Скользкий - Корнев Павел Николаевич - Страница 113

А если назад повернуть? И снова та же картина: казавшийся узкой полоской на горизонте сосновый бор в мгновение ока приблизился на пяток километров.

От холода заломило уши. Блин, так и замерзнуть недолго! Подняв воротник куртки, я втянул шею в плечи и закрутился на месте, оглядываясь по сторонам. Нигде двери с надписью «EXIT» не видно? Не видать. И, хоть двери я не увидел, зато разглядел то, на что раньше просто не обращал внимания: узкая полоска занесенной снегом земли так и шла между пространствами Форта и Туманного.

А что, если по ней пойти? Запросто, но какое направление выбрать? Направо, налево? А, была не была, сверну налево. Судьба у меня такая.

Я пошел по снегу вдоль Границы и почувствовал, что с каждым шагом приходится прилагать все больше и больше усилий для движения вперед. К тому же меня начало сдвигать в сторону. Такое впечатление — иду против встречного потока воды, а меня сносит то к одному берегу, то ко второму.

Холоднее становилось с каждым шагом. Стужа промораживала насквозь, а иней от вырывавшегося вместе с кашлем дыхания оседал даже на ресницах. И только казавшиеся горячими серебряная цепочка и крестик обжигали кожу.

Шаг — замораживающее дыхание стужи. Шаг — сбивающий с ног удар взбесившегося пространства. Шаг — пронзающие насквозь иглы льда. Шаг — столкновение с гранитной глыбой.

Вспомнились позабытые кошмары о погребении на дне моря стужи, и паника пыталась поработить разум. Но, пересиливая себя, я шел вперед. Все силы уходили на то, чтобы вырвать из снежного плена ботинок, рывком выкинуть ногу и сделать шаг именно туда, куда не пускало резиной сжавшееся пространство. И вперед меня вели вовсе не вера в успех, стремление вырваться в нормальный мир или воля к победе, а страх и упрямство.

А вдруг не хватит одного-единственного шага? И если уж пройден столь долгий путь, то именно вот этот шаг наверняка окажется последним. Не этот? Ну так следующий — точно!

И так каждый раз. Каждый раз выигрывать схватку с самим собой. Каждый раз пересиливать себя. И каждый раз начинать все сначала.

Почувствовав, как задергалась ступня, я опустил глаза и увидел, что серебряная накладка на носке ботинка пылает ослепительным сиянием. Ногу повело в сторону, меня крутануло вбок и швырнуло в снег. Вспышка и тьма…

…Очнувшись, я долго не мог понять, где нахожусь. Нет, что в лесу — это понятно. Чтобы прийти к такому выводу, гением быть не надо: деревья и трава кругом. Что еще это может быть? Вопрос в том, где этот лес расположен. Тут или там. А еще точнее: тут — это где? В Приграничье я пребываю или все же в родной мир вывалился?

И ответ на этот вопрос может дать элементарная наблюдательность. Есть ли в окружающей среде представители флоры и фауны, характерные исключительно для изувеченной магией природы Приграничья? Бляха-муха! Есть. Вон кошкины слезки, а вон серый мох на дереве.

Твою мать! Не выгорело ни черта! Хотя почему не выгорело? Эксперимент можно считать вполне удавшимся. Изложенный в записях кондуктора принцип межпространственных переходов подтвердился на все сто. Выкинуть-то меня оттуда выкинуло. Я ж не на Границе валяюсь. И даже понятно, почему меня оттуда выкинуло: ногу замотыляло, шаг не туда сделал. Не дошел, так сказать, до выхода…

Кстати, а что у меня там с ботинками? Ох ты, елки-палки! Серебряные набойки подчистую срезало. Вон на подошве только следы обугленные и остались. Что ж, зато теперь понятно, почему лихие люди-кондукторы сюда серебро вагонами не тащат. Только вот цепочка и крестик у меня на шее целые и невредимые. Странно…

Даже не знаю, что меня насторожило: выбившийся из тишины леса хруст ветки, промелькнувшая тень или, быть может, просто ощущение чужого присутствия? Не разбираясь, я перекатился в сторону и, вскакивая на ноги, вытащил из ножен саблю.

Вытащить-то вытащил, а вот дальше дело не пошло: тяжелый армейский ботинок сразу же выбил ее из руки. Отпрыгнув назад, я чудом избежал направленной в левое предплечье финки. От второго укола — теперь уже в правое бедро — вновь уклонился, а следующий отвел клинком выхваченного ножа.

Мой противник, очертания фигуры которого терялись в лесном полумраке из-за «лохматого» камуфляжа, взвинтил темп и о контратаках пришлось забыть.

Уход, нырок, блок, прыжок…

Ничего в этой схватке мне не светит. Играет со мной, гад. Рассчитывает живым взять? Зачем? И ведь ни добежать до винтовки, ни выхватить пистолет не успеть. А побегу — догонит и сухожилие подрежет. Блин, надолго меня не хватит.

Блок, финт, прыжок за ствол березы, блок, уход…

И снова от метнувшегося к ноге лезвия удалось уклониться только в самый последний момент. Чего он медлит? Может же меня достать, если постарается. Боится подставиться?

Я выгадал момент и, перекинув нож в левую руку, бросился бежать, на ходу пытаясь расстегнуть куртку. Но какой может быть бег в лесу? Не убежать. Успеть бы из петли нож метательный вытащить. Решив, что достаточно разорвал дистанцию, левой рукой в развороте метнул нож. Без труда уклонившись от не слишком удачного броска, преследователь перехватил финку обратным хватом и ткнул кулаком мне в зубы. В глазах вспыхнули звезды, но правая рука отработанным движением всадила парню метательный нож чуть выше пряжки пояса.

От удара в челюсть меня повело, но в отличие от зажавшего рану парня я устоял на ногах. Здоровый лось — чуть не загонял. Повезло, что он не скальп добыть хотел, а за языком охотился.

Стоявший на коленях парень — черные и зеленые полосы, размазанные по лицу, придавали ему жутковатый вид — неожиданно одним движением вырвал нож из живота и открыл глаза.

Ой-е! Глаза-то неживые! Белые-белые. Мертвяк? Больно шустрый. И что такое для мертвяка удар ножом? Одержимый, не иначе.

Даже не попытавшись вытащить из кобуры пистолет, я развернулся и бросился прочь. Мне б только до Границы добежать, а там меня не достать.

Сзади послышался треск веток. Оклемался, гад!

И тут же появилось чувство, что мой преследователь больше не одинок. Задумываться об этом было некогда — я несся по лесу, перепрыгивая через поваленные стволы, уклоняясь от ветвей, проламываясь сквозь кусты. Мне уже начало казаться, что удалось оторваться, когда земля неожиданно ушла из-под ног, и я кубарем скатился в овраг. Росшие на склоне кусты слегка замедлили падение, но все же удар об заледеневший пласт снега чуть не выбил из меня дух. Вот, блин, до сих пор снег в овраге не стаял. Об землю, наверное, даже мягче приложиться было бы.

Не давая себе времени перевести сбившееся дыхание, я поднялся на ноги, и в этот момент из сугроба начал очень медленно выползать человек. Точнее, нечто в темноте принятое мной за человека. Мгновеньем позже я понял свою ошибку — на моих глазах создавался ледяной голем. Рядом из снега показалась вторая пара рук и тут же начала формироваться скошенная башка. Хранитель, падла, и здесь достал!

Обламывая ногти, я полез вверх по склону оврага. Выбрался, вздохнул, закашлялся, обернулся — на той стороне мелькнуло немного отличающееся по цвету от листвы пятно камуфляжной куртки, — и рванул дальше.

Мои преследователи на глаза больше не попадались, но с каждой минутой крепла уверенность, что меня просто загоняют в какое-то определенное место. Как загонщики зверье на номера.

Попытка отклониться в сторону ни к чему хорошему не привела: выстрел сорвал кору с дуба прямо у меня над головой, и я шарахнулся обратно. Черт! Если ничего не придумаю — мне хана! Понятия не имею, кто эти странные типы — по снаряжению вроде горожане, но ничего хорошего от них ждать не приходится.

Прежде чем в голову пришло хоть что-либо путное, лес закончился, и я вывалился на весьма просторную поляну, посреди которой возвышались какие-то развалины. Ни деревья, ни кусты там не росли, и даже трава казалась вялой и чахлой. И эти развалины… они ведь в самом центре поляны стоят, деревья к ним нигде вплотную не подходят.

Выбора мне не оставили, и я рванул к руинам: в лесу меня как лису затравят, а в норе шансы хоть мизерные, но есть. Нож, восемнадцать патронов и желание выжить. Совсем немало. Только бы успеть. Ожидание неминуемого выстрела в спину подстегивало лучше призового фонда в дюжину килограммов золота, и я выкладывался по полной. Пот заливал глаза, легкие разрывала нехватка кислорода, а давным-давно сломанные ребра вновь напомнили о себе.