Невеста для капитана - Иванович Джанет - Страница 18

Брови ее поползли вверх.

— Ты разбираешься в сантехнике?

Иван еле удержался от улыбки.

— Немного разбираюсь. И еще я знаю, что тебя ждет нелегкое время. Непросто будет сводить концы с концами, пока следующим летом туристы опять не наедут в Камден. Я буду платить тебе за комнату наравне со всеми и к тому же в порядке помощи могу выполнять любую работу, ведь я на все руки мастер.

Черт! Ей, конечно, нужны деньги и такой помощник. Вопрос в том, нужен ли ей Иван Расмусен. Она решила, что лично он ей нужен, как дырка от бублика. Не хватало, чтобы он вертелся у нее под ногами день и ночь. Свою девственность она, возможно, и сбережет, но может распрощаться с душевным покоем.

— Это еще не все. Могу подсластить пилюлю. У тебя в доме совсем нет мебели, а моя свалена в кучу и лежит без дела. Если ты позволишь мне пожить здесь, я разрешу тебе ею пользоваться целый год бесплатно.

Стефани что-то недовольно пробубнила про себя. У Ивана была прекрасная мебель. Бесценный антиквариат, отчасти древнее самого дома. Каминные часы, еще одни часы, принадлежавшие аж дедушке, кровать из красного дерева, с пологом, восточные ковры, за которые она много бы отдала, холсты с портретами капитанов и всех их капитанских жен, Продолжать можно было бы до бесконечности.

— А почему ты хочешь занять комнату именно здесь? Мне кажется, тебя больше подойдет отдельное жилье.

— Здесь я себя чувствую уютно и пока просто не представляю, что бы хотел иметь в качестве жилища. — Это была правда. Его дом так быстро выставили на продажу, что он даже не успел подыскать себе что-нибудь подходящее. Он просто передал весь свой скарб на хранение и переехал в «Саваж». Сейчас, когда закончился сезон активной навигации, у него появилось время поразмыслить о накопившихся проблемах. «Неудивительно, что тетя Тесс разбушевалась, — подумал он, глядя вокруг. — Хабен строился как родовое гнездо Расмусенов, и теперь она чувствует себя такой же неприкаянной, как и я». Он улыбнулся тому, что приписал призраку человеческие чувства. Ребенком он постоянно с ней разговаривал, хотя она никогда ему не показывалась. Ее видели только женщины дома, но он не терял надежды и продолжал обращать к ней свои искренние монологи.

Стефани заметила взгляд Ивана, блуждавший по холлу и окнам, выходившим на океан. Наблюдая за ним, она вдруг почувствовала, как летят в бездонную пропасть ее независимость и показная холодность. Пытаясь успокоить свою попранную гордость, она оправдывалась дедушкиными часами, якобы перевесившими чашу весов, но в глубине души знала, что это лишь жалкое оправдание. Она испытывала к Ивану огромное влечение и глубокое сильное чувство.

«Он неотразим, черт бы его побрал, — подумала она. — Этот негодяй делает со мной, что хочет, и, похоже, эта зима будет самой длинной в моей жизни». Она поймала себя на том, что скрежещет зубами от напряжения, и сделала сознательную попытку расслабиться.

— Ладно, — сказала она, опасаясь, что он услышит обреченность в ее вздохе. — Уговор такой: я пользуюсь твоей мебелью целый год, а ты съезжаешь первого июня. Люси занимается стряпней, Мелоди уборкой, а ты будешь мистер Золотые руки. Теперь, когда у мебя есть мебель, можно давать рекламу. Не думаю, что клиентов будет много, но сейчас нам и мало сгодится.

Иван довольно усмехнулся и, наконец, позволил себе полюбоваться своей новой хозяйкой. Взъерошенные каштановые волосы, полное отсутствие косметики, хотя щеки и пылают румянцем, фланелевая рубашка в красную клетку с закатанными рукавами и джинсы с дырами на коленях. Она была красива, а он безнадежно в нее влюблен. Иван положил свою руку ей на шею, привлек к себе и жарко поцеловал в губы.

— Я привык спать в хозяйской спальне, — заявил он, — а унитаз придется купить новый.

Стефани стояла, как парализованная. Он опять ее целовал, и ей это нравилось. Черт! Она настоящая идиотка. Она смотрела, как он не спеша спускается по лестнице, потом сосчитала до десяти и пнула унитаз ногой.

— О Господи! — воскликнула Мелоди. — Свиная отбивная. А вы когда-нибудь видели хоть одну из этих свиней? Они большие. Очень большие. Их кормят химикатами, которые вызывают рак. А потом откармливают гормонами, стероидами и антибиотиками. Так что, если вы съедите много этих отбивных и заболеете, то лекарства вам не помогут, потому что у вас уже выработался к ним иммунитет. Они их держат в пятидесяти маленьких загонах с тысячами других свиней. Потом набивают ими грузовик и везут через всю страну. Когда довозят до бойни, ноги у них переломаны, там их подвешивают за переломанные задние ноги и…

— Я думаю, не стоит продолжать, все и так все поняли, — сказал Иван. — А как насчет салата?

— Люси положила себе кусок отбивной.

— Не хочу, чтобы эта свинья умерла понапрасну.

Стефани сдвинула свою отбивную на край тарелки и налегла на пюре.

— О пюре, я надеюсь, ты ничего такого не расскажешь.

— Картошка есть картошка. Что тут скажешь? Хотя… хотя химия вездесуща.

Мелоди подцепила на вилку кусок огурца и посмотрела вокруг.

— Как приятно есть в настоящей столовой, за настоящим столом! Акустика-то какая! А мебель! Ей самое место в этом доме.

«Непросто было ее заполучить», — подумала Стефани. Дом и мебель, действительно, были созданы друг для друга. Нет больше эха, гулявшего по пустым комнатам. Часы тикают с успокаивающей монотонностью. Гравюры и полотна сделали интерьер завершенным. Потребовалось всего два дня, чтобы мебель и Иван въехали в дом, и изменения были разительными. Хабен приобрел обжитой вид. В нем стало хорошо, как в раю, и дело было не только в его архитектуре. Обстановка стала неотъемлемой частью сооружения, и как ни не хотелось признаться в том Стефани, присутствие Ивана в доме было как нельзя кстати.

— Сколько же задниц, вы полагаете, сидело на этом стуле? — спросила Мелоди. — Я так думаю, что целое столетие — одни задницы. А теперь к этому списку добавилась и моя. Это заставляет меня поверить, что я действительно существую. Я чувствую себя в одном ряду со всеми призраками прошлого.

Люси озадаченно посмотрела на Стефани.

— Все призраки задниц прошлого, — повторила она.

— Я что-то не очень поняла. Может, кто-то объяснит?

Мелоди, ничего не ответив, глянула на Ивана своими большими глазами с темными кругами под ними.

— И Тесс чувствует себя теперь более счастливой. Что, достала она вас?

Иван намазал маслом овсяное печенье.

— Ты разговаривала с ней?

— На днях я встретила ее на галерее и чуть в штаны не наложила.

Иван кивнул.

— Передавай ей от меня привет.

Стефани, наконец, нерешительно взялась за свою свиную отбивную, отрезала кусочек, тщательно рассматривала его на кончике вилки и решила, что не так уж и голодна.

— Ну вот, сегодня я сдала комнату.

Она вытащила листок бумаги из нагрудного кармана своей рубашки и прочла:

— «Мистер и миссис Платц из Ланхэма, штат Мэриленд». Вероятно, кто-то из пассажиров «Саваж» рассказал им о Хабене. Приезжают полюбоваться осенней листвой. Вокруг так красиво. Они останутся довольны приемом, я надеюсь. Будут завтра.

Иван, Мелоди и Люси одновременно повернули головы и посмотрели в большое окно, выходившее на гавань.

— Листвы-то никакой и нет, — сказала Люси. — Еще на прошлой неделе она пожухла, штормовой ветер и ту сорвал.

— Ты уверена? — Стефани была озабочена одним — не думать об Иване, а думать о чем-то другом времени у нее уже не оставалось. Она подошла к окну, чтобы посмотреть на деревья. «Она права». — Слишком поздно. Клиенты уже выехали. К тому же нельзя сказать, что листвы нет совсем. Она просто вся на земле, — заметила она рассудительно. Стефани начала убирать со стола. — Так как у нас будут постояльцы, я хочу, чтобы завтра к ужину все привели себя в порядок. Мелоди, я понимаю, что это нарушит твой стиль, но хочу, чтобы волосы у тебя были какого-то одного цвета. И не играй, пожалуйста, на электрогитаре на галерее. Да, и не рассказывай гостям своих историй о свиных отбивных и сломанных ножках.