Муха на крючке - Куликова Галина Михайловна - Страница 38

– Куда мы идем? – спросил Сестраков, с любопытством озираясь по сторонам.

– Вон к той карусели. Видишь, за фонтаном?

– Но она же не работает! – резонно возразил тот.

– А я кататься не собираюсь. Я человека жду. Важная встреча. Не любовная.

– А-а! – с пониманием сказал Гена. – А я что должен делать?

Василиса на секунду задумалась. Мочалко наверняка удивится, что она назначила ему свидание в пустынном месте. Увидев Гену, глядишь, и вообще не осмелится подойти. Поэтому лучше будет Гену спрятать. Так, чтобы сама она знала, что он неподалеку и начеку. Но чтобы никто больше его не узрел.

– Геночка, не мог бы ты некоторое время посидеть в кустах? – невинно спросила она.

– Это вроде как в засаде?

– У меня коллега по работе очень нервный. Увидит тебя, подумает, что ты мой сердечный друг, неправильно поймешь его появление в такой час, еще морду бить станешь...

Сестраков, слегка ошарашенный нарисованной перед ним картиной, махнул рукой в сторону темных зарослей и сказал:

– Я буду там.

Василиса кивнула и поглядела на часы. До появления Мочалко оставалось десять минут. Но, возможно, он придет раньше, чтобы осмотреться. На парк между тем упали сумерки, сведя все цвета к темно-зеленому и темно-серому. Белые зубы карусельных лошадок, задравших морды к небу, привлекали к себе внимание, ярко выделяясь на общем фоне. Василисе стало казаться, что они улыбаются – неприятно, как уродцы-щелкунчики. Поежившись, она отошла от безжизненного аттракциона подальше и, обхватив себя руками за плечи, стала прохаживаться взад-вперед по дорожке мимо деревянной будочки, где в былые дни студенты продавали билеты малышне, сгоравшей от желания поскакать верхом.

Если бы комар не сел ей на шею в тот момент, когда она повернулась спиной к этой самой будочке, то ее молодая жизнь могла бы возмутительным образом завершиться в ближайшие минуты. Дверь будочки бесшумно отворилась внутрь, и из темноты появились руки, держащие леску. Одно неуловимое движение – и леска, мелькнув над головой Василисы, оказалась у нее на шее. Руки сделали рывок, и Василиса поняла, что ее душат. «Боже мой! – подумала она. – Неужели я ошиблась? И это вовсе не Мусин? Быть того не может! Но Мусин в больнице!». Потом ей стало все равно, какую фамилию носит напавший на нее человек. Ей хотелось только вырваться, спастись.

Собственно, от смерти ее спас маленький комар. Она прихлопнула его как раз в тот трагический момент, когда леска натягивалась. Таким образом, рука тоже попала в плен. Василиса вывернула пальцы и ухитрилась зажать леску в кулаке. Ее голову тем временем резко дернули назад. Она захрипела. «Сестраков не видит меня из-за будки! – пронеслась в ее голове паническая мысль. – Он не придет на помощь. По крайней мере, вовремя».

Почувствовав, что у него ничего не выходит, убийца высунулся из будки и попытался встряхнуть леску, не понимая, что ему мешает завершить начатое. Василиса, которая выгнулась мостиком назад, увидела вверх ногами его лицо. Все-таки это был Мусин. Юра Мусин, который хотел убить ее за то, что она продемонстрировала ему нежные чувства, а потом слишком легко отказалась от них. За это же, судя по всему, он задушил еще троих девушек.

И тут Василису осенило. Когда Сестраков засунул голову в палату, Мусин уже не спал. Только притворялся, что спит. Она сама сообщила, куда сейчас отправится. В парк аттракционов. Вероятно, Мусин дернул из палаты сразу после их ухода. И поехал прямо сюда. Ждал где-нибудь неподалеку от кассы – ведь вход в парк только один! Пока они с Сестраковым заправляли машину, потом ужинали, Мусин спокойно подготовился к нападению. Но откуда он взял леску? Неужели носил с собой все время? Просто не верится. И почему вчера ночью он стрелял в нее, а сегодня вернулся к прежнему способу нападения?

Мусин между тем отпустил леску и сомкнул на шее Василисы пальцы. Вероятно, понял, что иначе дело с мертвой точки не сдвинется. В ту крошечную секунду, когда давление ослабло, Василиса успела издать короткий страшный крик. Почти тотчас же что-то скрюченное, похожее на обезьяну, проскакало по полянке перед каруселью и обрушило на голову Мусину, как позже выяснилось, завернутый в газету кирпич.

– Василисушка! – воскликнул Мочалко, со страхом глядя на дело рук своих. – Это из-за моих бумаг за тобой охотятся! Отдай их мне от греха подальше!

– Господи, шеф! – просипела Василиса, чувствуя, что сейчас разрыдается. – Никогда еще я так не радовалась встрече с вами.

Ее признательность была глубока, как артезианская скважина. Она полезла в сумочку, заметив одним глазом, что Сестраков наконец вылез из кустов, в которых прятался до сих пор. Его трудно было в чем-нибудь упрекнуть. Она сама сказала, чтобы он ждал сигнала. Возможно, Гена даже не смотрел, что она тут поделывает. А теперь увидел свалку и вышел.

– Не волнуйтесь, – успокоила подпрыгнувшего Мочалко Василиса. – Это мой друг. Он о вас ничего не знает.

Гена не сводил глаз с Мусина, валявшегося под ногами, подобно мешку с картошкой.

– Господи, кто это? Почему он тут лежит? – спросил он, наклоняясь над телом. – Вы его убили, что ли? – Он зачем-то полез в карман Мусина и стал копаться там.

– Очухается! – жестко сказал Мочалко и в ту же секунду получил по голове рукояткой пистолета, который Сестраков извлек на свет божий.

Удивленно вытаращившись, Мочалко пару секунд смотрел в пространство, потом мягко осел, составив пару с бездыханным Мусиным. Василиса ахнула и отступила назад. Гена Сестраков показал ей два больших кроличьих зуба.

– Ну, что же, куколка, попрощаемся?

«Сейчас он меня застрелит», – поняла Василиса. Однако у Сестракова были другие планы. Он засунул пистолет за пояс штанов и подобрал змеей свернувшуюся в траве леску. Через секунду леска обвилась вокруг шеи побежавшей прочь Василисы. Однако Сестраков не успел даже толком скрестить концы. Потому что в тот же миг слепящий свет ударил ему в лицо. Но за секунду до этого он успел увидеть внушительную группу людей, выскочившую из зеленых зарослей. Они окружили душителя Василисы плотным кольцом. У одного в руках была видеокамера, у других автоматы и пистолеты.

– Бросай оружие! – прогремел над поляной усиленный мегафоном голос. – Отпусти девушку!

Освобожденная Василиса с визгом понеслась по поляне. На нее никто не обращал внимания – ни сам Сестраков, ни ее неизвестные спасители, которые, надев на него наручники, почему-то стали ругаться друг с другом и даже пихаться задами. Василиса сделала второй круг и, заходя на третий, внезапно увидела вдали, на дорожке весьма знакомую долговязую фигуру. Кудесников! Было ясно, что он торопится изо всех сил. Василиса мгновенно приняла решение. «Если я сейчас ему не отомщу, дура буду», – подумала она. Пользуясь всеобщим пофигизмом, она рухнула в траву прямо возле забора, окружавшего карусели, закрыла глаза и высунула язык, свесив его на сторону, как набегавшаяся собака.

Выскочив на поляну, Кудесников сразу же обнаружил «тело» и закричал таким страшным голосом, что Василиса от неожиданности едва не прикусила главный атрибут своего спектакля. Потом Арсений упал на колени и двумя руками схватил Василису за голову, как за арбуз, проверяемый на спелость. «Может, он в меня влюбился? – подумала она, довольная, что по ней так убиваются. – Жалко, что у него такой отвратительный характер и я не могу ответить ему взаимностью».

– Василиса! – позвал Кудесников, утробно всхлипнув.

Она не хотела так быстро оживать. Однако очередной комар сел ей на язык. Она хотела незаметно сдунуть его, но он раздумал кусаться и, снявшись с места, полетел ей прямо в рот. А вернее, в дыхательное горло.

– Василиса! – еще жалобнее позвал Кудесников.

– Кха! – басом ответила Василиса, выплевывая комара.

Кудесников так испугался, что прямо на четвереньках отпрыгнул назад.

– Она просто в обмороке, Арсений Викторович! – пробасил кто-то. – Надо ее по щекам похлопать. Живая, не бойтесь.

– Василиса! – не своим, тонким голосом завизжал Кудесников. Теперь в нем не было ни намека на прежнее раскаянье, один только гнев в поросячьем выражении.