Дырка от бублика - Куликова Галина Михайловна - Страница 31

Вместо того чтобы немедленно взять себя в руки и позвать на помощь, Элла мгновенно потеряла присутствие духа. Она почувствовала, что язык приварился к нёбу и не шевелится.

Мужчина между тем стремительно преодолел разделявшее их расстояние и оказался Никитой Шаталовым – похудевшим, а потому незнакомым и страшным. На его губах играла отвратительная улыбочка, которую Элла никогда раньше не видела.

– Это я, – сказал он, держа руки в карманах. – Я тебя выследил.

– Мя-мя, – промякала Элла, поняв, что язык не приварился к нёбу, а распался на атомы.

– Я даже и помыслить не мог о такой удаче – иду и вижу через стекло, как вы со Шведовым пьете кофе в «Старой липе».

«Жаль, Шведов никогда не узнает, какая он гадина, – пронеслось в голове у Эллы. – Говорила же ему, что нас могут увидеть».

– Я ведь даже представления не имел, где можно тебя найти. Что ты на меня так смотришь? А-а! Ну конечно, я похудел. Шведов распустил слух, что это из-за тебя.

«Распустил слух? – тотчас насторожилась Элла. – Но зачем ему это надо? Какую он преследовал цель? Навешал мне лапши на уши...»

– Надо со всем этим кончать, – сказал между тем Никита. – Ты со мной согласна?

Элла быстро закивала. Она была согласна на все, даже на казнь через повешение, только бы все произошло скорее. Интересно, если во всем виноват Никита, каким образом его приняли за женщину? Он что, надевал длинное черное пальто с капюшоном? Даже в таком пальто поэтесса Юлия никогда бы не смогла принять его за Эллу. Значит, у Никиты есть сообщница. Мысль не успела сформироваться до конца, когда Никита снова подал голос:

– Ты что, сильно устала? У тебя прямо ноги подламываются.

Элла опять энергично закивала, догадавшись, что у нее самой на губах тоже блуждает кретинская улыбка.

– Мя, – сказала она, не в силах смотреть в это странное лицо, приобретшее яркие, крупные черты.

– Что у тебя в пакете? На это можно сесть?

Он отобрал у нее пакет, сложил внутри его письма стопочкой и водрузил на широкий парапет. Потом взял Эллу под мышки и посадил сверху. Там, под ней, ходили люди, таская за собой детей и собак. Они покупали продукты, чтобы их есть, и одежду, чтобы ее носить. А вот ей больше не понадобится ни то, ни другое.

– Наверное, я кажусь тебе странным, – продолжал Никита, – но это потому, что я очень волнуюсь. Мне нужен твой совет. Понимаешь, что произошло? Катя подумала, что я тебя люблю.

Черное небо рухнуло на Эллу сверху, словно разбился стеклянный потолок, на котором лежали лохматые тучи и блеклая луна, похожая на вареное яйцо. Она захлебнулась всем этим и не сразу пришла в себя. А когда поняла, что Никита вовсе не собирается ее убивать, закинула голову вверх и захохотала, как гиена.

– Смешно! – тотчас улыбнулся Никита. – Я тоже ей сказал – это просто смешно. Но она не стала слушать. Это Шведов во всем виноват. Все-таки он кретин. Понимаешь, один раз я дрался с твоим мужем... Когда-то. Мы хотели в праздничном выпуске журнала дать фотографии сотрудников редакции, это Калугин придумал. Тебя нащелкали на всяких корпоративных мероприятиях, и я стал выбирать, какой снимок лучше. А тут – твой муж. Он так мне хамил, что я не сдержался.

Элла перестала хохотать и стала икать.

– Если ты заметила, я всегда был неравнодушен к Кате. – Элла об этом даже не догадывалась. – Она должна была это чувствовать. Но ты ведь понимаешь, что я не мог ей об этом сказать – к ней тогда еще муж то ходил, то не ходил, и было непонятно, как у них все сложится. А тут я узнал, что она подала на развод, ну и подумал – что, если я похудею? Вдруг она отнесется ко мне благосклонно?

Кажется, Никиту вовсе не интересовало, что Элла с момента их встречи не произнесла ни одного внятного слова. Он находился в таком душевном смятении, что слышал только самого себя.

– И вот я сел на диету. А потом Катя вдруг подошла ко мне и завела разговор. Я сказал ей, что влюблен в женщину, которую знаю давно и ради которой готов на все. Раньше она была несвободна, но теперь все изменилось... Я, конечно, имел в виду ее, но она, кажется, все не так поняла. И Шведов еще... Со своей интерпретацией! Так вот я искал тебя для того, чтобы попросить – у тебя с Катей хорошие отношения. Не могла бы ты сама поговорить с ней? Тебя она, по крайней мере, выслушает. Поговоришь? – Элла в третий раз энергично закивала. – Я знаю, что тебе сейчас слегка не до этого, но я просто не могу жить, зная, что Катя... – Он не договорил.

Элла уже пришла в себя настолько, что могла бы, пожалуй, выдавить из себя какое-нибудь связное предложение. Однако Никита не дал ей такой возможности. Наклонился, чмокнул в щеку и, развернувшись, почти побежал к лестнице. Элла не хотела его так отпускать. Она хотела крикнуть: «Никита, подожди!» И даже дернулась вперед.

В этот момент стопочка писем, на которой она сидела, неожиданно развалилась. Нижняя часть писем выскользнула из-под верхней, и Элла, взмахнув руками, как дирижер, опрокинулась на спину и полетела вниз головой и вверх попой с третьего этажа на те самые плиты, о которые едва не до смерти разбился Юрка Поповский.

И только вся невезучая жизнь начала проноситься перед ее глазами, как земля неожиданно перестала стремительно приближаться и остановилась где-то далеко внизу. Потом немного попружинила и снова остановилась. Элла, разинув рот в немом крике, смотрела на охранника, который вышел из дверей торгового центра, чтобы помочь какой-то мадам докатить нагруженную товарами тележку до машины. Очки куда-то улетели, и охранник был совсем-совсем нечеткий.

Элла даже не сразу сообразила, что с ней произошло. А произошло с ней нечто совершенно невероятное – она повисла на больших часах, зацепившись за чугунную стрелку резинкой колготок. В момент падения пальто задралось, а следом за ним задралось и новенькое короткое платье. Поэтому колготки беспрепятственно зацепились за возникшее по дороге препятствие. Пакет тоже за что-то такое зацепился и уныло повис рядом.

Однажды Элла была свидетельницей того, как пьяный рабочий вывалился из окна недостроенного дома на кучу строительного мусора. После чего встал и пошел по своим делам. Пожалуй, он не смог бы объяснить, каким образом ему удалось упасть так удачно. Вот и Элла сейчас не смогла бы объяснить, как получилось то, что получилось. Она висела на колготках и качалась, словно шарик на резинке, какие продают в цирке на Цветном перед началом представления.

Охранник там, внизу, двинулся обратно, катя перед собой пустую тележку.

– Эй! – жалобно крикнула Элла и в ту же секунду почувствовала, что колготки сказали: «Р-р-р».

Она испугалась, что они сейчас порвутся, и отчаянно зажмурилась. Потом открыла глаза и тотчас увидела Никиту, который как раз вывернул из-за угла.

– Никита! – не сдержалась и пискнула она, и колготки тотчас же ответили предсмертным хрипом.

«Кричать нельзя! – тотчас поняла Элла. – И дышать глубоко тоже нельзя». Она понятия не имела, что в этот самый момент ее заметила одна супружеская пара.

– Леш, погляди, что это такое болтается на часах? – спросила жена, притормаживая.

Леша посмотрел и фыркнул:

– Похоже на большого таракана. Наверное, какое-нибудь украшение.

– Уже к Новому году готовятся! – восхитилась его жена и, еще немного поглазев на Эллу, переключила свое внимание на что-то более интересное.

«Неужели это только отсрочка?» – в ужасе подумала та, когда порыв ветра налетел на нее и сильно толкнул в грудь. Колготки снова издали какую-то раздраженную тираду. Элла решила, что надо как-нибудь исхитриться и схватиться руками за стрелку. Стрелка была огромной и должна выдержать вес даже больший, чем Элла успела накопить к тридцати годам. Пока она примеривалась, как лучше совершить смертельно опасный рывок, на площадь перед торговым центром въехали грузовики, с них ссыпались рабочие в оранжевых комбинезонах и принялись суетиться, совершая непонятные маневры.

Элла собрала волю в кулак и всем телом рванулась в сторону стрелки, на острие которой висела. Она вцепилась в нее руками и ногами и заплакала. Потом сквозь слезы глянула вниз, увидела идущих людей и закричала: