Дом, где исполняются мечты - Алюшина Татьяна Александровна - Страница 14

— Инга, перестаньте! — потребовал грозно Стрельцов.

— Да с удовольствием! Только ни в какую гостиницу мы вас не отпустим! Вот вы бы нас отпустили? А я, между прочим, обещалась с ответным визитом! Так что, выгоните?

— Сдаюсь! — подняв руки, капитулировал Стрельцов.

Зачем она так настаивала-то?

Инга с большим душевным дискомфортом поняла, что придется ведь с ним о чем-то говорить, занимать-развлекать. Время-то девять вечера, и, при таком настойчивом приглашении, подразумевается ну если не ужин, то чаевничание под беседу.

М-да! Во-первых, она и так сегодня выступила назидательницей премудрой, пожалуй, исчерпав лимит умничаний и терпения господина Стрельцова. А во-вторых… во-вторых, бла-бла-бла, всякое женское и смущающее, и удивляющее, и интерес с ожиданием, и… а-а… не знает она!

Может, напустить на Игната Дмитриевича Анфису Потаповну? На что она там хотела повлиять? Вот пусть и влияет, ей можно.

Но напускать никого не пришлось. Дочь с отцом, извинившись культурно, удалились в гостиную, чтобы позвонить Машиной маме и продолжить разговоры о делах своих непростых. Федька в известное место — в свою комнату к компьютеру, Фенечка со Степаном Ивановичем — смотреть новости, а Инга — работать.

Ну, вот и ладненько, и красота.

Где-то через час Ингу потревожили, подтягиваясь в кухню все по очереди: Федька — чайку попить, за ним Машка с отцом, и, без каких-либо иных вариантов, даже не рассматривающихся, на общий сбор прикатила маркиза в сопровождении хряка.

Чаевничали, не говоря ни о чем серьезном. Игнат Дмитриевич продуктовые дары свои к столу преподнес, Машка с Федькой что-то интернетовское обсуждали и быстренько слиняли к нему же, Фенечка попытала гостя, без фанатизма, на предмет архитектурных изменений в городе Санкт-Петербурге и мирно уехала на покой, сопровождаемая верным фаворитом. Господин Стрельцов огласил свой «пардон» и желание лечь спать.

Идите-идите! Все идите и оставьте ее в покое!

Инга потянулась, разминая затекшие от напряженного сидения над бумагами мышцы, посмотрела на часы на экране ноутбука — однако начало второго.

В дверь коротко стукнул и вошел Игнат Дмитриевич.

— И вновь я отвлек вас от работы, — раскаянно заметил Стрельцов.

— Да я почти закончила, так, мелочь осталась. Проходите, — пригласила Инга, складывая листы бумаги.

— Не могу заснуть. Все про Машку думаю, — поделился тревогами Стрельцов.

— Оно и понятно, — согласилась Инга. — Мне вон хоть в церковь иди, свечку ставь, чтобы пронесло от такого «подарочка» от сыночка.

— Парням проще, — высказал убеждение Стрельцов, присаживаясь на диван.

— Им да, а их родителям нет.

— И то верно. — Он посмотрел, как она складывает бумаги и канцелярию, и заинтересованно полюбопытствовал: — А кем вы работаете, Инга?

— Это сейчас так пафосно называется: фло-орист, — приподняв скептически бровки и окрулив губы в букве «о», пояснила она, — что есть суть цветовод.

— То есть вы на него учились?

— Я окончила отделение ботаники и растениеводства и параллельно курс цветоводства.

— Это призвание? — живо интересовался он.

— Да. С детства, — улыбнулась Инга, переложив ноутбук и кипу бумаг на столик у окна. — Сколько себя помню, меня всегда завораживали цветы. Я их часами рассматривала и удивлялась ужасно: как это можно было сделать? И кто вообще мог сделать такую красоту?

— Теперь знаете кто? — улыбнулся Игнат.

— Нет. Я до сих пор не понимаю, как можно сотворить столько разнообразной красоты!

— А расскажите мне, — попросил Стрельцов с непонятной улыбкой, — про детство, увлечение цветами, про работу.

— Вам действительно интересно? — поразилась почему-то сильно она.

— Интересно. И даже очень. Я еще ни разу не встречался с человеком, который занимается цветоводством.

— Тогда, может, чаю под разговор? — спросила Инга и, подтверждая звание достойной хозяйки, расширила предложение: — Или чего покрепче предпочтете?

— Предпочту чай. Тем более что вы его делаете именно такой, как я люблю, невзирая на все новомодные тенденции. Черный, крепкий, с сахаром и лимоном.

— А к чаю? — включив чайник и загремев кружками, поинтересовалась Инга.

— Признаюсь, имею тайное пристрастие к сладкому, — поделился секретом Игнат Дмитриевич, — но и сушки-пряники уважаю. Давайте я вам помогу, — присоединился к хозяйке у столешницы кухонной Стрельцов. — А вы рассказывайте, рассказывайте!

С первого младенческого взгляда и навсегда маленькая Инга влюбилась в цветы.

Летом, когда вся семья приезжала на старую замечательную дачу, пользуясь занятостью взрослых заселением в дом, Инга убегала в поле за речку. До которого, кстати, еще надо было перейти по шаткому подвесному мостику, преодолевая страшный страх, который внушали скрип железных уключин, потрескивания старого деревянного настила и покачивание зеленой воды внизу!

Но уж потом!

Она плюхалась с разбегу на живот и часами рассматривала цветочки-травинки, ползая на локтях по полю от одного понравившегося цветка к другому.

Когда Инга удрала первый раз в свое поле, взрослые перепугались насмерть! Бегали по всему селу, звали, искали, собирались уж в милицию обращаться, когда сосед, возвращавшийся с речки, сказал им, что видел вроде девочку, переходящую по мосту на ту сторону. Ну вот там ее родители и нашли — перепачканную землей, зеленым соком от раздавленной травы, всю в муравьях, жуках и до невероятности счастливую!

Фенечка смеялась до слез, мама, отмывая дочку в большом старом медном корыте, громко ругалась, а папа ее успокаивал:

— Ну, ладно тебе, Гелюшка, что сердиться, может, она ботаником будет!

Услышав о такой перспективке, мама начала ругаться еще пуще. А обожаемый дедушка Павел посмеивался, утверждая, что все профессии хороши.

Разумеется, ей категорически запретили ходить на то поле и наказаниями за непослушание пригрозили, самым страшным из которых было лишение мороженого на день. Проигнорировав запреты, Инга на следующее же утро умотала через речку в поля. Поняв бесполезность попыток остановить упрямицу, с ней просто стал ходить дед Павел и, пока она там ползала, сидел рядом и рассказывал чудесные сказки, где вместо людей-героев выступали цветы-растения. Когда дедушка был занят, вахту принимала Фенечка.

Так и проводила лето младенческое, беспечное — на животе по лугам-полям. У всех детей — велосипеды, игры, речка, а она в поле.

Дед ей потакал и каким-то немыслимым образом доставал и приносил книжки с картинками и рассказами про растения, один раз даже на иностранческом языке, которую сам перевел и подклеил текст, распечатанный на машинке, на страничках под рисунками.

Когда Инге было лет пять, папа подарил маме огромный, какой-то сказочный, невероятный букет пурпурных роз. Утром ребенок, бежавший вприпрыжку завтракать, замер изваянием закаменевшим, узрев чудо чудное.

Позабыв обо всем, два дня подряд Инга залезала на стул, с него на стол и часами рассматривала эти волшебные цветы. Она с ними разговаривала, осторожно трогала пальчиками лепестки, упругие листочки и острые шипы, все старалась заглянуть в самую серединку не распустившихся до конца бутонов и узнать, что там. Фенечке приходилось силой оттягивать ее от созерцания, чтоб хотя бы накормить. Ребенок заталкивал в рот стремительно еду и несся назад — разглядывать!

Какой там садик?! Крик до небес, оповещающий соседей об издевательствах над ребенком, когда ее пытались оттащить от роз и отправить в детское дошкольное учреждение.

А потом она плакала целый день, когда утром не увидела букета и взрослые ей объяснили, что цветочки умерли.

Посему вопрос о выборе профессии отпал сам собой, определившись изначально.

Разумеется, ботаника и все, что связано с растениями. На подходящий факультет и поступила Инга Валерьевна Исла без всяких заминок. И даже бурная влюбленность и роман со старшекурсником, закончившийся скоропалительной свадьбой по залету, и рождение сына никоим образом не оторвали ее от изучения любимейшего предмета, мало того, она параллельно стала изучать курс цветоводства в другом институте.