Красивым жить не запретишь - Куликова Галина Михайловна - Страница 56

За следующие два часа Женя устала так, словно все это время поднимала штангу и отжималась на перекладине. Она осматривала свое отражение в каждой встречной витрине и все больше утверждалась в мысли, что теперь, останься она с Мартыновым наедине, он не предложит ей играть в морской бой. В салочки, пожалуй. Но уж, конечно, не для того, чтобы согреть руки.

Ей нравилось ее новое состояние. Нравилось, как цокают ее каблуки, как взлетает подол короткой широкой юбки, как путается от ветра челка.

– Уши не хочешь проколоть? – спросила Ира, придирчиво оглядывая новую Женю.

– Только не сегодня!

– Ладно, обойдемся клипсами. Потерпи, осталось совсем чуть-чуть.

– В записке я поклялась Мартынову, что появлюсь до обеда. Иначе он будет волноваться.

– Надеюсь, тебе не придет в голову обсуждать с ним свою внешность. Не вздумай рассказывать, где ты была и как все происходило. Пусть принимает нынешнюю тебя как данность.

– Мне кажется, я все равно не смогу произвести на него впечатление, – высказала свое тайное опасение Женя. – Я не умею красиво ходить на шпильках и когда сажусь, мне хочется изо всех сил сжать колени, и...

– Ерунда! – перебила ее Ира. – Это пройдет так быстро, что ты не успеешь испугаться. Некоторые люди думают, что одежду надо уметь носить. Это неправда. Хорошая одежда сама учит тебя вести себя ей под стать.

Женя взглянула на новенькие часики и вздрогнула:

– Как бы эти двое не побежали в милицию!

– Ну, учитывая ситуацию, думаю, ты можешь им позвонить, – смилостивилась Ира.

– Забыла спросить: как там кроссвордист?

– Мы расстались без взаимных упреков.

– Алло! – рявкнул Мартынов, когда Женю наконец соединили с нужным номером.

– Я еду, – коротко сказала она, мгновенно вжав голову в плечи.

– Где ты шляешься?! – закричал тот. – Это ж надо было улизнуть из дому, даже не обнявшись с чудом спасенным другом!

– У меня были дела, – надменно ответила Женя, повинуясь напряженному взгляду Иры, сделавшей страшные глаза. – Теперь, когда я их уладила, я готова спасенного друга не только обнять, но и поцеловать.

Положив трубку, она пояснила для Скобкиной:

– Я оставила им записку. Пока они пили за встречу, я смылась.

– Я бы пошла с тобой, чтобы поддержать в трудную минуту, но, боюсь, у меня осталось время только на то, чтобы переодеться и доехать до очередного рабочего места, – с сожалением сказала Ира. – Хотелось бы мне посмотреть, как эти типы тебя встретят!

Типы ее не узнали. Она специально изменила голос, когда сказала: «Хэлло, мальчики!», позвонив в дверь и дождавшись, когда ей откроют. Правда, долго она не выдержала.

– Венька, если бы ты знал, как я счастлива, что ты жив!

Она кинулась на шею онемевшего Лаптева и расцеловала его в обе щеки, оставив на них темно-розовые следы и сделав его похожим на статиста из ролика, рекламирующего губную помаду.

– Женя? – с недоверием в голосе спросил тот. – Почему ты... такая?

– Не обращай внимания, это маскировка! – бодро ответила она, проходя в комнату. При этом она даже и не подумала расстаться с обувью.

Мартынов молча шел за ними, хмурый, словно безнадежный пессимист.

– Надеюсь, пока меня не было, вы придумали какой-нибудь стоящий план действий?

– Придумали, – подал наконец голос Мартынов, старательно избегая смотреть на ее колени. – Нам надо идти ва-банк. Надо выманить преступников из тьмы на свет. Для этого придется их спровоцировать. Раньше я полагал, что мы спрячем Веньку у него же на фирме. Но потом понял, что в этом случае дело может растянуться на месяцы. Не знаю, как вы, а я лично не могу себе это позволить – я человек занятой.

– Как же мы спровоцируем преступников? – сделала большие глаза Женя.

– Опять отправим Веньку в видеоклуб.

– Хорошая мысль, – покладисто сказала Женя. – Однако, думаю, в видеоклуб лучше отправить меня. Если именно я буду приманкой, на подстраховке окажется целых двое мужчин. Кроме того, Веньку могут просто застрелить. Сразу. Потому что знают, кто он и чего добивается. А меня при случае не узнает ни Карпенко, ни даже собственный дядя. Вы не согласны?

Мартынов и Лаптев ушли спорить на кухню. Сначала Женя хотела броситься за ними и подслушивать, но потом решила, что теперь она должна быть выше этого, и осталась на месте.

Ирма Гавриловна в третий раз выглянула в окно и обвела глазами сад. Садовника по-прежнему не было видно. Пошевелив ноздрями, она расправила плечи и отправилась на разведку. Если старик снова перепил и спит в жасминовых кустах, она его разжалует. Вернее, сделает так, чтобы его разжаловал Георгий Николаевич.

Она спустилась вниз и вышла на улицу. Летний вечер был тих, свеж и приятен всякому, кто ценит маленькие радости жизни. Ирма Гавриловна не обратила на красоты природы никакого внимания – в ее жизни было слишком много разочарований, отчего душа ее усохла, из нежного плода превратившись в сухофрукт.

Неторопливой походкой надсмотрщика Ирма Гавриловна прошла по мощеным дорожкам вокруг особняка, но никаких следов садовника не обнаружила. После чего направила свои стопы в сторону шоссе. Сделав несколько шагов, она внезапно остановилась. На дорожке что-то привлекательно зеленело. Сделав еще полшажка, экономка обнаружила, что это десятка, свернутая пополам. Она подхватила ее с земли и, держа двумя пальцами, двинулась вперед. Через некоторое время изумление ее возросло, потому что она увидела еще одну десятку. Бумажка, оброненная дальше, имела другой, более ценный цвет. Это был полтинник.

Ирма Гавриловна не знала, что и подумать. Может быть, садовник был настолько пьян, что, уходя, оставил за собой шлейф из своей получки? Впрочем, сегодня было вовсе не то число, когда ему выплачивали деньги. Через пять минут в руках у Ирмы Гавриловны скопилась такая куча мятых денег, что она была вынуждена остановиться и сложить их в аккуратную стопочку. Самое удивительное, что деньги не кончались!

Экономка миновала живую изгородь и вышла на дорогу. Внимательно обшарив глазами песок под ногами, она заметила краешек очередной купюры, валяющейся на обочине. Нагибаясь часто, как удачливый грибник, экономка шла по дороге, ныряя пальцами в придорожную траву. Купюры лежали все ближе и ближе друг к другу – так близко, что надобность разгибаться вскоре отпала вовсе. Пожалуй, в момент сбора денег Ирма Гавриловна совсем ни о чем не думала. Это занятие изрядно щекотало ей нервы. Еще пара купюр, и голова ее уперлась в чей-то живот.

Перед ней стояли ноги в мужских ботинках. Она подняла голову и моргнула.

– Все, Ирма Гавриловна, вы пришли, – сказал Мартынов и, не таясь, намочил большой носовой платок какой-то неприятно пахнущей жидкостью из большого флакона.

– Куда? – глупо спросила экономка, не зная, как спрятать руки, полные смятых купюр.

В этот момент дверца машины открылась и из нее появилась миниатюрная девица в ярко-красном платье, которое тесно облегало ее симпатичную фигурку.

– Куда? – переспросила она насмешливо. – На поле чудес, Ирма Гавриловна.

Надо сразу заметить, что Пыгову не пришлось усыплять. Потому что, узнав Женю, она, что называется, без посторонней помощи выпала в осадок. И это было хорошо. В противном случае могли бы возникнуть проблемы с ее транспортировкой от машины до квартиры Мартынова.

В вышеупомянутой квартире их встретил энергичный Петя Скобкин. Рукава его свитера были закатаны по локоть.

– Помню эту тетку! – весело сказал он. – Она мне тогда сразу не понравилась.

– Петя, что ты тут навалял? – возмутилась Женя. – Тебя просили соорудить стол для пыток, а ты устроил уголок для столярных работ!

На столе, накрытом белой клеенкой, лежали вещи, после Жениных слов показавшиеся Ирме Гавриловне страшными. Были здесь плоскогубцы, молоток, отвертки разных размеров, а также штопор, разовый шприц и, в довершение всего, итальянский нож для нарезки сыра.