Брюнетка в клетку - Куликова Галина Михайловна - Страница 16

Настроение у него упало окончательно, когда, отъезжая от дома, он увидел свою лопату, воткнутую в невысокий холмик на газоне. Он все никак не мог оторвать глаза от этого холмика и чуть не врезался в песочницу.

– Вы обязательно должны расспросить его, как было дело, – поучала Лариса. – Что он увидел, когда поднялся на чердак, почему вообще поехал в тот день за город...

– Вы полагаете, Альберт укокошил своего отца?! – вскинул голову Жидков.

– Отчима.

– Какая разница!

– Наверное, есть разница. Недаром ваша мама всячески подчеркивала это обстоятельство. Думаю, между Макаром и Альбертом существовали какие-то трения.

– Я не слышал о трениях. – Жидков насупился.

– То, что вы не слышали, еще ни о чем не говорит.

– А какое вам-то, собственно, дело до чужих трений?

– Не знаю, – искренне призналась Лариса. – Почему-то меня это взволновало.

– Если Альберт и в самом деле пристукнул отчима, он ни за что не признается.

– Не кричите так, – шикнула на него Лариса, поглядев на застывшего неподалеку официанта.

– Я и не кричу, – огрызнулся Жидков и тут же добавил: – А вот и он, красавец наш. Легок на помине. Держитесь, он и вам спуску не даст.

Лариса окинула человека, пересекавшего зал, пристальным взором. Он оказался высоким и сутулым, имел крючковатый нос и две острые залысины на продолговатом черепе. Рот у него был маленький, тонкогубый и страшный. Прямо вампирский рот.

Лариса поздоровалась со вновь прибывшим за руку, как привыкла здороваться с иностранцами, а потом украдкой вытерла под столом ладонь о юбку. Бр-р-р! Надо же иметь столь отталкивающую внешность. На деле Альберт и человеком оказался неприятным.

– Кто вы такая? – спросил он Ларису после того, как пожал ей руку. – В первый раз вас вижу.

– Это моя новая подруга, – честно выдал легенду Жидков.

– И еще вскоре подъедут наши друзья, – предупредила на всякий случай Лариса.

– Да-да, а пока они не приехали, давай поговорим.

– Ну, давай, – согласился Альберт. Поставил локти на стол и сцепил пальцы под подбородком.

– Мать сказала, ты нашел какую-то записку возле тела...

Лариса закатила глаза. Тоже мне – Пинкертон. Кто же так начинает разговор? Задает важные вопросы без всякой подготовки, в лоб?

– Да что вы ко мне все пристали? – Альберт скривился так, словно ему предложили на обед дохлую собаку. – Что вам надо? Сказано же – произошел несчастный случай. И баста!

– С какой это стати – баста? – рассердился Жидков.

Ему почему-то было неудобно перед этой серьезной, слегка задирающей нос девицей, что Альберт с ним так разговаривает. Сегодня вместо клетчатого костюма она надела светло-серый со скромной белой кофточкой и выглядела в нем, словно героиня фильма «Весна на Заречной улице».

– Это мой отец, а не твой! – хамским тоном ответил Альберт. – Так что забудь о записке навсегда.

Он убрал руки из-под подбородка и положил их на скатерть по обеим сторонам тарелки. Осталось только опереться и встать, чтобы кулаками доказать свою правоту. Обе его залысины ярко заблестели, будто их смазали барсучьим жиром.

– Записка очень важна, – кипятился и не желал отступать его оппонент. – Неужели ты так ничего и не понял? Раз она есть, выходит, Макара кто-то убил.

– С ума ты сошел! – прошипел Альберт и зыркнул по сторонам. – Кто его мог убить?!

– Да хоть бы и ты.

– Я-а?!

– Ты-ы, – передразнил Жидков. – Что ты на меня вытаращился?

Альберт и в самом деле выпучил глаза, сделавшись еще неприятнее. Голову он наклонил вниз, словно собирался забодать собеседника.

– Записка – это улика, – вставила Лариса и тут увидела свою начальницу Тамару.

Тамара стояла в дверях ресторана и по-орлиному обозревала зал. Заметив Ларису, помахала рукой и громыхнула:

– О! Вот она, моя красавица!

При звуках ее голоса у метрдотеля на лице появился благоговейный ужас. Возможно, в детстве на него кричали злые братья, и оттого он сделался таким пугливым. Или кто-то внушил ему, что громко разговаривают только плебеи. Культурные и возвышенные личности, каких он хотел бы видеть клиентами ресторана, говорят практически шепотом – как Рената Литвинова.

Лариса привстала и помахала Тамаре в ответ. За ее спиной топтались двое – плейбой с сединой в черных волосах и маленький полный человечек с глазками-пуговками. Глазки были какими-то очень уж беспокойными, и Лариса поняла, что видит перед собой Шубина, Леночкиного двоюродного дядьку. Выходит, профессор О'Нейл – вот этот вот тип в кожаных брюках? Ничего себе! Только вид у него какой-то странный, слегка помятый.

– Интересно, – продолжал между тем наезжать Жидков на своего родственника. – Почему милиция тебя не заподозрила? Обычно они первым делом хватают тех, кто обнаружил тело.

– У меня мотива нет, – сварливо ответил Альберт. – Дом в Рощицах и так на меня записан, а коллекцию картин у отца украли, если ты помнишь. Нам и делить-то было нечего.

– Выходит, милиция не обнаружила мотива, вон что! Но все равно. Тебя наверняка взяли на заметку.

– Всем добрый день! – вклинилась в их содержательный разговор Тамара, которая айсбергом продрейфовала к их столику и нависла сверху. За ней, словно утята за уткой, подтянулись Шубин и Джеймс О'Нейл с потусторонней физиономией.

– Здрасте, – пробормотал Альберт в ответ на приветствие, а Жидков вообще ничего не сказал, потрясенный величием увиденного.

Тамара и в самом деле была хороша – высокая, статная, полногрудая, она являла собой образец здоровья и веселого нрава.

– Вот тебе, Лара, гости, – заявила она и лукаво подмигнула своей заблудшей овечке. – Позаботься о них. Это Джеймс, – она отошла, чтобы все увидели ирландца. – А это Леонид.

– Шубин, – добавил тот и почесал крохотный носик толстым указательным пальцем. – Что у вас тут дают на обед?

– Что закажете, то и дают, – невежливо ответил Альберт, которого Жидков здорово разозлил своими подозрениями.

Шубин посмотрел на него с неудовольствием и сел с другой стороны стола. Ирландец, как привязанный, последовал за ним и устроился рядом.

Жидков рассматривал профессора О'Нейла с большим внутренним волнением. Интересно, этот тип в самом деле иностранец или просто играет роль? Лицо у него спокойное, благополучное, западное. Только там люди живут не изматывающей социально-политической жизнью, а нормальной человеческой, что и отражается на их внешнем виде.

– Лара, – шепнула Тамара, подсаживаясь к Ларисе на последний свободный стул. – Лара, я выяснила, что такое с этим типом. – И она глазами показала на Шубина.

– Что? – тоже шепотом спросила та. – Что-нибудь неприятное?

– Как тебе сказать...

– Так и скажи. Я должна быть во всеоружии.

– Видишь ли, он ненавидит грибы.

– А что в этом криминального-то? – удивилась Лариса. – Я тоже грибы не очень...

– Ш-ш! – Тамара испуганно зыркнула на Шубина. – У него есть теория, будто бы грибные споры занесены на землю метеоритами. Специально. То есть грибы – это инопланетный разум.

– Да что ты?

Лариса посмотрела на Шубина уже совсем другими глазами. Этот коротышка показался ей таким опасным, словно под завязку был начинен новогодними петардами китайского производства.

– Да, – скорбно кивнула Тамара. – Он убежден, что рано или поздно грибы уничтожат человечество. И процесс уже пошел.

– Что ты говоришь? – ахнула Лариса. – Почему же его не положили в клинику?

– Так ведь врачам он этого не рассказывает. А в остальном с ним все в порядке. Порой он бывает даже очень мил! – И Тамара хихикнула.

– Не может быть, чтобы у человека была такая мания и ни один доктор не заметил, что он болен!

– Откуда я знаю, Лара, что может, а чего не может быть.

– А как, по его мнению, грибы уничтожат человечество? – еще тише спросила Лариса. – Каким именно способом?

– Он говорит, что грибы прорастают.

Лариса выпрямилась и уставилась на Шубина. Пока они перешептывались, он выудил из внутреннего кармана пиджака черный фломастер и открыл меню. Каждое блюдо в нем было снабжено фотографией. Шубин некоторое время размышлял, потом нацелил кончик фломастера на первый лист и принялся аккуратно закрашивать изображение маринованных лисичек.