Простая магия любви - Неволина Екатерина Александровна - Страница 3

– Так и сказал? – не удержалась от легкой иронии Аня.

Но счастливая Маша не обратила на нее внимания.

– Примерно так! Не важно! Главное, что он просил у меня прощения, а еще мы сегодня идем с ним в кино и в кафе! Он пригласил меня! И я сразу позвонила тебе, чтобы ты первая об этом узнала. Мы так тебе благодарны!

– Ага, конечно. На здоровье, – зачем-то повторила Аня.

– Все, мне некогда! Я в парикмахерскую записалась. Побегу, а то опоздаю! – бойко отрапортовала Маша, и в трубке зазвучали сигналы отбоя.

Аня поставила трубку на базу и еще с минуту стояла, абсолютно ошеломленная произошедшим, а затем вдруг подпрыгнула.

– Получи-и-илось! – заорала она счастливым голосом. – У меня все получилось!

Настроение взлетело до небес. Включив на полную громкость диск группы «HIM», Аня сунула в рот оставленный для нее мамой бутерброд и, открыв шкаф, принялась, пританцовывая в такт мелодии, придирчиво подбирать одежду.

Собственно, выбирать было почти не из чего. Вкусы Ани и ее мамы существенно расходились не только по вопросу оформления комнаты, но и по части подбора гардероба. И, увы, мама все еще считала свой голос решающим – да так оно и было, поскольку на ее стороне оказались финансы и моральная поддержка Аниного отца, а на Аниной – лишь ее собственные представления. В общем, длинная черная юбка у нее была только одна, зато вполне готичного вида, с воланом по подолу. К этой юбке Аня добавила простой черный топ и украшение в виде серебристых черепов, нанизанных на черный каучуковый шнур, – Ленин подарок, при виде которого мама с папой хором воскликнули: «Немедленно выбрось эту гадость!» – но потом ничего, забыли.

Подкрасив глаза и наложив на веки темно-серые тени, а на губы – кроваво-красную помаду, девушка с удовольствием оглядела себя в большом зеркале. Образ получился яркий и достойный (и чего маме не нравится?). Черные волосы красиво блестели в свете лампы, подчеркивая белизну гладкой кожи. Кожей Аня гордилась особо. К счастью, у нее даже в пятнадцать лет почти не было прыщиков, а еще она старательно избегала солнца, оставляя вульгарный загар на долю всяких гламурных дурочек. Статус ведьмы обязывал, и тщательно создаваемый имидж нужно было лелеять и поддерживать.

Аня послала зеркалу последний загадочно-томный взгляд и вышла из дома.

– Это идет из глубины. Вот представьте, что внутри вас – огненный шар, и выталкивайте его наружу, – объясняла Аня собравшимся вокруг нее девчонкам. Все они сидели на изогнутой лестнице, на детской площадке. Аня – в центре, закинув ногу на ногу, покачивала изящной туфелькой. Все-таки как много зависит от настроения! Вчера она чувствовала себя последней неудачницей и не могла без отвращения смотреть на свое отражение в зеркале, а сегодня – ощущала королевой бала: загадочной, могущественной, уверенной. Дворовая компания казалась ей группой верноподданных, жадно ловящих каждое ее слово, каждый милостивый взгляд. Она царила среди них.

– Но для этого же требуются способности? – спросила, заглядывая в глаза, веснушчатая Наденька Дюжева, в которой единственно хорошего и было-то – пышные рыжевато-каштановые волосы.

– Разумеется, – Аня повела плечом, всем видом выражая собственное превосходство. – И еще нужно упорство и уверенность в собственных силах. Магическое действо – это приложение воли мага к объективному миру, приводящее в результате к изменению мира, – объяснила она, в точности повторяя то, что написала Астарот, когда Аня впервые спросила ее о магии.

Девчонки замолчали – то ли размышляя над фразой, то ли в смиренном осознании собственного ничтожества.

В общем, день удался. И только Ленка была какая-то скучная. Сперва Аня не замечала этого, увлеченная своей звездной ролью. Но, в конце концов, не обращать внимание на молчание подруги стало нельзя.

– Ты чего? – спросила Аня, чувствуя раздражение из-за того, что подруга не спешит разделить с ней триумф победы. Говорят, друг познается в беде. Но легко сочувствовать, когда другому плохо, а вот попробуй порадоваться за него – просто так, от всего сердца, без капли зависти.

– Так, – отмахнулась Ленка, – думаю.

– И что же, позволь спросить?

Подруга уставилась на собственные босоножки – переплетение веселеньких разноцветных ремешков.

– Как понимаю, ты все-таки сделала то, что собиралась... ну о чем ты говорила тогда... – произнесла она, наконец, не поднимая взгляда.

– Ну, сделала. И что?

В Анином голосе послышались резкие ноты. Она всегда уважала тактику упреждающего удара – зачем ждать, пока тебя ударят, лучше сделать это первой.

– А уверена ли ты, что это правильно и справедливо? Воздействовать на чужую волю – подло!

– Ой, подумаешь! – Аня расхохоталась. – Ты что, Антона не знаешь? Он бы по-любому Ольгу бросил. Вопрос только, как скоро. А потом так же к новой девчонке прицепился. Так почему бы не к Машке?

– Машка – дура, – заявила Лена неожиданно зло. – Антону нужна не она.

– А кто же?

– Другая! Умная, чуткая, терпеливая. Только такая девчонка его характер обломать может.

– И где же ты такую возьмешь? Что это ты так за судьбу Антона волнуешься? Личный интерес? – хмыкнула Аня.

– Ты не права, – покачала головой Лена, нервно теребя выбившуюся из «хвостика» прядь волос. – Просто у Антона есть право самостоятельно распоряжаться собственной жизнью.

– Распоряжается он! Да он за каждой уже побегать успел!.. Ну, почти за каждой, – уточнила Аня, косясь на подругу. Белобрысая, словно бы бесцветная, Лена поджала тонкие губы: как раз за ней признанный ловелас класса никогда не бегал. – И вообще ну его. Будто нет тем поинтереснее!

Несмотря на то что дело шло к вечеру, припекало солнце, весело щебетали птицы, и спорить о чем-либо вообще не хотелось.

Ленка отвернулась и замолчала. «Обиделась», – решила Аня, но расспрашивать ее не стала: каждый имеет право пребывать в дурном настроении.

Тем временем подошли знакомые мальчишки, завязалась общая беседа, и Ане стало не до подруги, тем более что сама она была сегодня на высоте и чувствовала к себе особенное внимание.

Когда начало темнеть, к компании присоединились Маша и Антон. Парень нежно обнимал свою вновь обретенную девушку за талию, а та счастливо и совершенно невпопад смеялась.

– Вижу, наши голубки опять вместе! – хмыкнул Колька из параллельного. – Да вот надолго ли?

– Навсегда! – пылко отрезал Антон, по-хозяйски прижимая подругу к себе. – Маша – лучшая девушка на свете.

Маша снова счастливо хихикнула.

«Ну и придурки. Вот уж точно: два дебила – это сила, – раздраженно подумала Аня. – Я права. Они достойны друг друга». И она оглянулась, ища глазами Ленку, чтобы шепнуть ей, что кого-кого, а Антона уж точно жалеть не стоит, но той не было. Ушла и даже не попрощалась. Настроение резко сбавило обороты, и Аня, игнорируя все просьбы потусоваться еще немного, помахала всем ручкой и направилась к своему подъезду.

Родители сидели на кухне за поздним ужином.

– А, явилась не запылилась, – сказала мама, доставая из сушилки еще одну тарелку. – Мой руки и иди есть.

Аня вымыла руки и, сев за стол, принялась ковыряться вилкой в винегрете, отодвигая на край тарелки горошек, который она терпеть не могла.

– Как, собралась уже? – спросил меж тем папа, накладывая себе добавки.

– Это куда? – не поняла Аня.

– Как это куда?! С тетей Сашей и дядей Игорем на дачу. Завтра с самого утра выезжаешь, – огорошил папа.

Мама, уже закончившая с едой и вымывшая тарелку, вытерла мокрые руки о фартук и укоризненно посмотрела на дочь.

– Что же это ты вчера все прослушала? И никаких возражений! – строго добавила она, видя, что Аня хочет что-то сказать. – Тебе полезно на свежем воздухе побыть. Покупаешься, позагораешь. А то, ишь, немочь бледная!

– Фу! Ты же знаешь, я никогда не загораю! – возмутилась Аня. – И вообще, на даче от тоски повеситься можно. Не поеду.

– Анна Сергеевна! – рявкнул отец. – Что за детство, что за выкрутасы?! Мы уже обо всем с тетей Сашей договорились, так что доедай – и марш собираться!