Фантом ручной сборки - Куликова Галина Михайловна - Страница 30

Инга некоторое время колебалась, потом все-таки пошла за ним.

Она понимала, что это может быть ловушкой.

Допустим, он ее заметил и теперь специально заманивает поглубже во дворы, чтобы убить. Инга взялась рукой за горло, но не остановилась. Гладышевский шел, не прибавляя шага, и его каблуки отстукивали ритм, словно тикали какие-то ленивые часы: тим-там, там-там. Хорошо, что у нее мягкие туфли без каблука и она передвигается почти неслышно.

Тем временем Гладышевский вышел на аккуратную улочку, расцвеченную огнями. Миновал магазин «Оптика», нежившийся в дивном аромате жареного мяса ресторанчик «Стряпуха», уютную гостиничку под вывеской «Ноtеl Маоlеnа» и неожиданно остановился перед заведением со странным названием «Хотапиус». Название не было подсвечено, и Инге с трудом удалось различить его на фасаде. Ни витрин, ни ярких ламп тут тоже не обнаружилось. Инга прижалась спиной к стене дома – и вовремя! Прежде чем войти, Гладышевский внимательно огляделся по сторонам и только потом потянулся к дверной ручке. Секунда – и он исчез из поля зрения.

Инга отлепилась от стены и бочком продвинулась к той же самой двери – та легко подалась.

Внутри начинался длинный коридор, освещенный одной-единственной лампочкой, болтавшейся на кривом черном шнуре. Пол был выстлан ламинатом, стены были отделаны пластиком, плинтусы пахли сосной. Голая лампочка со всем этим никак не вязалась.

Больше всего Инга боялась, что сейчас актер выскочит откуда-нибудь из глубины помещения ей навсегда. Нежелание убедиться в том, что это действительно тот самый Гладышевский, было слишком опасным. Она не смогла его перебороть.

От напряжения Инга вытянулась в струнку, как балерина, и прошла до конца коридора; где виднелась приоткрытая дверь. За ней было тихо. Ни звука. Инга замедлила шаг и стала по миллиметру приближаться к цели. Хотя бы одним глазком подгладеть – что же там такое?

И наконец ей это удалось. Она заглянула в щелку. Ее взгляду открылась комната – большая и почти пустая. Почти. У окна возвышался стол, на столе стоял черный гроб, а в гробу лежал Гладышевский – глаза закрыты, руки сложены на груди. Крышка гроба стояла тут же, возле стены.

От этого зрелища волосы у Инги, как повелось, встали дыбом, а горло сжалось, перестав пропускать воздух. И тут в пустом помещении прозвучал замогильный голос:

– Кто тут?

Голос шел неизвестно откуда. Скорее всего, из угла, потому что губы Гладышевского оставались неподвижными. Кто здесь может быть? Еще один труп?!

Инга просквозила по коридору, словно порыв шквального ветра, вышибла дверь грудью и бросилась бежать, с ходу развив скорость страуса. Прохожие шарахались от нее в стороны с такими лицами, точно навстречу им несся гоночный автомобиль со сбрендившим гонщиком.

Выскочив на проспект, она кинулась сначала вправо, потом влево, потом снова вправо и в конце концов влетела в какого-то мужика с комплекцией Майка Тайсона. Он ухнул, схватил ее за плечи, приподнял над землей и встряхнул.

– Ну ты! – проревел он. – Не видишь, куда летишь?

Инга клацнула зубами и вернулась с того света на этот. Когда ее поставили обратно на асфальт, она некоторое время смотрела на живот с пуговицами, потом слазила в сумочку, нащупала Элинин оберег, вытащила его и молча поводила им у Тайсона перед носом. Тот покачал головой.

– Ну, ты и надралась, тетя, – прогудел он. Развернул Ингу на сто восемьдесят градусов и подтолкнул в спину. – Топай, топай, не застревай.

Инга послушно побрела дальше. Перед глазами у нее стоял гроб, выстланный белым атласом, и умиротворенное лицо Гладышевского, уместившегося в этом гробу. А в голове крутилась присказка фрекен Бок из мультика про Карлсона: «А я сошла с ума! А я сошла с ума!» Не глядя по сторонам, Инга дошла почти до самой станции метро.

Недалеко находился Дом творчества» в прошлом – Дом пионеров. Здесь действовали разнообразные секции для детей, в том числе радиокружок. А в нем занимались братья Кудякины – умные и предприимчивые личности двенадцати и четырнадцати лет.

Накануне Кудякины собственными руками сконструировали передатчик, и теперь им не терпелось испытать его в полевых условиях. Возле лотка с сардельками они заметили большую лохматую дворнягу и предложили ей поучаствовать в эксперименте. Собака оказалась покладистой, не делала попыток удрать и за кусок колбасы позволила надеть на себя ошейник. К нему приладили небольшое передающее устройство и микрофон, которых под шерстью вовсе не было видно.

Фишка состояла в том, что, когда кто-нибудь из братьев говорил в микрофон, собака все слышала и реагировала на простые команды. Вероятно, когда-то прежде это была домашняя животина, но потом она потерялась и одичала. Кудякиным страшно нравилась игра с радиоуправляемой собакой, и, вместо того чтобы идти домой, они продолжали сшиваться возле палаток.

Когда стемнело, дворняга неторопливо подошла к лотку с сардельками и легла, положив голову на лапы. В этот момент из-за поворота показалась Инга. На лице ее цвела весенняя улыбка, а взгляд был праздничным, словно она только что смотрела салют на Красной площади. Собака узнала ее, вскочила и волчком завертелась возле ног.

– Аза! – обрадовалась Инга и потрепала ее по голове. – Как дела?

– Нормально, – ответила собака человеческим голосом и облизнулась.

Голос у нее был глухой, но вполне отчетливый.

Инга медленно выпрямилась, уставившись на псину круглыми глазами. Брови ее взметнулись вверх, и застряли среди изумленных морщин.

– Я так рада, – пробормотала Инга и любезно поинтересовалась:

– Не хотите ли сардельку? – И указала рукой на лоток.

– Конечно, хочу! – ответила собака. – Чего спрашиваешь?

– Очень хорошо. Только подсадите минуточку...

Потрясенная Инга приблизилась к лоточнику и сказала:

– Нам, пожалуйста, сардельку без булочки. Вон ту, потолще.

Лоточник посмотрел, кому это – нам, никого больше не увидел и хмыкнул. Получив заказ, Инга подошла к Азе и положила угощение на асфальт.

– Вот, – сказала она. – Кушайте, пожалуйста.

– Спасибо, – ответила та и, проглотив сардельку, принялась облизываться.

– Как вам тут живется? – продолжала светскую беседу Инга.

Уйти сразу казалось ей невежливым.

– Как собаке, – ответила Аза и зевнула. – Возьми меня к себе.

– Я бы с удовольствием, – заверила ее Инга, приложив руку к груди. – Но у Григорьева аллергия на шерсть. Видите ли, мы живем вместе... И он вообще не любит собак.

– Зачем жить с таким придурком? – возмутилась Аза и ткнулась головой ей в ладонь. – Дядьки» которые не любят собак, настоящие козлы.

– Знаете, – понизила голос Инга и наклонилась пониже. – Я думаю, возможно, вы правы.

Возможно, он действительно козел.

– Однозначно, – подтвердила псина и широко зевнула. – Брось ты его.

– Ну, – глубоко вздохнула Инга, – всего вам доброго...

И на негнущихся ногах отправилась к метро.

Все люди в вагоне казались ей милыми и обаятельными. Даже старуха, которая наступила ей на ногу тяжелым каблуком и не извинилась, тоже выглядела чрезвычайно привлекательной. Инга улыбалась им всем широко и открыто. Эту улыбку она вынесла на улицу и сохранила до самого дома.

Пока она шла через арку, в одной из квартир четвертого подъезда заканчивались бурные дебаты.

– Ты проиграл, поэтому подчиняйся, Колян! – сказал хозяин и ткнул хмурого Коляна кулаком в плечо.

– Я должен в одних трусах выйти на улицу и протопать до своего подъезда?

– Да! – радостно подтвердили остальные игроки в покер.

– Секете, что подумает моя теща?

– Карточный долг, Колян, это святое.

– Да там лужи замерзли! А я босой попрусь!

И дождь, блин, идет, мужики! Со снегом.

– А ты, Колян, зонтик возьми. Придешь – и сразу в горячую ванну.

– Дай я на улицу выгляну. Много там народу?

– Никого нет. Все дома сидят. Сам же сказал – дождь идет.

Возле дома действительно было пусто. Только влюбленная парочка пряталась под козырьком и самозабвенно целовалась. Но вот молодые люди наконец расцепились, парень сел в машину, махнул рукой и уехал. Девица с мечтательным выражением на лице устроилась на лавочке перед подъездом.