Пенсне для слепой курицы - Куликова Галина Михайловна - Страница 18

– Не поможете обработать рану? – спросил Горчаков, не реагируя на мой выпад. – Все-таки я из-за вас пострадал.

– Как будто я об этом просила!

– Ведь этот гаденыш то и дело звонит вам с угрозами? Вы даже один раз плакали при мне. А поскольку меня воспитали на героических книгах, я не мог не вмешаться.

– Ваше имя случайно не Тимур? – ехидно спросила я, глядя на тоненькую струйку крови, сбегающую по его подбородку. – Можно?

Я достала из кармана платок и осторожно приложила к разбитой губе Горчакова. Господи, еще недавно я и подумать не смела, что смогу касаться его лица вот так запросто! Проблемы, стоящие передо мной пугающим частоколом, вдруг показались пустяковыми. Он заступился за меня. С ума сойти!

Мне пришлось несколько раз смочить платок перекисью, потом я зашивала рубашку прямо на своем спасителе. Несмотря на непосредственную близость, Горчаков не сделал даже попытки подержать меня за руку. Только следил за каждым моим движением. Встречаясь с ним глазами, я тут же отводила взгляд. В мозгу свербило: сегодня среда, и мне придется снова сочинять компромат и тащить его на вокзал. Почему Егор не забирает эти бумажки сам? Или присылал бы кого-нибудь из тех типов, что шляются у меня под окнами. Наверное, они считают, что эти поездки должны меня дисциплинировать.

Неожиданно наше уединение прервала Липа.

– Время, Сергей Алексеевич! – прокричала она, громко постучав в дверь.

Действительно, в распорядок дня Горчакова утренняя драка уж точно не входила.

– Как ты считаешь, – нахмурившись, спросила Липа, когда Горчаков отчалил вместе с Потоцким на какую-то встречу, – близкие отношения с шефом пойдут тебе во вред или на пользу?

– Во вред, – ни секунды не задумываясь, ответила я. – Я вижу во всем этом одни только минусы.

– Но устоять тем не менее не можешь.

– Не могу, – согласилась я. – А что?

– Просто я тут подумала: вероятно, со мной что-то не в порядке?

– В каком смысле?

– Я не в состоянии понять всего этого. – У Липы был по-настоящему задумчивый вид. – Страдать из-за мужчины! Что это вообще такое?

Я тяжело вздохнула и попыталась объяснить:

– Представь себе, что, когда ты его видишь, у тебя внутри появляется теплое и прекрасное чувство. Это радость, которая одновременно вызывает слезы. Она тебя так и распирает...

По всей видимости, мое объяснение Липу испугало. Она встревоженно положила руку себе на живот, будто проверяя: все ли с ней в порядке.

– Хочешь сказать, это связано с физиологией?

– Да нет же, дурочка, только с чувствами.

– А что нужно сделать для того, чтобы тебе понравился мужчина?

– Ничего. Он тебе или нравится, или нет.

– Сразу?

– Ну, чаще всего – да. Но иногда бывает, что люди знакомы много лет, а потом вдруг наступает момент, когда они понимают, что созданы друг для друга.

– Господи, как можно это понять? – недоверчиво спросила Липа. – Вокруг столько народу!

– Липа, обещаю тебе: как только на твоем пути встретится он, ты сразу же это поймешь.

– А что ты собираешься делать с Горчаковым? – не сдавалась неугомонная Липа.

– Собираюсь использовать его по назначению.

– Как самца? А потом?

– А потом видно будет.

– По-моему, это и называется – увести мужчину, – глубокомысленно заявила она. – Завлечь его в расставленные сети.

Я усмехнулась:

– Интересно, что бы ты сделала на моем месте?

– Я всегда делаю только то, что мне хочется, – безапелляционно заявила Липа. – И тебе советую. Никогда не будешь терзаться. Знаешь английскую поговорку? Полюби себя сам, и тебя полюбит бог.

– Это, конечно, мудро. Но на чужом несчастье, говорят, счастья не построишь...

– Так я не поняла – ты хочешь счастья или немножко удовольствия?

Что называется – вопрос на засыпку. Действительно, чего я хотела? Подумав немного, я ответила:

– Конечно, я хочу счастья – большого и всеобъемлющего. Но поскольку знаю, что оно недостижимо, согласна ограничиться и простым удовольствием.

– Если ты не будешь брать от жизни все, она заберет у тебя и то малое, что ты имеешь, – изрекла умная Липа.

В этот момент у меня на столе зазвонил телефон. Я схватила трубку и услышала взволнованный голос Симочки Кругловой:

– Алло! Это ты, Мариша? Извини, что звоню тебе на службу, но у меня тут такое...

– Что-то случилось? – Я уже привыкла к тому, что постоянно что-то происходит.

– Понимаешь, я приехала из деревни. Захожу в подъезд, поднимаюсь по лестнице, открываю ключом дверь...

Я заранее поежилась, представляя, что сейчас последует самое ужасное.

– А у меня в квартире кто-то есть!

– Кто?

– Не знаю! Но он шевелился на кухне.

– Может, бомж какой-нибудь залез?

– От него бы пахло, – возразила Симочка.

– А ты вызвала милицию?

– Сейчас вызову. Только сначала у тебя хотела спросить: может, это тот, кто охотится за тобой, устроил себе логово в моей квартире?

– А почему ты думаешь, что за мной кто-то охотится? – неуверенно спросила я.

– Но ведь ты сама сказала, что Матвея убили.

– Симочка, умоляю, забудь все, что я тебе говорила! У меня был жар.

– Как я могу это забыть? – резонно возразила она. – Все слишком серьезно.

Еще некоторое время я потратила на убеждения. Липа, слышавшая, естественно, весь разговор, по крайней мере с моей стороны, не стала ничего комментировать.

– Шеф сегодня больше не появится, – сообщила она мне, когда я положила трубку.

– Слава богу, – выдохнула я.

– Хорошенькое дело. Сначала радость внутри, которая распирает, а потом – «слава богу». Может быть, я ни в кого до сих пор не влюбилась, потому что у меня хорошо развит инстинкт самосохранения?

Съездив на Казанский вокзал и отдав свой донос, высосанный из пальца, я поспешила домой. Простуда прошла еще не до конца, и я мечтала пораньше забраться в теплую постель и просто поваляться с книгой.

У подъезда на лавочке сидела Симочка Круглова, выпрямившись и сложив на коленях руки, как будто позировала для парадного снимка.

– Ну, что, сиротинушка? Поймали твоего бомжа? – спросила я, бодрым шагом подходя к ней.

– Мариша! – обрадовалась она, увидев меня. – Ты знаешь, не поймали! Приехали, открыли дверь, наследили по всему ковру, а потом еще посмеялись надо мной. Говорят, мышь у вас завелась, она и шуршала.

– То есть ничего не сделали?

Симочка пожала плечами:

– Посоветовали мышеловку купить.

– Ну а ты что?

– А я что? Купила.

Я присела рядом с ней на скамейку. Было понятно, что в мышь Симочка не особо верит.

– Пойдем ко мне, поужинаем, потом вместе обследуем твою квартиру.

Она охотно согласилась, оживилась и начала тараторить:

– Надо срочно дверь поменять. Сделать, как у тебя – с укрепленными косяками и замки импортные поставить. Или вторую, железную, установить, так сейчас все делают.

– Ты уже второй год одно и то же говоришь, – махнула я рукой.

– Да я все время думаю: чего у меня брать-то? Если только пальто и баретки кому-нибудь на бедность?

– Дурочка, сейчас квартиру могут взломать даже из-за телевизора.

– Если украдут мой ящик, я им не завидую, – сказала Симочка, у которой телевизор давно уже показывал только то, что хотел. Он сам выбирал передачу и в процессе демонстрации запросто мог переключиться с одного канала на другой.

– Может, у тебя Барабашка завелся? – предположила я.

Барабашку Симочка отвергла еще решительнее, чем мышь. Мы наскоро перекусили и отправились на разведку.

– Чего ты так боишься? – спросила я. – Ведь милиция там уже была!

– Можно подумать, ты не боишься.

Мы обшарили всю квартиру, Симочка даже встала на четвереньки, пытаясь обнаружить на линолеуме следы от башмаков неизвестного взломщика.

– Послушай, у тебя ведь балконная дверь не закрыта! – вдруг заметила я.

– Я никогда не закрываю, – пожала плечами моя безалаберная соседка.