50 знаменитых любовников - Васильева Елена Константиновна - Страница 98

Перед отъездом у Байрона была еще одна связь. Он получил несколько писем от Клер Клермонт, 17-летней приемной дочери Уильяма Годвина, активного проповедника свободной любви. Клер была привлечена к Байрону шумным скандалом, разразившимся вокруг его имени. В письмах она настойчиво предлагала ему пользоваться ее телом в любое удобное для него время. Байрон в конце концов уступил Клер за неделю до своего отъезда. В январе следующего года у нее родилась дочь Аллегра, которую поместили в пансионе при монастыре в Баньякавалло, и отец изредка навещал ее там.

Первоначально Байрон предполагал из Англии отправиться во Францию, а затем в Италию, но французские власти разрешили ему лишь проехать по стране, не останавливаясь в городах. Он поехал через Фландрию и вдоль Рейна в Швейцарию и поселился на берегу Женевского озера, на вилле Диодати. Поэт тяжело переживал разрыв с семьей и родиной. Свое состояние он описал в письме к сестре из Женевы: «…разрыв — разбил мне сердце: мне кажется, будто по нему прошел слон».

Первые месяцы изгнания прошли в одиночестве. Значительным событием в жизни Байрона стала встреча с молодым английским поэтом Перси Биши Шелли, которая положила начало их дружбе. Поэты оказывали друг на друга взаимное влияние. Осень 1816 г. застала Байрона уже в Венеции, где его спутником был Хобхауз и где, помимо романов с замужними и незамужними женщинами, поэт начал писать «Дон Жуана» — остроумное описание подвигов легендарного и неутомимого героя-любовника.

В это время Байрон был очень похож на своего героя. Позже он подсчитал, что почти половина всех денег, потраченных им за год проживания в Венеции, ушла на любовные утехи с более чем двумя сотнями женщин. Он писал: «Эта цифра, возможно, неточна. Я их последнее время перестал считать». Отрицательной стороной такого образа жизни стала гонорея — «проклятие Венеры», как он ее называл.

Страстная влюбленность в 19-летнюю замужнюю графиню Терезу Гвиччиоли, лишенную возможности соединить свою судьбу с Байроном, способствовала сближению поэта с карбонариями и активному участию вместе с ее отцом и братьями в итальянском освободительном движении. Поэт, снискавший во всем мире репутацию «Колумба наших дней», как отзывался о нем А. Вяземский, мечтал о «поэзии политики», означающей прямую вовлеченность в революционные коллизии эпохи.

В 1819 г. Байрон из Венеции, где прожил более трех лет, переехал в Равенну. Это было вызвано тем, что туда отправилась его возлюбленная со своим мужем, который был старше жены на целых сорок лет. Старому графу льстило внимание знаменитого поэта к его жене, и он пригласил Байрона навестить их в имении на реке По. Здесь поэт вместе с братом Терезы Гвиччиоли, графом Гамба, принимал активное участие в движении карбонариев, готовящих восстание против австрийского владычества в Италии. Отныне его целью стали интересы итальянского народа и его свобода.

Связь с Терезой была для Байрона неоценимым благом. Он во всех отношениях переменился к лучшему, как заметил его младший друг поэт Шелли: «это касается и таланта, и характера, и нравственности, и здоровья, и счастья».

Сам же Байрон боялся не столько того, что любовь, как и всякая страсть, сделает его смешным, сколько того, что она разрушит все помыслы, направленные к добру и славе, ведь жена с ее холодным умом не пожелала считаться с его поэтическим призванием. Иное дело Тереза. Похоже, она понимала, что любить поэта нельзя, не зная и не любя его «безумств». Но в чем Терезе нельзя было отказать, так это в обворожительной простоте и естественности. В Италии, где характер женщины определяют две, казалось бы, несовместимые черты — кокетство и чопорность, она выгодно отличалась от местных дам.

Казалось, идиллия будет длиться вечно, и ничто не предвещало перемен. Они нагрянули внезапно. То ли старый граф сам что-то заподозрил, то ли нашелся доброхот, открывший ему глаза. Как бы то ни было, он неожиданно объявил, что едет в Болонью осматривать свое имение и что Тереза отправляется с ним. После этого свидания влюбленных стали крайне редкими: почти все время граф проводил в разъездах по провинции, и жена вынуждена была сопровождать его.

Но это обстоятельство их не остановило: Тереза заявила своему отцу, что больше не намерена оставаться со старым ревнивцем, и испросила родительского разрешения вернуться к нему под его защиту. Отец согласился с дочерью и тут же направил просьбу папе Пию VII о «разделении» графа и графини Гвиччиоли (о полном разводе не могло быть и речи, так как в Италии его не существовало). После этого Тереза прожила с Байроном четыре года, вплоть до его отъезда в Грецию. Как писал поэт друзьям: «Теперь я считаю себя человеком, познавшим семейное счастье».

В 1821 г. Байрон переехал в Пизу, где жил Шелли. Дружба между поэтами, начавшаяся в Швейцарии, в Италии продолжала крепнуть. Младший товарищ с восхищением наблюдал, как развивается творчество Байрона: «Он прочел мне неопубликованные песни „Дон Жуана“ поразительной красоты. Это неизмеримо выше всех современных поэтов. На каждом слове печать бессмертия». Шелли приезжал к Байрону в Равенну, чтобы обсудить план создания журнала «Либерал». В Пизе с участием представителя издателя Джона Ханта готовился первый номер этого журнала. Но 8 июля 1822 г. во время шторма яхта, на которой совершал морскую прогулку Шелли, перевернулась. Внезапная гибель друга явилась большим горем для Байрона и невосполнимой утратой для английской поэзии.

С началом греческого восстания против османского владычества Байрон подчинил свою жизнь борьбе за освобождение Эллады, на собственные деньги собрав и вооружив отряд. В июле 1823 г. он направился на остров Иония в Кефалонии, где влюбился в 15-летнего юношу по имени Лукас Чаландрицанос и сделал его своим слугой. Вдвоем они поселились в городе Мисолонги, где располагалась армия принца Маврокордато.

В Греции, так же как и в Италии среди карбонариев, Байрон столкнулся с отсутствием единства в рядах повстанцев. Он развернул большую организационную работу по их сплочению, участвовал в подготовке кадров для греческой повстанческой армии. Эта напряженная жизнь была внезапно прервана сильной простудой, сменившейся лихорадкой, которой Байрон заболел после того, как провел несколько часов под проливным дождем. Его уложили в постель и предлагали госпитализировать, но он так и не согласился покинуть лагерь греческих патриотов. После очередного приступа лихорадки 19 апреля 1824 г. поэт скончался. Его последними стихотворениями были: «В день, когда мне исполнилось тридцать шесть лет», «Последние слова о Греции» и «Любовь и смерть».

Гибель Байрона в 36-летнем возрасте болью отозвалась в сердцах его поклонников. В Греции был объявлен национальный траур, останкам поэта были отданы воинские почести. Гроб с его телом отправили на родину. Он был похоронен в небольшой церкви, неподалеку от Ньюстеда. На надгробной плите выбили: «Здесь… покоятся останки Джорджа Гордона Ноэля Байрона… автора „Паломничества Чайльд-Гарольда“… который умер в Мисолонгах, в Западной Греции… при героической попытке вернуть этой стране ее древнюю свободу и славу».

Байрон был легендой своего времени и остается таковым в наше время. Он был романтиком, однако в отличие от своих собратьев по перу его романтизм был окрашен в более прагматичные тона, поскольку поэт придерживался несколько иных взглядов на ту непреодолимую пропасть, которая разделяет наши идеалы и реальность. За несколько лет до смерти он написал:

Лист Ференц