Фантом ручной сборки - Куликова Галина Михайловна - Страница 8

– Ну и что? – немедленно насторожился Григорьев. – Что это значит?

– Это значит, что ее могла отравить Инга, – с вызовом закончила свою мысль Вероника. – Вы ведь собираетесь пожениться? Она уже наверняка считает эту квартиру своей. А тут появляется ваша тетка и собирается обосноваться здесь на неопределенный срок.

– У меня своя двухкомнатная квартира! – запальчиво возразила Инга. – Мне там хорошо.

– Двухкомнатная! Ни за что не поверю, что тебе не хочется четырехкомнатную. Такие, как ты, очень жадные.

Поскольку было неясно, на чем основывается это логическое умозаключение, никто ей не возразил.

– С таким же успехом, – запальчиво сказала Инга, – тетку Анфису могла прикончить ты сама!

– Ну да, ну да! И мотив у меня есть!

– Конечно. Анфиса агитировала Марфу тоже продать свою жилплощадь, чтобы увезти деньги в Америку в качестве первоначального капитала. А там вы с вашим Валериком, – она метнула острый, словно дротик, взгляд на Верлецкого, – уже свили гнездышко. Вот вы с ним договорились и...

– Точно! – обрадовалась Таисия. – Это ведь Верлецкий начал драку.

– Я?!

– Вы заявили во всеуслышание, что были голый.

– Но я действительно был голый.

– А зачем надо было это вслух говорить?

– Чтобы защитить честь женщины, – обиделся Верлецкий. – Вероника сказала, что мы оба были голые, а я поправил, что не оба, а я один.

Над столом повисла тишина, и стало слышно, как дышит Григорьев – словно больной тяжелой формой бронхита.

– А меня вы почему не подозреваете? – неожиданно поинтересовалась Марфа, которая после смерти подруги долго плакала и распухла, как тесто возле печи. – Я ведь тоже... Дура такая... На нее набросилась! Все Коленьку ей не могла простить. Слово себе давала, что не заговорю о нем, и вот на тебе, брякнула. А у нее, голубки моей, был день рождения-а-а...

Она уткнулась носом в салфетку, и все обескураженно замолчали, потому что, Марфа и в самом деле припомнила за праздничным столом старую обиду. Впрочем, Анфиса сама была виновата, потому что принялась хвастать своими прошлыми победами на личном фронте и задирать подружку. Происходило эти примерно так.

– Бедняжка, – сочувственно заметила Анфиса, слопав кусок пирога с печенкой. – Тебе всегда не везло с мужчинами.

– Да ладно болтать, – беззлобно ответила Марфа, подчищая тарелку корочкой хлеба. – Мне, наоборот, везло с мужчинами! Я находила самых лучших. И замуж ты в первый раз вышла за моего поклонника. Коленька так меня любил, а ты вскружила ему голову.

Анфиса ухмыльнулась и с нежностью сказала:

– Ты все еще злишься, старая кочерыжка!

– Не забывай, – напомнила Марфа, – что ты – такая же кочерыжка, как и я. Но тогда, с Николаем – признайся хоть в семьдесят семь лет! – ты переборщила. Это был не лучший твой поступок.

После чего Верлецкий наклонился к Инге и с радостным недоумением сказал:

– Судя по всему, ваша тетя отбила мужа у нашей тети.

– Чья это – ваша тетя? – презрительно спросила та. – Вы что с Вероникой – братья?

– Почти муж и жена. Как и вы с вашим Григорьевым. – Сказав это, он бросил на последнего любопытный взгляд и тут же добавил:

– Впрочем, насчет вас я сомневаюсь. Почему-то мне не кажется, что ваше замужество – такое уж решенное дело.

Инга с трудом удержалась, чтобы не запустить в него мисочкой с селедочным маслом, которую в тот момент держала в руке. Теперь же, после всех кошмарных событий, ей казалось, что с тех пор прошел месяц или год – все так изменилось! И даже Верлецкий изменился, сделавшись серьезным и каким-то суровым.

– Не понимаю, – хмурился он, – зачем себя оговаривать, Марфа? Вы с Анфисой в молодости не поделили ухажера. Смешно об этом сейчас думать.

– Дело в том, – плаксивым голосом сообщила его тетка, – что я боюсь. Вдруг меня заподозрят и посадят в тюрьму? Ведь я отлично знала Анфису, все ее повадки, знала, какие лекарства она принимает и что запивает она их сладким сиропом...

– Угомонись, – прикрикнул Верлецкий. – Милиция даже не собирается расследовать это дело...

– Собирается, – снова встряла Таисия.

– Тайка, ну что ты вбила себе в голову?! – растерялась Инга. – Почему ты решила...

– Потому что кое-кто сделал для милиции заявление. Я своими ушами слышала. Думаешь, я просто так заговорила с вами об убийстве? Решила, что мне больше всех надо?

– Выражайтесь, пожалуйста, яснее, – нахмурившись, попросила Надя.

Еще до приезда представителей закона она успела забрать волосы в хвост и снять с себя все украшения. И теперь выглядела скромно и строго. Инге, которая кропотливо, год за годом, создавала свой образ деловой женщины, катастрофически не хватало очков и костюма. В коротком платье и ажурных чулках она чувствовала себя неуютно. Григорьеву, напротив, нравилось, когда она одевалась женственно. Впрочем, для него женственность ограничивалась туфлями на шпильках и мини-юбками.

– Боже мой, ну кто мог сделать такое заявление? – раздраженно переспросила Надя.

– Ваш муж, – ответила Таисия, и все сидящие за столом повернулись и посмотрели на Хомутова.

– Илья, – первой опомнилась Надя и расправила плечи, точно нервная учительша, услышавшая неприличное слово. – Что такое ты сказал милиции?

– Что знал, то и сказал, – с вызовом ответил Илья и начал изучать свои остриженные полумесяцем ногти. – После того как Анфиса объявила о своем гипертоническом кризе – якобы он уже на подступе, – я заходил к ней в комнату. Она лежала на диванчике и рассматривала картинки в глянцевом журнале: Я спросил ее о самочувствии, и она ответила, что чувствует себя сносно, только немного позже выпьет одну таблеточку от давления, и этого будет достаточно. «С некоторых пор, – сказала она, – я перестала злоупотреблять лекарствами. Чтобы давление было, как у космонавта, нужно пить настойку боярышника. Если делать это регулярно, лекарства становятся практически не нужны. А я уже три года пью такую настойку».

– К сожалению, она ошибалась, – заметил Стас постным голосом. – Лекарства все-таки нужны.

– А я думаю, – запальчиво возразил Хомутов, – кое-кто не знал, что в своих Больших Будках Анфиса перешла на боярышник и сегодня собиралась ограничиться одной таблеткой! Кое-кто не знал, что она сказала об этом мне!

– Осталось выяснить, кто такой этот «кое-кто», – буркнула Вероника.

– Убийца непременно должен был зайти к Анфисе в комнату, – заявила Таисия, и, услышав наконец слово «убийца», все одновременно вздрогнули, словно ехали в грузовике и их подбросило на ухабе.

– Сейчас невозможно точно сказать, кто к ней заходил, а кто нет, – откашлявшись, заметила Инга. – И в какое время. Я лично зашла спросить как дела. Примерно через полчаса после того, как она прилегла.

– Я тоже, – кивнул Верлецкий, – заходил.

– Ну, ты-то понятно, – махнула рукой Марфа. – Глупо было бы тебе не зайти.

– Почему это – понятно? – тотчас напрягся Григорьев, метнув в Верлецкого взгляд палача, жаждущего начала пытки.

– Да он ведь врач, – заступилась за жениха Вероника. – Он обязан был пойти!

– И что же он врачует? – желчно спросил у нее Григорьев, точно самого Верлецкого не было в комнате.

– Насчет гипертонического криза Анфиса, конечно, преувеличила. Хотя давление у нее действительно подскочило, – мрачно заметил Верлецкий. – Я посоветовал ей выпить то лекарство, которое она принимала всегда. Представления не имею, почему она проглотила столько таблеток.

– Так, выходит, она их не сама выпила? – растерялся Стас. – Надь, а ты к Анфисе тоже заходила?

– Да, – подтвердила она. – Нужно было найти какую-нибудь одежду для... Ну, вы в курсе.

Она выразительно посмотрела на Веронику, а та метнула на нее испепеляющий взгляд и сделалась от негодования ярко-розовой, как кусок ветчины. Башня из волос на ее голове накренилась, придав ей лихой вид.

– Мы посоветовались и решили предложить Веронике красное трикотажное платье, оно в гардеробе Анфисы оказалось самым длинным, – продолжала Надя как ни в чем не бывало. – Ну, конечно. Вероника для него немного толстовата, и рост у нее... как у корабельной сосны.