Выбери любимый жанр

Выбрать книгу по жанру

Фантастика и фэнтези

Детективы и триллеры

Проза

Любовные романы

Приключения

Детские

Поэзия и драматургия

Старинная литература

Научно-образовательная

Компьютеры и интернет

Справочная литература

Документальная литература

Религия и духовность

Юмор

Дом и семья

Деловая литература

Жанр не определен

Техника

Прочее

Драматургия

Фольклор

Военное дело

Последние комментарии
оксана2018-11-27
Вообще, я больше люблю новинки литератур
К книге
Professor2018-11-27
Очень понравилась книга. Рекомендую!
К книге
Vera.Li2016-02-21
Миленько и простенько, без всяких интриг
К книге
ст.ст.2018-05-15
 И что это было?
К книге
Наталья222018-11-27
Сюжет захватывающий. Все-таки читать кни
К книге

Влюбиться в лучшего друга - Куликова Галина Михайловна - Страница 3


3
Изменить размер шрифта:

— Какую заслужила, — отрезал Виктор. — Парижи, моя милая, даром не проходят. С другой стороны, мы бы все равно рано или поздно разошлись.

— Я поняла, поняла! Я тебе наскучила! — Веселая ирония в ее голосе не могла бы обмануть даже ребенка. — Кстати, ты храпишь, как бронтозавр, не забудь предупредить свою новую пассию!

— Да ты сама храпишь, — насмешливо заметил Виктор.

Пока Таня надевала туфли, он дышал ей в затылок.

— Я храплю?! — Она так возмутилась, что даже покраснела, мгновенно покрывшись свекольными пятнами.

— Для твоей карьеры это совсем не страшно, — успокоил ее Виктор слащавым тоном.

Таня уже набрала полную грудь воздуха, решив высказать все, что она на самом деле о нем думает, но потом поймала его умный, расчетливый взгляд и опомнилась. Он специально раздразнил ее, чтобы отвлечь от самого главного — от того, что у него есть другая.

Уйти, не сказав ни слова на прощание, будет гораздо умнее. Менее драматично, да. Но чувство собственного достоинства останется при ней. Таня плотно сжала губы, надела плащ и на чувстве собственного достоинства выволокла на площадку неподъемный чемодан, решительно отвергнув предложение Потапова ей помочь.

Пока она ждала лифта, тот продолжал стоять в дверях, глядя на нее с откровенной жалостью. Тане хотелось развернуться и дать ему в нос. Вместо этого она изо всех сил удерживала на лице выражение гордого презрения. И лишь очутившись на улице, позволила себе расслабиться. Остановилась и растерянно огляделась по сторонам. Мир показался ей удивительно резким. Таким видит его близорукий человек, впервые надевший очки. Множество удивительных деталей бросилось ей в глаза. Мелких и обычно незаметных, но делавших пейзаж невероятно насыщенным и выпуклым. Она заметила конфетный фантик, застрявший в решетке водостока, треснувшую молочную лампу под крышей подъезда, стеклянную дождевую пыль на носках своих замшевых туфель…

В детстве они с Витькой и Олегом играли, взбираясь на гаражи, и однажды Таня, весело и легко перелетавшая с одной крыши на другую, внезапно сорвалась и рухнула вниз. Земля тогда прыгнула ей навстречу — огромная и тяжелая. Таня на некоторое время оглохла и долго лежала не шевелясь. Перед ее глазами качалась травинка, по которой бежал янтарный муравей. Россыпь песчинок блестела и переливалась, словно бисер на маминой театральной сумочке.

Сейчас Таня чувствовала себя примерно так же, как после удара о землю. Звуки отдалились, проходя к ней словно сквозь вату, и она видела себя со стороны — одиноко стоявшую на ступенях подъезда с шикарным чемоданом, который она так долго выбирала в дорогом магазине. В тот момент это казалось ей чрезвычайно важным делом…

— Таня! — окликнул ее кто-то.

Знакомый голос вывел девушку из оцепенения. Она повернула голову и увидела собственную мать, торопливо шагавшую по дорожке к дому. Это было неожиданно и неприятно.

— Мама?! Что ты здесь делаешь? — ошарашенно спросила Таня, спускаясь по ступенькам.

Ее мать была все еще красивой женщиной с унылым лицом и неприкаянным взглядом, который подолгу ни на чем не задерживался. Возможно, такое выражение появлялось у нее лишь в обществе дочери, а в другом окружении она была прежней — искрящейся, легкой, смешливой…

— Вот, заехала повидаться! — сказала та, хмуря брови. — Завтра отправляемся на дачу — надо там все на зиму позакрывать. Хозяйство… сама понимаешь. Вот я и решила заглянуть. А то полтора года не виделись — мне даже перед Колей неудобно…

— Что тебе неудобно? — спросила Таня опасно звенящим голосом. — Когда ты меня бросила на произвол судьбы ради своего Коли, тебе было удобно! И ему тоже было очень даже удобно!

— Это что, выговор? — поджала губы мать.

— Да, выговор! Должна же я когда-нибудь высказаться! Не представляю, как ты могла спать спокойно, зная, что я одна на другом конце города в пустой квартире… Как ты посмела быть счастливой, оставив собственного ребенка?!

Раньше она никогда так не разговаривала с матерью. Ей всегда удавалось держать себя в руках, контролировать эмоции. Скрывать то, что в ее сердце живет страшная, обжигающая обида. Эта обида была ее личным чудовищем, которую, как какую-нибудь собаку Баскервилей, приходилось скрывать ото всех на свете… Но, кажется, сейчас чудовище готово было вырваться на свободу.

— Нашла виноватую! — неожиданно рассердилась мать, сурово сдвинув брови. — Не знала я, что ты такая злопамятная. Сколько лет прошло! И кроме того, тебе не на меня надо злиться, а на своего папашу. Он во всем виноват! Сбежал, как трус с поля боя. Ты была тогда совсем маленькой, а у нас, между прочим, ни бабушек, ни дедушек… Я пять лет подъезды ради тебя мыла! Про личную жизнь даже и не думала! А теперь ты меня обвиняешь?!

— Ага! — иронически воскликнула Таня. — И чем, интересно, ты лучше папочки? Он меня бросил, когда я в пеленках лежала, а ты дотерпела до совершеннолетия! Конечно, тебя это оправдывает!

— Если ты подзабыла, тебе тогда уже исполнилось семнадцать лет, — продолжала кипятиться мать. — И я, между прочим, тебе квартиру оставила! Родовое гнездо!

— Родовое гнездо! — возмутилась Таня. — Ты говоришь так, как будто речь идет о замке в Шотландии, а не об «однушке» на окраине.

— Еще неизвестно, что дороже стоит — замок в Шотландии или «однушка» в Москве, — парировала мать. — Да ведь девчонки в семнадцать лет о таком только мечтать могут! Одна, ни от кого не зависишь, творишь что хочется…

— Я мечтала жить с тобой!

— Знаю, знаю… — Мать немного сбавила обороты. — Но что я могла поделать? Я, между прочим, ребенка ждала. У меня новая жизнь начиналась! Неужели ты не можешь меня понять?! У нас с Колей такая любовь закрутилась!

— Да что это за любовь, ради которой можно выбросить из жизни собственную дочь?! — Таня почувствовала, как ее губы поехали вниз, а нос набряк от слез. Она пнула ногой чемодан, повалившийся набок. — Это не любовь, а какое-то уродство! У тебя с отцом были уродские отношения, и с Колей тоже — такие же уродские! У меня из-за тебя вся жизнь наперекосяк!

И Таня разрыдалась, не в силах больше справляться с болью, которая разрывала ее изнутри. Мать испуганно посмотрела на нее, но не рискнула сунуться с утешениями — только стиснула руки. Таня вообще не помнила, чтобы эта женщина обнимала или ласкала ее. Когда она видела, как чужие матери целуют своих малышей в макушку, в щечки, в ладошки, на нее нападала звериная тоска.

Она подумала, что ненавидит Виктора еще и за то, что он не хотел ребенка.

— Таня, перестань истерить, люди смотрят! — сдавленным голосом сказала мать, нервно озираясь по сторонам. Пошел мелкий моросящий дождь, и от этого дождя волосы вокруг ее лица завились мелкими колечками, сделав ее моложе и свежее.

— А плевать я хотела на твоих людей! — заявила Таня, вытирая нос платком, завалявшимся в кармане. — Ненавижу эту твою игру на публику! Образцовая мамаша на свидании с дочерью!

— А почему это ты с вещами? — спросила мать, пропустив ее шпильку мимо ушей и глядя на раздутый чемодан. — Ты что, съезжаешь от своего Потапова?

— Да, съезжаю! — язвительно ответила Таня. Слезы оставили на ее щеках жгучие следы, и теперь щеки пылали. — Если бы у вас с отцом была нормальная семья, я бы знала, как строятся отношения. Но вы меня ничему не научили! Особенно ты!

— Да неужели? — язвительно возразила мать. Выражение ее лица неожиданно изменилось. Она даже глаз прищурила, приготовившись от души высказаться. — Разве я не предупреждала, что Потапов рано или поздно от тебя сбежит?

— Ты не предупреждала, а просто каркала! Из вредности! — огрызнулась Таня.

В душе же она вынуждена была признать, что мать действительно высказывала некие опасения. Но Таня, разумеется, махнула на них рукой.

— Любить ее не научили! Да разве тебя научишь? Ты любовь у себя под носом не замечаешь! Про Олега своего вспомни. Сколько лет ты над ним издевалась? Настоящая мымра! Парень по тебе с ума сходил. Как он был в тебя влюблен! У меня сердце кровью обливалось. А ты? Ты его просто растоптала.