Муха на крючке - Куликова Галина Михайловна - Страница 34

– Ты сам в это веришь?

– Да нет, конечно. Дело одно и то же. Душитель секретарш. Каким образом он выяснил, что ты представляешь для него опасность? Может быть, он не один? У него есть сообщник?

– Ты когда-нибудь слышал о маньяках, которые обзаводятся сообщниками? – укоризненно посмотрела на него Василиса.

– А что, если ты была права? Что, если это сам Таланский? Нанимая меня, он был уверен, что я ни до чего не докопаюсь. А я все-таки что-то нашел. Он умный мужик.

– Господи, ты ведь еще ничего не знаешь! – подскочила Василиса. – Мне удалось выяснить, что это не Таланский встречался с секретаршами накануне их гибели. Это был Барсов. Я его сегодня расколола.

Она принялась взахлеб рассказывать о том, как ездила к Барсову домой и потом прижала его к ногтю.

– Может быть, твои сегодняшние действия и спровоцировали покушение? – предположил Арсений. – Возможно, Барсов просто заморочил тебе голову? Маньяки бывают изворотливыми, как змеи.

Вспомнив физиономию Барсова, Василиса с сомнением затрясла головой:

– Лично я перестала его подозревать. Мне больше нравится твоя предыдущая версия.

– Какая? Версия о виновности Таланского? Но я даже представить не могу, чем мы могли его встревожить. Чем ты его встревожила до такой степени, что он решился на выстрел? Кстати, забыл тебе сказать. Пока я ждал, когда уберется милиция, я кое-кому успел позвонить – Барсову, Спичкиной, Шувалову и Таланскому. Таланского дома не было.

– Может быть, он просто отключил телефон?

– Не отключил. К телефону подошла Наталья. Я начал нести всякую ахинею типа того, что мне не спится до утра, мое сердце разбито и тэ дэ и тэ пэ. Она сказала, что готова приехать. Я спросил про мужа, на что Наталья заявила, что его нет и вряд ли он появится до утра.

– Но хотя бы сама Таланская отпадает.

– Слишком много мужчин крутится вокруг нее. Она вполне могла кого-то сподвигнуть на преступление.

– А остальные из тех, кому ты звонил?

– Остальные, быть может, отключили телефоны.

– То есть ты хочешь сказать, что ни один не ответил? Так ведь не бывает!

– Да нет ничего в этом удивительного. Ты отвечаешь на ночные звонки?

– Конечно, вдруг что случилось?

– А я – никогда, – твердо сказал Арсений. – Все, что бы ни случилось, может подождать до утра.

– Это ты потому такой смелый, что у тебя нет ни жены, ни детей, – повела бровями Василиса.

– А ты как будто многодетная мамаша!

Кудесников надолго погрузился в задумчивость. Василиса отправилась в комнату переодеваться. Больше она не собиралась сидеть здесь и ждать вестей от Гены. Сама поедет в больницу.

– Подожди, куда ты намылилась? – забеспокоился Кудесников. – Теперь-то тебя уж точно надо охранять!

– Лучше займись настоящим расследованием!

– Хорошо, сам я не стану тебя охранять, но кого-то из ребят приставлю обязательно. Сейчас довезу тебя до больницы и, пока ты будешь там, вызову человека.

Глава 9

Человек выглядел именно так, как Василисе и хотелось. Немногословный собранный мужчина лет сорока с преувеличенно спокойным взглядом. Имя у него было незатейливое – Саша. Единственное, что Василисе в нем не понравилось, так это то, что на все ее вопросы он отвечал одним невыразительным словом: «Ну». Ей потребовалось некоторое время, чтобы с этим «Ну» свыкнуться. Все утро она провела в больнице, ожидая услышать от врачей что-нибудь обнадеживающее. Но они медлили с заключением. Операция прошла удачно, но как организм Светланы справится с последствиями – никто пока сказать не мог. Как ни странно, но несколько часов сна на стуле в коридоре вернули Василису к жизни. В больничном туалете она умылась холодной водой и решила, что может заниматься делами. Просто сидеть здесь и ждать – не самое лучшее занятие, ведь пока она ничем сестре помочь не может. Есть дела и поважнее. Надо вычислить убийцу. Пока у Василисы не было ни одной стоящей мысли по этому поводу.

Гена Сестраков выглядел плачевнее Василисы. Больше всего портил его не помятый вид, а потухшие глаза. Василиса понимала, в чем дело. У Гены не было ни надежды, ни возможности отыскать нападавшего. Тогда как у нее такая возможность была. Она знала подоплеку дела, знала, почему прогремел выстрел, знала, кто в действительности должен был получить пулю.

Гена был слегка смущен, когда сказал:

– Ничего, если я съезжу к тебе и немного посплю, приведу себя в порядок? После обеда снова приеду сюда.

– Конечно, – воскликнула Василиса. – Зачем ты спрашиваешь?

Ее телохранитель не поинтересовался, куда они направляются. Он просто следовал за ней, сохраняя дистанцию. Василиса быстро о нем забыла – ей было о чем подумать. Она прокручивала в голове все события, которые произошли в «Метеорите» с момента ее появления. Теперь она подозревала всех. Таланского, Спичкину, Кукушкину и даже Шувалова, который с первой минуты знакомства казался ей образцом мужской привлекательности. «Может быть, есть какой-нибудь подводный камень во взаимоотношениях Шувалова со Спичкиной? – подумала Василиса. – Уж больно странная парочка. Надежда Павловна вовсе не подходит этому мужчине». Впрочем, Василиса была убеждена, что Шувалову не подходит ни одна женщина. Кроме нее, конечно. Жаль, он этого не знал. А если сказать ему, он вряд ли согласится с этим ее умозаключением.

Василиса так погрузилась в свои мысли, что очнулась только возле входа в здание, где еще совсем недавно работала. Лифт вознес ее на седьмой этаж, к заброшенному офису Кудесникова, дверям «Кардинала» и бывшему кабинету Мочалко, из которого доносились голоса и смех. Вероятно, офис уже был сдан другим арендаторам. Василиса испытала даже некоторую досаду по этому поводу. Ведь с этим местом связаны два месяца ее жизни – такие, как выяснилось теперь, спокойные и приятные.

Кусок плинтуса, о котором говорил Мочалко, Василиса обнаружила в два счета. Достав из сумочки железную расческу на длинной ручке, она уже было хотела присесть на корточки, но тут в коридоре появился Юра Птыриков.

– А! Привет! – закричал он. – Какими судьбами?

Саша насторожился. Василиса успокаивающе улыбнулась ему, прошептав:

– Я знаю этого типа. В какой-то степени он безобиден. И все же держитесь от него подальше.

Телохранитель расценил эти слова по-своему. По-видимому, он решил, что Птыриков – некий отморозок, который может внезапно напасть или достать оружие и начать палить во все, что попадется под руку. Поэтому он пошире расставил ноги и взялся руками за ремень.

– Привет, – поздоровался Птыриков и с ним тоже и подмигнул. Лицо Саши оставалось непроницаемым.

– Кто это, ути-пути, такой суровый? – дурашливым голосом спросил глупый Птыриков и протянул руку, возжелав ткнуть телохранителя пальцем в живот, как это делают взрослые, забавляясь с младенцами. В ту же самую секунду Саша молниеносным движением схватил Юру за протянутую руку и уронил его на пол. Раздался ужасный стук, как будто Птыриков был деревянным.

– Ты что, дурак? – закричал он с пола писклявым голосом. – Да я тебя сейчас!

Саша едва заметно усмехнулся, глядя на поверженного врага. Однако у Птырикова были свои способы борьбы за существование. Недолго думая он вытянул шею и, изловчившись, укусил Сашу за лодыжку. Это было не просто больно, это было неожиданно! Саша взвыл и согнулся пополам. Тогда Птыриков дернул его за укушенную ногу. Саша повалился на пол, пытаясь сгруппироваться. Но в этот момент лифт, возле которого и происходило дело, остановился, двери открылись, и оба противника клубком вкатились в него, разбросав уже находящихся внутри людей. Кто-то с испугу нажал кнопку первого этажа, двери закрылись, и лифт, загудев, отправился вниз. Оттуда доносились крики и стуки.

Вздохнув, Василиса уже было опять собралась присесть на корточки и заняться делом, как вдруг дверь в противоположном конце коридора распахнулась, и на этаже появились рабочие со скатанными рулонами линолеума и деревянными ящиками с инструментами. Громко переговариваясь, они разложили свое добро на полу и начали с азартом отдирать плинтус. Василиса, которая сделала вид, что просто прохаживается по коридору, непроизвольно метнулась к тому месту, где были спрятаны бумаги. Потом силой воли заставила себя остановиться. Вдруг это не настоящие рабочие, а ребята из органов? И они незаметно для посторонних ищут бумаги Мочалко?