Рога в изобилии - Куликова Галина Михайловна - Страница 29

– Фред, я хочу попросить тебя об одолжении. Мне нужны сведения об одной даме.

Фред удивленно поднял брови.

– Не просто сведения, которые можно собрать оперативным путем. Я хочу, чтобы ты поработал на нее. О месте я уже договорился. Ты можешь?

– Да.

– Ее зовут Элис Хэммерсмит. Она вышла замуж около года назад. Ее отец, Дэйл Хоккес, довольно состоятельный человек, одобрил этот брак. Однако у молодоженов с самого начала что-то не заладилось.

– Какая информация вам нужна?

– Детальная, Фред. Ты должен докладывать мне обо всем, что покажется тебе странным и не укладывающимся в привычные схемы.

– Вы заинтересованы в безопасности Элис Хэммерсмит?

– Безусловно. Ее сохранность – один из главных моментов, которые заставили меня обратиться именно к тебе. Она подыскивает помощника или, ну, скажем, секретаря. Тебя ей порекомендуют. Так что непосредственно с трудоустройством проблем никаких.

– Миссис Хэммерсмит знает, что я буду работать на вас?

– Эта молодая женщина даже не подозревает о моем существовании.

– Дело касается вас лично?

– Да, Фред. И скажу тебе, что я встревожен, как никогда. Речь идет о моей репутации.

Некоторое время Фред работал вслепую. Но когда на горизонте возникла Молли Паркер с ее письмами, а Элис сбежала в Россию, назрела необходимость более откровенного разговора.

– Надо было сразу рассказать тебе, – вздохнул Седжвик. – Тридцать лет назад я совершил одну ошибку. Надеялся, что все обойдется. Но нет. Все-таки аукнулось. Я тогда уже кое-чего добился, и мое агентство было на плаву. Дэйл Хоккес часто пользовался моими услугами, до тех пор пока не завел своих собственных сыщиков. Поручения, правда, большей частью были мелкими, но все равно я выполнял их с особой тщательностью – ты сам знаешь, как важно удержать хорошего клиента. Но однажды Дэйл пришел ко мне расстроенный, и между нами состоялся конфиденциальный разговор. В то время Дэйл стал подозревать, что ему изменяет жена. Джули была молода, гораздо моложе его, и очень привлекательна.

– Он поручил вам следить за своей женой?

– Точно так. – Седжвик замолчал, угрюмо уставившись в пол.

– Так что же произошло? – спросил заинтригованный Фред.

– Я дал ему неверную информацию.

– О, нет!

– Да. До сих пор не могу понять, почему я схалтурил в этом деле. Сколько ни думаю об этом, оправданий себе не нахожу. Я следил за Джули. Она была такая хорошенькая, такая молодая, задорная. Мне она нравилась, и мне очень не хотелось, чтобы после предпринятого мной расследования в ее жизни наступил разлад. Но... Разве я мог что-нибудь поделать? Если бы даже я покривил душой и ничего не сказал Дэйлу, он нанял бы кого-нибудь другого.

– Так что же случилось? – торопил Фред.

– Ее маршрут всегда был один и тот же. Она ездила в дом своих друзей Хэммерсмитов – Артура и Памелы.

– О господи!

– Причем Джули приезжала только в то время, когда дома не было Памелы. Машину она оставляла в перелеске, никогда не въезжала на подъездную аллею, потом по тропинке позади домика садовника проходила к левому крылу особняка, где находился запасной вход.

– И что вы сделали?

– В том-то и дело, что ничего. Я не стал больше ничего делать. Я просто доложил Дэйлу Хоккесу о визитах его жены.

– А что предпринял Хоккес?

– Я уже говорил: он был без ума от Джули. Он попытался вновь завоевать ее расположение, ухаживал за ней, как в первые дни знакомства, собирался увезти ее в Европу, чтобы оторвать от любовника, но тут она сообщила, что ждет ребенка.

– Чудовищно.

– Однако Дэйл вел себя, как ангел. И никогда – ни словом, ни жестом не дал понять жене, что знает о ее романе.

– Он не засомневался в своем отцовстве?

– Даже если и засомневался, то виду не подал. После гибели Джули он воспитывал Элис один и до сих пор любит ее без памяти.

– А при чем здесь тогда ваша совесть? – пожал плечами Фред.

– А вот при чем. Можешь себе представить, что несколько месяцев спустя после своего доклада я совершенно случайно на какой-то дурацкой вечеринке узнаю, что владения Хэммерсмитов граничат с владениями некоего Виктора Хаттона, художника. Я тут же вспоминаю, что Джули в последнее время увлеченно пишет маслом. Что-то как будто щелкнуло в моем мозгу. Тут уж я поработал на полную катушку. Я был весь в мыле, когда выяснил правду. Артур Хэммерсмит, с которым Джули дружила с детства, прикрывал ее роман с Хаттоном, позволяя проходить через свой участок в соседний сад. Что я должен был делать с этой информацией?

– Почему было не донести ее до клиента?

– С Хэммерсмитами Хоккесы дружили. Возможно, именно это сыграло какую-то роль в том, что Джули удалось избежать скандала, развода и всего, что с этим связано. Через несколько месяцев должен был родиться ребенок, я не решился все испортить. Можешь себе представить, Фред, мои чувства, когда я узнал, что дочь Хоккеса вышла замуж за сына Хэммерсмита?

– Если Дэйл Хоккес исходил из ваших тогдашних докладов, он должен подозревать, что у Элис и Винсента один и тот же отец – Артур? Они – сводные брат и сестра. И тем не менее он позволил им пожениться! Хотя... – Фред встрепенулся. – Возможно, Дэйл Хоккес наверняка знает, что Элис – именно его дочь. Может быть, он прошел специальный тест?

Брюс покачал головой:

– Не прошел. Я наводил справки. Дэйл не может быть уверен на все сто процентов. Понимаешь, дичь какая? Насколько я успел выяснить, он не возражал против брака Элис с Винсентом Хэммерсмитом. Наоборот, всячески его приветствовал. Что бы это могло значить, а, Фред?

– Понятия не имею. Хоккес должен был бы костьми лечь, но расстроить брак Элис с человеком, который, по его мнению, вполне может статься, является ее братом. Ведь он один воспитывал дочку, он боготворит ее. Как он мог допустить подобное? Может быть, за эти годы у него появились какие-то документальные подтверждения того, что Элис – его плоть и кровь?

– Документальные? Сомнительно.

– А что мне делать с Элис, с письмами Лоры Шмидт? Элис хочет, чтобы я выкупил их и провел расследование. Она хочет, чтобы я выяснил, что происходило между ее родителями на самом деле. Стоит ли это делать?

– Почему бы и нет? – пожал плечами Брюс. – Разве я имею право вставать ей поперек пути? Правда всегда всплывает – рано или поздно. Это мой личный опыт, Фред. Личный опыт, – повторил он, горестно качая головой.

– Но вы ведь, в сущности, уже назвали мне имя ее настоящего отца – Виктор Хаттон. Я могу использовать вашу информацию?

– Использовать можешь, но только действуй так, будто бы я не участвую в деле, хорошо?

– Хорошо, – кивнул Фред.

Он надеялся, что дело можно будет распутать довольно быстро. Но ошибся. Прошлое было таинственным и не хотело открываться по первому требованию. Фред двигался почти на ощупь. «Старые люди, старые тайны, – думал он с досадой. – Лучше бы они оставляли их в прошлом, а не тащили бы за собой, расстраивая молодых женщин и перспективные браки».

Когда Элис сбежала с Георгием, из телефонного разговора с Молли Паркер она уже знала, что Дэйл Хоккес не ее отец. Она оставила Фреду письмо, в котором писала: «Извини, Фред, но встречаться теперь с Дэйлом – настоящая пытка. Я уезжаю на русский курорт. В конце концов, я родилась в России и уже давно хотела побывать на второй родине. Георгий будет моим провожатым. Не потому, что я от него без ума, а просто потому, что у него есть время и желание сопровождать меня где бы то ни было. Свяжусь с тобой в ближайшее время. И помни, Фред, ты продолжаешь работать на меня. Жалованье будет поступать регулярно. Очень прошу: двигай дальше наше расследование. Исследуй прошлое моих родителей, выясни все, что возможно. Если Молли Паркер даст о себе знать – выкупи письма, у тебя есть мой чек. Что бы ни случилось, не бросай этого дела. Я на тебя надеюсь. Элис».

Тем временем Винсент Хэммерсмит был полон решимости вернуть свою жену домой. Фред согласился участвовать в этой «операции спасения». Однако, к его немалому изумлению, женщина, еще недавно находившаяся на грани нервного срыва, вела себя довольно загадочно. Начать с того, что по России она путешествовала в одиночестве, потеряв своего любимчика Георгия где-то по дороге. Кроме того, была на редкость сдержанна и спокойна. И при встрече ни словом – ни словом! – не обмолвилась ни о Дэйле Хоккесе, ни о Молли Паркер, ни о письмах, ни вообще о расследовании, которое еще недавно казалось для нее делом жизни и смерти.