Простая магия любви - Неволина Екатерина Александровна - Страница 15

Аня даже не замечала, куда, собственно, идет, пока ее не окликнул хриплый старческий голос: «Ну здравствуй, красавица».

Девушка вздрогнула, словно пробудившись от глубокого тяжелого сна. Оказывается, она добралась уже до самого края деревни. Здесь, у знакомого покосившегося деревянного домика, стоявшего в стороне от прочих, на почерневшей от времени лавке сидела баба Фая и улыбалась, маня пальцем.

Аня на всякий случай отступила, собираясь при малейшем признаке опасности бежать прочь, но старуха поднялась с лавки и медленно шагнула к ней.

– От судьбы не убежишь, милочка, – прошамкала она. – Ну что, приворожила своего соколика?

Старуха казалась совсем древней и до того отвратительной, что хотелось припустить от нее прочь и бежать, не останавливаясь, до самого дома. Однако Аня взяла себя в руки, решив, что так просто теперь ее не запугаешь.

– С чего вы взяли, бабушка? – громко спросила она.

– У-у, озорница! – баба Фая лукаво взглянула на девушку из-под упавших на глаза грязно-седых прядей волос и погрозила ей скрюченным пальцем. – Может, я уже и не та, что в былые годы, да при попутном ветре еще отличу сокола от цапли. Глаза мои еще не затянулись, а нюх не притупился, так что твое доморощенное колдовство я за версту чую!

Аня снова ощутила, будто по спине, несмотря на жаркий спокойный вечер, пробежал ледяной ветерок. Старуха вызывала у нее чувство первобытного ужаса. Такое полное, глубинное и непреодолимое, как ужас, который охватывает нас в детстве.

– В-вы... – только и произнесла она, запинаясь.

– Да, я, – старуха шагнула к ней через открытую, висящую на одной петле калитку, накрепко вцепилась в руку сухими крючковатыми пальцами. – Я – ведьма и других таких же прекрасно вижу. В тебе ведь, деточка, есть Сила. И своя-то была, а теперь равных тебе мало найдется. Такие способности на дороге не валяются. Цени их. Из-за них нам и завидуют. Вот подруга тебе завидует. Вижу, дружили вы раньше крепко, а теперь она про тебя черные думы думает.

– Вы обманываете! – Аня попыталась вырваться, но старуха держала крепко. Похоже, в старых артритных руках еще таилась удивительная мощь.

– Эх, милочка, от судьбы-то не убежишь, – повторила старуха, усмехаясь щербатым ртом. – Вокруг тебя, как вокруг чистой горлицы, полным-полно врагов-завистников. Сила-то, она привлекает, так и тянет к себе и дурных, и хороших. Только мало кто умеет ею верно распорядиться.

– У меня есть учительница. Она маг и учит меня магии, – гордо заявила Аня, оставив бесплодные попытки освободиться.

– Тьфу! – бабка смачно сплюнула в пыль. – Что они, городские, знают. Небось больше перья топорщат да гусем глядят, а загляни им в нутро – пустота, дыра черная, а там все бесы отплясывают!

«Да она совсем ненормальная! – догадалась девушка. – Вот повезло ведь! Говорят, с ненормальными лучше не спорить. Надо с ней во всем соглашаться, а потом, только представится возможность, уносить ноги».

И она поспешно закивала, однако старуха, напротив, рассердилась.

– Что киваешь, как болванчик китайский! – прикрикнула она, сверкая абсолютно безумными глазами. – Думаешь, баба Фая совсем умом тронулась? Вот же дура – дальше своего носа не видишь!

– Отпустите меня! – рванулась Аня, забывая о благих намерениях.

– Отпущу, милочка, куда ж денуся-то, – старуха вдруг и вправду разжала руку. – Ступай, коль мне не веришь. Хотела тебя остеречь, да что уж тут, кто старую слушать будет, – и она, махнув рукой, двинулась к дому.

Аня замерла на месте, не зная, что делать: то ли бежать прочь, то ли спросить, что бабка имела в виду. Правду ли она говорит или на интерес поймать пытается? Кто ее знает!

– Что стоишь, заходи в дом, я тебя свежим хлебцем угощу. Чай такой отродясь не пробовала, – сказала старуха, как ни в чем не бывало, оглянувшись у самого порога. – Да не бойся, не съем, зубы-то уже не те! – добавила она и мелко затряслась, хихикая над собственной шуткой.

Девушка поколебалась еще секунду, но любопытство пересилило страх. Она никогда не видела жилище настоящей ведьмы, а если те слухи, что ходят о бабе Фае, правдивы хотя бы наполовину, Аня не простит себе, что упустила подобный шанс!

– Спасибо, почему бы и нет, – ответила она, входя вслед за старухой в дом.

Дом бабы Фаи ничем не напоминал жилище Бабы-яги – ни ступы в углу, ни помела, ни даже черного кота. Скорее, обычный, хотя и очень запущенный, деревенский дом с маленькими грязными сенями, завешанными садовыми инструментами, деревянной дверью, выкрашенной ярко-синей облупившейся краской, колченогим столом, покрытым грязной клеенчатой скатертью, посреди небольшой сырой комнаты. Правда, имелась печка – грязно-белая, потрескавшаяся, с такой узкой заслонкой, что не возникало сомнения: засунуть туда несчастного ребенка, чтобы зажарить, а потом съесть, будет очень сложно, если не невозможно.

– Садись, милочка, отдохни. В ногах правды-то нет, – сказала баба Фая, указывая на единственный в комнате стул. – Сейчас хлебца тебе принесу и чаек на травах. Ты такого у себя в городе вовек не попробуешь.

Аня осторожно присела на краешек скрипучего стула, продолжая оглядываться.

У печки висели связки сушеных грибов и несколько пучков каких-то трав, из-под печки торчали разношенные валенки, дощатый пол был весь в щелях. Да, небогато живут ведьмы, что ни говори.

Меж тем старуха расторопно собрала на стол, поставив перед девушкой большую кружку странно пахнущего чая и положив здоровенный ломоть свежего хлеба, от которого невероятно вкусно пахло хлебным духом и теплом.

– Вот, милочка, угощайся, – отрекомендовала старуха. – Пей, не боись. Чай, не отравлю. На что мне тебя травить-то. Мы с тобой одного поля ягодки. Я тебя, что знаю, тому обучу, ты еще старой Фае век признательна будешь. Хоть и ходим мы дорожками узкими, все по-за околицей, да многое ведаем и человеков вот здеся держим, – старуха, хитро покосившись на девушку, сжала кулачок.

Аня, удивленная ее непонятными речами и оказанным приемом, осторожно пригубила напиток. Он оказался и вправду очень вкусным, хотя и странным.

– Что там? – спросила девушка.

– Травки разные полезные. И зверобой, и брусничный лист, и мятица. Сама собирала. На молодой луне, как положено, – объяснила старуха, пристраиваясь на лавке напротив. – Хлеб попробуй. Совсем свежий, только из печи. Специально пекла, знала, что гости дорогие пожалуют!

Аня отломила кусочек хлеба. Корочка была твердой и хрустящей, а внутри – нежный, как облако, мякиш. Хлеб так и таял во рту.

– Скажите, а вы и вправду умеете колдовать? – не удержала Аня рвущийся с языка вопрос.

– Колдовство, голуба моя, – это тонкая работа, – затрясла головой баба Фая, – где слово верное знать надобно, где травки всякие, где смекнуть приходится. По крупице да по мелочи, терпенье имея.

– А почему про вас дурное говорят? – умом Аня понимала, что не нужно бы задавать подобные вопросы, да смолчать казалось ей не по силам.

– Так от зависти. Люди, говорю, завистливы, ох, их от чужой-то силушки распирает! Да еще со страха. Но надобно, голуба, чтобы народец тебя боялся, иначе и уважать не станут. Коль боятся – значится, слушают. Коль кто супротив тебя пойдет, ты тому пригрози да угрозу во исполнение-то и приведи. В лепешку разбейся, а приведи. Хошь заговором, хошь травками хитрыми, хошь обманом. Тогда увидят, что не шутишь, и впредь поперек идти не станут. Поняла, голуба?

– Наверное, – неуверенно пробормотала девушка. – А что вы говорили про то, будто во мне ваша Сила? Разве такое бывает? – спросила она чуть погодя.

– Бывает, бывает, – закивала старуха. – Пришло мне время в дальний путь собираться, а Сила-то не пускает, тяжелая, стало быть, с собой не унести – надо, значит, человеку подходящему оставить. Вот ты и подошла. Сила – она, как огонек свечи, – из рук в руки передается. И не бойся, плохого тебе не сделаю. Теперь с моим подарочком ты втрое сильнее стала... Да ты, милая, бабу Фаю слушай, а сама кушай, – бабка потрепала Аню по волосам. – Байками, чай, сыт не будешь. А потом ступай себе, я тебя неволить не стану. Захочешь – сама придешь, знаешь теперь, где старая живет.