Пенсне для слепой курицы - Куликова Галина Михайловна - Страница 20

Кстати, именно сегодня я заметила, что круг моих служебных обязанностей как-то уж очень сузился. Горчаков объяснял это некими таинственными внутренними неприятностями, необходимостью приостановить все перспективные проекты и заниматься проверкой документации. Причем проверкой занимался сам, никого не подпускал к документам. Липа тоже, кажется, осталась без работы. Помаявшись некоторое время, она притащила в офис стопку женских журналов и принялась их методично штудировать. Судя по всему, Липу мучила мысль о том, что у нее есть некие отклонения, которые мешают ей быть такой же невероятно глупой, как другие представительницы слабого пола. Ответ она решила поискать в статьях, которыми в дамских журналах разбавляют красочные рекламные снимки.

– Горчаков не слишком сердился на то, что я опоздала? – спросила я у нее.

– Да он и не знает, что ты опоздала, – ответила Липа, не отрываясь от чтения. – Он еще не приходил. И не звонил.

Я заерзала на своем месте. Что, интересно, происходит у Горчакова на самом деле? Может, действительно стоит забраться к нему под одеяло? Там бы я выяснила все, что мне нужно. Многое стало бы понятным. Постель – это то самое место, где секреты сыплются из мужчин, как мелочь из разбитых копилок.

Вздохнув, я принялась сочинять дальше. «На 15.00 назначена встреча с представителем пекарни номер восемь. Встреча состоится в кабинете заместителя Горчакова». Напечатав эту фразу, я не выдержала и усмехнулась. Бред несусветный. Но Шлыков по-прежнему продолжает его проглатывать. Честно говоря, я даже не знала, существует ли в Москве пекарня под номером восемь. Я надеялась, что Шлыков тоже этого не знает. «В 19.00 встречается с бывшим сокурсником в баре „Подосиновик“. Фамилию сокурсника выяснить не удалось. Имя – Николай». Я подумала, что в институте, где когда-то учился Горчаков, Николаев наверняка было как собак нерезаных.

До самого вечера мы с Липой мучились неизвестностью. По телефону шефа разыскать не удавалось. Сам он не подавал о себе вестей. Только когда мы запирали офис, на столе у Липы зазвонил телефон.

– Это Крылов, – закрыв трубку ладонью, сказала она мне. Потом снова обратилась к собеседнику: – Вы не в курсе, где Сергей Алексеевич? Ах вот как! Ну я рада, что у него все в порядке. Проблемы? Да, у нас есть проблемы. Какие? Полное отсутствие работы, вот какие.

Крылов засмеялся. Даже я слышала, как он булькает на том конце провода.

– Слава богу, с ним ничего не случилось! – воскликнула я, когда Липа положила трубку.

Та достала из сумочки пудреницу и тюбик гигиенической помады.

– Почему ты не красишь губы чем-нибудь поярче? – спросила я.

– Зачем? Чтобы привлекать к себе внимание этих генетических уродов, именуемых мужчинами?

– Ты опять! – укорила ее я. – Сначала говоришь, что хочешь быть как все, увлечься, потерять голову, а потом придумываешь ругательства для своих потенциальных поклонников.

Липа вздохнула и призналась:

– Все это бессмысленно. Я толстовата для романов. Моя физиономия даже в зеркальце не вмещается.

Это было что-то новенькое! Она, оказывается, переживала из-за своих габаритов. Никогда бы не подумала.

– Липа, у тебя потрясающее самообладание! – восхитилась я. – Я ведь и в самом деле поверила, что мужчины тебе глубоко безразличны.

– Безразличны, – подтвердила та. – Но мне не хочется, чтобы это безразличие было взаимным.

Поглядев на часы, я всполошилась. Курьер прибудет на Казанский уже через полчаса. А потом в кафе на Пушкинской площади предстоит рандеву с девочками.

Когда я отошла от касс, то неожиданно почувствовала, что за мной следят. Я никак не могла понять, показалось мне или нет. Чтобы не рисковать, я некоторое время носилась по переходам метро, вскакивала в закрывавшиеся двери вагонов и поэтому опоздала. Вера к тому времени уже рассказала Кате и Ире о смерти моей соседки.

– Слава богу, с тобой все в порядке! – сказала она, вскочив с места при моем появлении. – Мы уже начали всерьез волноваться. Почему ты не позвонила мне на мобильный?

– Не догадалась, – смутилась я. – У вас есть какие-нибудь новости?

– У меня – ничего, – вздохнула Ирочка, ковыряя ложечкой мороженое.

– И у меня ничего обнадеживающего, – сказала Катя. – Все затягивается. Я нашла нужного человека, но он, как назло, сейчас в отпуске и в Москву вернется не раньше чем через неделю.

– Думаю, нам дорог каждый день, – покачала головой Вера.

– Я боюсь, девочки, – простонала Ирочка. – Они убили наших мужей. И как только мы станем им не нужны...

– Мариша говорит мне то же самое, – тихо сказала Вера. – Я согласна, нужно идти на крайние меры.

– Но мы ведь не станем никого убивать? – спросила Ирочка, едва не подавившись мороженым.

– Разве мы сможем? – печально вздохнула Вера. – Кстати, мы ведь договорились, что каждая подготовит какое-то предложение. Вы что-нибудь придумали?

Через минуту выяснилось, что Ирочка не придумала ничего, а остальные придумали одно и то же.

– Похищение?! – трагическим шепотом спросила Ирочка, перебрасывая косу за спину. – А это не опасно?

Катя с жалостью поглядела на нее:

– Для нас сейчас все опасно, даже дышать.

– Кого же мы должны похитить?

Несколько секунд мы молча смотрели друг на друга.

– Мазуренко! – кровожадно воскликнула я.

– А что? – поддержала меня Вера. – Мы знаем, где он живет, где работает, на каком автомобиле ездит...

– Каждая из нас должна понимать, на что замахивается, – напомнила Катя, закуривая.

– А что мы будем делать с похищенным Мазуренко? – поинтересовалась Ирочка.

Я нехорошо усмехнулась:

– Обменяем его на свою свободу.

– Не представляю, как все это можно провернуть, – опечалилась Катя. – Понимаете, мы слишком уязвимы. Представим, что все получилось. Мы похитили Мазуренко и заперли его в каком-нибудь подполе.

– С крысами, – вставила я.

Выколачиваем из него телефон Шлыкова и звоним тому с ультиматумом, – продолжала Катя. – Нас, мол, тут четыре воинственно настроенные вдовы, и мы хотим свободы в обмен на вашего молодого сотрудника. Что будет, как вы думаете?

– Нас переловят по одной, – грустно констатировала Вера. – А если мне сделают больно, я тут же признаюсь, в каком подполе мы спрятали Мазуренко.

– И я, – пискнула Ирочка.

– Вот видите, – Катя выдохнула сигаретный дым, и он унесся вверх, запутавшись в металлических конструкциях под потолком кафе.

– Я знаю, что делать, – уверенно сказала я. – Мы исключим вас троих из уравнения. Действовать будем сообща, а ультиматум я предъявлю от своего лица. Скажу, что я знаю о других женщинах, которым они испортили жизнь, и потребую свободы для всех.

– А в чем смысл твоего героизма? – не поняла Вера.

– Одному человеку легче обеспечить безопасность, чем четверым, правда ведь? Я придумаю что-нибудь такое, что сделает мою смерть невыгодной для них.

– Ты недооцениваешь противника, – покачала головой Катя. – Я знаю, что у тебя есть множество знакомых, известных в лицо всей стране. Даже если ты будешь повсюду ходить за ручку с самой знаменитой отечественной поп-звездой, тебя это не спасет. Контора доберется до тебя, не пожалев и звезду. Например, попадете в автокатастрофу. Будут пышные похороны, всенародный траур...

– Ну и где выход? – Я не могла скрыть досады. – Согласна, что твой вариант гораздо надежнее и умнее моего, но ведь нужный человек еще не скоро появится в городе, а мы не должны сидеть сложа руки.

– У тебя самой какие мысли? – спросила Вера. – Ты уже думала о безопасности? Что может защитить тебя после того, как ты выдвинешь Шлыкову ультиматум?

– Я надеюсь, что об этом нам расскажет тот, кто знает все уязвимые места Шлыкова, – ответила я.

– Это кто же? – не поняла Ирочка.

– Мазуренко! – победно сообщила я. – Когда мы его похитим, уверяю вас, он мне быстро расскажет, как обеспечить мою безопасность.

Вера и Катя задумчиво посмотрели друг на друга. Ирочка улыбнулась: