Возвращение к жизни - Куксон Кэтрин - Страница 6

Девушка приветливо улыбнулась и стремглав бросилась к автомобилю, открыла заднюю дверь и через секунду скрылась в салоне.

Мы словно приросли к земле.

— Ну и дела! — обронила в смятении тетя Мэгги.

Не промолвив больше ни слова, мы пошли к машине и заняли свои места на передних сиденьях. Из-за того, что наш багаж занимал почти весь салон, девушка кое-как примостилась на краешке. Тетя Мэгги спросила:

— Ты покажешь нам дорогу?

— Да, поезжайте вокруг стены.

— Какой стены, дорогая?

— Стены дома, какой же еще, — рассмеявшись, ответила она. Ее гортанный смех прозвучал жутковато.

— А нельзя ли объяснить толковее? — Тетя Мэгги была явно раздражена.

Я завела машину и медленно съехала на дорожку, пролегавшую вдоль боковой стены дома. Затем повернула к задней стене особняка. Вдоль всей ее длины располагалась широкая терраса, заставленная шезлонгами и разномастными столами. С террасы в дом вели две широкие двери, застекленные сверху до самого пола. Они были распахнуты настежь.

— Ты уверена, что мы едем правильно? — переспросила я.

— Да, — ответила девушка.

Мы благополучно миновали террасу, розарий и огород.

— Все в порядке. Здесь уже раньше проезжали машины, — успокоилась наконец тетя Мэгги, показав на обкатанную дорогу. Повернувшись к девушке, она спросила:

— Как далеко отсюда находится коттедж?

— За Мал-Водой.

Я поняла, что слово «мал» означает «малая».

Если бы не боязнь обидеть девушку-ребенка, тетя Мэгги непременно бы заметила: «Мне это еще ни о чем не говорит». Но она лишь мило улыбнулась.

— О боже! Посмотри, какая прелесть! — простонала очарованная окрестностями Роджерс-Кросса тетя Мэгги.

Дорога словно вырвалась на простор. Мы ехали по склону высокого холма, и открывавшаяся нашим взорам картина завораживала: внизу, окруженная зеленым маревом, расстилалась зеркальная, сверкающая гладь озера.

Тетя Мэгги нетерпеливо спросила:

— Это… та самая вода?

— Нет, это Большая Вода.

— Какая абракадабра! — ворчала мисс Фуллер. — Большая Вода, Малая Вода… Режет ухо, словно мы попали в индейскую резервацию.

Я вела машину осторожно, так как между краем дороги и обрывистым склоном холма было ничтожное расстояние.

— Не приведи господь оказаться на этой дороге ночью… — Тетя Мэгги заметно испугалась.

Мысленно согласившись с ней, я ругала себя за то, что поехала к злосчастному коттеджу на машине. Надо было сначала пройти этот путь пешком, невзирая ни на что! Описав крутую дугу, дорога начала резко спускаться вниз. Из-под обжигающих лучей солнца мы попали в тенистую прохладу маленькой рощицы. Однако через несколько минут снова оказались на солнцепеке. Я притормозила. Медленно въехала на небольшую площадку для стоянки машин. Посмотрев на открывшуюся передо мной красоту, я поняла, что если Природа может исцелять душевные раны, то мне скоро станет легче. Справа от нас сверкало прозрачное озеро, окаймленное с одной стороны рощицей, через которую мы только что проехали. С другой стороны озера поднимался холм, усеянный яркими пятнами стелющегося вереска. С трудом оторвав взгляд от воды, я увидела «наш» коттедж.

— Боже мой! Как он прекрасен! — прошептала потрясенная тетя Мэгги.

Слово «прекрасен» не могло выразить прелесть сказочного коттеджа. Построенный в два этажа из гранитных плит, он казался розовым в эти полуденные часы. Роскошные клематисы ковром покрывали стену, оттеняя редкий цвет гранита. Перед дверью находились разделенные кустами вереска аккуратно вымощенные площадки. И прямо от них простиралась зеленая лужайка, плавно опускавшаяся к озеру. Самая изысканная ограда, декоративные экзотические цветы, даже просто кресло нарушили бы гармонию. Озеро и коттедж слились в одно целое, и я могла жить в этом средоточии прекрасного целых три месяца.

О существовании гиганта с выгоревшими волосами я совсем забыла.

— Восхитительно! — повторила тетя Мэгги, медленно направляясь к коттеджу вслед за молчаливой девушкой. Я все еще сидела в машине, но расслышала слова тетушки: «Она не преувеличивала, это действительно прибежище тишины».

Да, именно так говорилось в письме: «прибежище тишины». За этими словами следовало: «Я уверена, что пребывание здесь пойдет вашей племяннице на пользу. Это место просто творит чудеса с нездоровыми людьми». Воскрешая в памяти эти строчки, я разозлилась. Неужели кто-то посмел жить в коттедже до меня!

Выйдя из машины, я наблюдала, как тетя Мэгги и девушка скрылись в дверном проеме розового домика. Но я не спешила. Меня вдруг начало раздражать присутствие тети Мэгги. Страстно захотелось пожить здесь одной, чтобы кроме меня, коттеджа и озера здесь ничего и никого бы не существовало. Я снова посмотрела на волшебное озеро. Узкая кромка воды у берега была открыта солнечным лучам; она искрилась и вспыхивала, словно на нее сыпался бриллиантовый дождь. Отражающийся от зеркальной глади свет был так ярок, что я зажмурила глаза.

— Пру!

Тетя Мэгги из окна подзывала меня к себе. Поднявшись на порог, я остановилась. Ничего из того, что я увидела, меня не удивило. Казалось, я заранее представляла, как здесь будет все обставлено. Я не увидела ни кресел-качалок, ни ситца, ни веселеньких цветастых подушек. В длинной низкой комнате, в которую я вошла, не было ничего напоминающего о присутствии женщины.

Мое внимание привлек камин. Он представлял собой большое отверстие в стене и был выложен из такого же грубо обработанного розоватого гранита, как и наружные стены коттеджа. Незатейливая кованая решетка была прикреплена к боковым стенкам двумя металлическими скобами. Напротив камина стояла обтянутая коричневой кожей длинная приземистая тахта с подушками точно такого же цвета. Почти во всю длину комнаты простирался массивный обеденный стол, явно ручной работы, сделанный мастерски. Одна из стен была до половины обшита деревянными панелями, а над ними висела полка, на которой стояли три деревянные фигурки: лошадь, лиса и собака. Фигурка собаки была точной копией Лабрадора. Чувствуя, что тетя Мэгги, так же, как и девушка, внимательно наблюдает за мной, я посмотрела направо: в середине голой каменной стены была еще одна дверь, за которой находилась кухня, а по обе стороны от главного входа располагались два высоких окна. Их подоконники были одинаковой толщины со стенами.

— Нравится?

Вопрос тети Мэгги застал меня врасплох.

— Нравится? — повторила я ее слова и, помолчав, ответила: — Не просто нравится, он… — Я чуть было не сказала «он изумителен, он божественен», но вовремя остановилась, чтобы избежать банальностей. Я часто досадовала на себя за нежелание подбирать точные емкие слова для выражения своих чувств и мыслей; а ведь этот коттедж, этот дом, эта обстановка заслуживали тонких, далеких от тривиальности определений.

— А где же лестница? — обратилась хозяйственная тетя Мэгги к девушке.

Вздрогнув, девушка метнулась в сторону кухонной двери. Мы с тетей Мэгги пошли вслед за ней.

Убранство кухни состояло из газовой плиты и неглубокой каменной раковины, над которой была подвешена газовая колонка. С одной стороны от раковины стоял небольшой столик, а с другой — сушка для посуды. За ними была видна дверь, ведущая в кладовую. В стене, расположенной напротив плиты и раковины, была еще одна дверь — очевидно, черный ход. Рядом с ней почти вертикально поднималась лестница. Один только вид крутизны ступеней лишил тетю Мэгги дара речи. Обычно словоохотливая леди смогла лишь издать звук, напоминающий нечто среднее между «ах» и тяжелым вздохом. Однако, будучи тетушкой Мэгги, она все-таки улыбнулась, хотя и вымученно.

— Попробуем подняться? — спросила она.

— Я пойду первой. — Мне показалось это смелым поступком.

Но проворная девушка опередила меня, взбираясь по ступеням простейшим детским способом — на четвереньках.

Я считала ниже своего достоинства следовать ее примеру. Но, добравшись до двенадцатой ступени с риском сломать себе шею, я обратилась к испытанному приему детей. Наверху не было никакой лестничной площадки, поэтому, шагнув с последней ступени прямо в комнату, я поспешила помочь тете Мэгги.