Пакости в кредит - Куликова Галина Михайловна - Страница 17

Пьяный развел руки в стороны и с обидой сказал:

– Удивляюсь на женщин! Они все время кричат! В баре на меня кричали, дома на меня кричали, в подворотню зашел – они и тут кричат! У-ужас!

Разобиженный пьяный развернулся и ушел. Софья поднялась на ноги и долго проверяла собственную устойчивость. Потом, спотыкаясь, побрела обратно, туда, где оставила «Фольксваген». На оживленной улице ей немного полегчало. Плюхнувшись на сиденье своего автомобиля, она поспешно повернула ключ в замке зажигания и подняла вверх затуманенный взор. В окнах Суданского горел яркий свет.

ДЕНЬ ПЯТЫЙ, ПЯТНИЦА

Утро пятницы было ужасным. Когда Софья открыла глаза, ей сразу же захотелось отключиться снова. Однако по квартире кто-то ходил и, судя по шагам, вовсе не кошка Федора. Со стоном приподняв голову, Софья увидела, что это Роман. Он держал в руке большой пластиковый мешок и выбирал с полок журналы об автомобилях и путешествиях. Как только Софья подала голос, он тут же повернулся к ней. «С чего это у него такая самодовольная физиономия?» – подумала она. Все тотчас же стало ясно, когда Роман сказал:

– Что, запила?

Вероятно, он решил, что его уход сокрушил жену, и это ему безумно польстило. Впрочем, глядя на Софью, можно было подумать и не такое. Вчера, явившись домой, она повалилась на постель прямо в одежде и сразу же заснула. Проснулась среди ночи от тупой боли в затылке и обнаружила, что это болит не что иное, как шишка на голове. Когда была жива бабка Софьи, она всегда говорила, что лучшее дезинфицирующее, кровоостанавливающее и прогревающее средство – это водка. Софья верила своей бабке безоговорочно. Именно поэтому бутылка с отвинченной пробкой стояла сейчас подле кровати. Впрочем, Софья и чувствовала себя так, словно не прикладывала к голове водочные компрессы, а принимала горячительное внутрь.

– А ты общипываешь квартиру? – с максимально возможным в таком состоянии ехидством поинтересовалась она.

– Здесь много дорогих моему сердцу вещей, – ответил Роман.

– И в их число входит мой театральный бинокль.

Жадная длань Романа, потянувшаяся за очередным журналом, замерла на полпути.

– Откуда ты знаешь, что я его унес? – напряженным голосом спросил он.

– Знаю, – ответила Софья, не желая ничего уточнять. Бросать какие бы то ни было обвинения казалось ей преждевременным.

– Ты что, после моего ухода проверяла все ящики? – поигрывая перстнем на пальце, спросил Роман.

– Конечно, для пополнения жизненного опыта. Хочу знать на будущее, что дорого сердцу негодяев.

– Пойди попей огуречного рассольчику, – посоветовал Роман и поспешил покинуть квартиру.

Не попрощавшись, он хлопнул дверью, и кошка Федора, по всей видимости загнанная им под кровать, выползла на свет божий.

– Ты понимаешь, почему меня вчера два раза ударили по голове? – спросила ее Софья. – Сначала в туалете агентства, а потом в той ужасной подворотне, где исчез Суданский?

Федора повалилась на бок и вывернулась, чтобы вылизать спинку.

– Я тоже не понимаю, – вздохнула Софья. – Ну, допустим, в подворотне меня вырубили какие-нибудь враги Суданского. Допустим. Но кто посмел напасть на меня прямо на рабочем месте? И зачем? Может быть, это действительно как-то связано с полтергейстом Васи Капитанова? Не из-за Мягкого же мой затылок едва не раскроили? Я и не знаю про него ничего! Просто фамилия в блокноте... Может быть, шляпный убийца каким-то образом пронюхал, что Мягкий обращался к Дымову? А я везде рекламирую себя как его доверенное лицо! Неужели Мягкий сообщил Дымову что-то опасное для убийцы? А тот думает, что я тоже об этом знаю...

Версия была вполне приемлемая. И самая страшная. Софья метнулась к телефону и набрала номер больницы. Ей ответили, что к Дымову по-прежнему нельзя, хотя чувствует он себя удовлетворительно.

– Лечащий врач категорически запретил посещения, – добавила от себя медсестра очень важным голосом.

А с кем еще Софья могла посоветоваться, помимо Дымова? Да ни с кем. Кроме Романа, в ее жизни не было ни одного по-настоящему близкого человека. Но даже и Роман уже ушел в прошлое.

Софья умылась и, сунув зубную щетку в рот, вместе с ней отправилась на кухню. Нехотя надраивая зубы, она включила электрический чайник и выглянула в окно. Тут же зубная щетка выпала из ее рта и, проскакав по столу, шлепнулась на пол. Внизу, под окнами стоял Суданский собственной персоной и задумчиво смотрел на дверь ее подъезда. Софья отпрыгнула от окна и заметалась по кухне.

– Боже мой! – крикнула она кошке Федоре. – Что ему надо?! Может быть, он пришел добить меня? Но за что? Я ведь его вчера честно пыталась охранять! А может быть, он узнал, что Дымов в больнице и явился начистить мне физиономию за обман? Или потребовать неустойку? Но как он узнал, что Дымов не выполняет обязательства? Забежал в его офис, и те противные тетки проболтались о больнице и об аварии?

Как бы то ни было, Софья страшно перепугалась. Она перебежала в комнату и снова выглянула в окно. Суданский стоял возле дерева на газоне и курил, выпуская в морозный воздух миниатюрные дымовые облачка. Теперь глаза его шарили по фасаду дома, и Софья от ужаса даже присела. Встав на четвереньки, она пробежала к телефону и набрала мобильный номер Степаныча.

– Шеф! – громким шепотом крикнула она, как будто бы в распоряжении Суданского был радар для прослушивания разговоров в квартирах. – Шеф! Не могу ли я взять на сегодня отгул?

– Что такое у тебя там по пятницам? – проворчал тот. – В прошлую пятницу ты тоже потребовала отгул!

– Мне нужно отвезти тетю в аэропорт!

– Что тебе мешает после аэропорта приехать в агентство?

– Но вылет могут задержать! Его наверняка задержат. У меня не тетя, а просто человек-авария.

– Да ладно, Соня, не нужен тебе отгул. Приезжай ближе к вечеру, и закончим на этом.

– Но шеф! – Софья зыркнула в сторону окна и задрожала всем телом. – Вечером у меня окотится кошка.

– Это она сама тебя предупредила? – усмехнулся Степаныч. – Ну ладно. Отгул так отгул.

– Спасибо! – Софья едва не разрыдалась от облегчения.

И тут же вспомнила, что вечером ей так или иначе придется выйти из дому – на сегодня назначена операция по поимке Лео Кисурина в мастерской Ардочки. «Авось Суданскому до вечера надоест стоять под деревом и он уберется восвояси, – подумала она. – Может, выйти на балкон и прямо спросить, что ему надо?» Однако сделать это она так и не смогла.

Прошло минут десять, и в дверь позвонили. Софья на цыпочках проскакала по коридору и прильнула к глазку. За дверью стоял Суданский и не мигая смотрел прямо ей в душу. Стараясь двигаться как можно тише, Софья опустилась на корточки и зажмурила глаза.

– Послушайте... э-э-э... ассистентка Дымова! – внезапно сказал Суданский. – Откройте, пожалуйста, дверь!

Софья запыхтела, словно еж, застрявший в щели забора.

– Я же слышу, что вы там! – раздражился Суданский. – Вы так дышите, как будто у вас застарелый бронхит!

Софья на четвереньках начала отползать в глубь квартиры.

– Я хочу просто поговорить! Думаю, это и в ваших интересах тоже!

«Ни за что не признаюсь, что я дома! – решила Софья. – Не будет же он взламывать дверь?»

Суданский взламывать квартиру не стал. Еще раз ударив по звонку, он издал несколько разочарованных вздохов и потопал вниз по лестнице. Софья дождалась у окна, когда он покинет подъезд, и с огромным облегчением убедилась в том, что он оставил свой пост на газоне. «Мало ли что было у него на уме? – принялась оправдывать она свое поведение. – Вдруг Лидия пришла в себя и решила, что я заслуживаю казни через повешение? Глаза у этого типа были недобрые. Ох, недобрые!»

После обеда Софья отважилась спуститься в киоск за газетами. Она жадно прочла всю криминальную хронику, какую только удалось обнаружить. Кое-где были заметки и об убийствах двух типов в «шляпах». Софья подумала, что на Западе журналисты уже раздули бы из этого дела сенсацию. А у нас нет, ничего: просто коротенькие сообщения.