он прикрыл глаза, и Лайма смогла перевести дух.

Корнеев снял с себя носок и, попрыгав на одной ноге, с трудом справился со вторым. Засунул их в ботинки. Теперь на нем остались только черные брюки, и он с задумчивым выражением на лице взялся за «молнию».

И тут на сцену тяжкой поступью вышел Медведь и тоже потащил с себя футболку. Зал охватил неподдельный восторг. Мужчины, прежде сидевшие со скептическими лицами, завозились, заулыбались во весь рот, женщины заерзали и захихикали.

Бондопаддхай с полуприкрытыми глазами вещал о несомненной угрозе и возможности остаться в живых и начать новое, прекрасное существование с его личного благословения. Насколько Лайма поняла, суть выступления все-таки была агитаторская. Сводилась она к следующему. После ядерной катастрофы, которая неминуемо случится, на земле останутся лишь его, Бондопаддхая, приверженцы. И то не все, а только те, кто находится на определенном уровне духовного развития. Чтобы его достичь, следует пройти несколько ступеней обучения. Где? На курсах личностного роста, естественно, которые откроются в нескольких российских городах в ближайшее время. «Фу, как пошло, – подумала Лайма. – Неужели кто-то действительно поймается на эту удочку?»

Бондопаддхай сделал глубокий выдох, открыл глаза, повернулся... И увидел, что прямо позади него стоят Медведь и Корнеев – один в черных боксерских трусах с лампасами, а второй – в кокетливых белоснежных трусиках «унисекс» французского производства, купленных, впрочем, в лучшем магазине мужского белья. Он так удивился, что даже сделал шаг назад, очутился на краю сцены, отчаянно замахал руками и начал валиться вниз. Два молодых человека из первого ряда сорвались с места и поймали его в самый последний момент. Лайма бросилась следом и, вытянув голову, спросила сверху:

– Принц, с вами все в порядке?

Корнеев с Медведем, чтобы не стоять просто так, сделали несколько приседаний. Потом перешли к наклонам вниз и в стороны, когда на сцену неожиданно выскочил потрясенный драматург. Его сердце почуяло неладное, он высадился из носившегося по улицам автобуса и своим ходом добрался до театра.

– Друзья! – крикнул он во весь голос, обращаясь к публике. – Я Герман! Я автор этой пьесы! Вернее, не этой пьесы, а той, которая тут не шла. Но меня обманом заманили в автобус и заставили дышать ртом!

– Ребята, а трусы снять? – крикнула из зала какая-то бесшабашная дамочка. – Давайте, не останавливайтесь!

И тут зал грохнул. Публика хохотала так, что в лампах накаливания дрожали язычки. Потом кто-то несколько раз хлопнул в ладоши, другой поддержал его, и наконец публика разразилась громовыми аплодисментами.

– Кланяйся, – крикнула Лайма Герману, пытаясь перекрыть поднявшийся шум.

– Но я тут ни при чем!

– Раз хлопают, надо кланяться.

Вся честная компания тем временем убралась за кулисы. Медведь с Корнеевым проворно оделись, Бондопаддхай забрался по боковой лесенке на сцену и теперь бегал вслед за возбужденной Лаймой, выкрикивая гневные слова. Пудумейпиттан следовал за ним, извергая из себя сто неразборчивых слов в минуту.

Специальный корреспондент газеты «Столичные штучки», присутствовавший на премьере, опустил голову и азартно строчил в своем блокноте: «Мы все говорим на разных языках, рядимся в разные одежды. Живем, совершая нелепые поступки и обнажая душу и тело перед абсолютно незнакомыми людьми. Кто-то предъявляет претензии к работе правительства и правоохранительных органов, кто-то занят только собой и своими личными переживаниями. Но если мы не задумаемся о будущем, о том, куда нас ведут страшные научные открытия, не станем заниматься самосовершенствованием, своим духовным развитием, всех нас в конечном итоге ждет ядерная катастрофа».

7

– Он заподозрил неладное, – заметил Корнеев, имея в виду Бондопаддхая, которого они завели пообедать в маленький, но весьма респектабельный ресторанчик. – Почувствовал, что в театре было что-то не то.

Пророк и в самом деле сидел хмурый и раздраженный, словно государственный чиновник при исполнении, и ковырял вилкой крабовый салат. Лайма, которая вообще не чаяла, что им удастся завершить эпопею с выступлением перед «верующими», напротив, находилась в приподнятом настроении.

– Пусть думает, что хочет, – ответила она, – но первый пункт программы мы выполнили.

– Ценой невероятных усилий, – добавил Корнеев. – Теперь-то мы точно знаем, что за этим типом ведется настоящая охота. Мы из кинотеатра «Спутник» еле ноги унесли.

После представления, данного в театре «Галлюцинация», перед ними остро встал вопрос отсутствия денежных средств. Корнеев вздохнул и сказал, что ситуация критическая, и это развязало ему руки.

– Я перевел немного денег на одну из наших пластиковых карт, – сообщил он.

Лайма даже не спросила, откуда он их взял. И у Медведя ничего не стала спрашивать, когда тот отправился, как он сам выразился, добывать не засвеченный транспорт. «Лишний контроль может только навредить делу», – решила она. Как говорится: чем меньше знает командир, тем преданней ему солдаты.

Медведь пригнал к ресторану симпатичный мини-автобус и похвалился:

– Даже документы на него есть.

Бондопаддхай забрался в салон, упал на заднее сиденье и громко известил Лайму:

– Я должен вступить в контакт со своими последователями. Вы не дали мне сойти к людям.

– Тоже мне, Будда хренов, – проворчал Корнеев. – Сойти, видишь ли, ему не дали.

А Медведь обернулся к нему и немедленно заявил:

– Мы – твои последователи. Чего тебе еще надо?

Бондопаддхай посмотрел на него исподлобья и пошевелил бровью. Лайма поспешила заверить пророка, что все идет по плану и у него еще будет время пообщаться с народом.

В настоящий момент путь их лежал на Тверскую улицу. Ведь Дубняк четко сказал – если оборвется телефонная связь, в тот же день в семь вечера их будет ждать либо он сам, либо его помощник Вадим возле Центрального телеграфа. Время поджимало, поэтому завезти Бондопаддхая в гостиницу они уже не успевали.

– Борис Борисычу не понравится, что мы притащили подопечного с собой, – вслух подумала Лайма.

Корнеев, который уселся за руль, беспечно откликнулся:

– А мы его не станем из машины доставать, пусть сидит тут, в окошко смотрит. Спроси, как ему столица нашей Родины, нравится?

Лайма с сомнением взглянула на Бондопаддхая и решила, что лучше ни о чем не спрашивать. Пудумейпиттан вообще не интересовался красотами города – он забился в угол и смотрел четко на свои коленки.

– Странный народ, – пожал плечами Медведь. – Если бы я поехал путешествовать, то уж все обсмотрел бы.

Он вспомнил, как возил маму в Венгрию, как они жили в гостинице возле озера и ходили по вечерам гулять по городу. Все-все рассматривали, на каждую мелочь обращали внимание... А эти?

– Индусы вообще не как мы, – согласился Корнеев со знанием дела.

– Он европеизированный индус, – напомнила Лайма. – Учился в Лондоне.