Блондинка за левым углом - Куликова Галина Михайловна - Страница 15

– Если суммировать все маленькие женские хитрости, – ответил мудрый Корнеев, – можно выиграть не одно большое сражение. Так что сидим дальше.

Они сидели и смотрели, как Лайма курсирует по тротуару, и не осмеливались комментировать увиденное, хотя впечатлений была масса.

– Приятно иметь такого командира, – наконец не выдержал Медведь.

– Гм, – отозвался Корнеев и тут же оживился: – Смотри, смотри, какой-то тип подходит.

Мимо них и в самом деле проскочил незнакомый человек с большой спортивной сумкой в руке. Лайма его сразу узнала. Тот самый, что пару минут назад лопал сосиски возле ларька. Только пиджак он застегнул, скрыв футболку с глупой надписью.

Человек оглядел Лайму с огромным неудовольствием, издали отсалютовал униформе и, остановившись возле эффектной клумбы с маргаритками, поставил сумку на асфальт. Наклонился, расстегнул «молнию» и принялся деловито вытаскивать оттуда вещи. Сначала появилась раскладная трость, затем темные очки, которые пришелец водрузил себе на нос, а потом и шляпа – ее он поставил на тротуар перед собой. Возле шляпы была установлена картонка с надписью «Я слепой. Я не ел три дня». Сумку – довольно приличную с виду – он ловко скатал и засунул в обшарпанный пластиковый пакет, а пакет прислонил к ближайшей урне. Когда все было готово, он сильно сгорбился и как будто усох. Поза выражала покорность судьбе, а темные глазницы очков невидяще смотрели в пространство.

Лайма, конечно, знала про «нищенскую» мафию, но столь откровенного цинизма воочию ей наблюдать не приходилось. Она громко фыркнула и немного сдвинулась влево, чтобы отмежеваться от этого типа. Доверчивые иностранцы охотно бросали в шляпу монетки, и Лайму это не особенно трогало. Но когда возле «нищего» остановилась пожилая женщина с висящей у нее на руке внучкой и стала рыться в старенькой сумочке, она не стерпела-таки.

– Не давайте этому человеку денег, – посоветовала она с большим чувством. – Он обманщик! Он только что скушал две горячие сосиски в тесте, я сама видела.

Женщина испуганно заморгала и, забыв про подаяние, быстро ретировалась. «Слепой» повернул голову в сторону Лаймы и замер. Глаз его не было видно, но губы превратились в захлопнувшийся капкан.

– Ну ты, коза, – процедил он. – Пшла отсюда.

– Щас! – обозлилась Лайма. Она была убеждена, что в центре города, возле элитной гостиницы с ней не может произойти ничего страшного. Кроме того, в нескольких метрах – Корнеев и Медведь. Они не дадут ей пропасть.

В ответ на «Щас!» «слепой» обозвал ее матерным словом, и Лайма так рассвирепела, что и проходящим мимо иностранцам объяснила на великолепном английском, как нагло их хотят обмануть. Вероятно, мошенник тоже знал английский, потому что принялся костерить Лайму на чем свет стоит.

Антагонизм достиг высшей точки, когда появилась молодая пара и парень принялся рыться в карманах.

– Не давайте этому гаду денег! – закричала Лайма. – Он пять минут назад сосиски жрал!

Парень, конечно, сразу забыл про мелочь и поскорее свел свою девушку с тротуара, подальше от них. Тут уж «слепой» не выдержал, размахнулся и своей складной тростью шарахнул Лайму по ногам. Медведь немедленно полез из машины, но Корнеев прикрикнул на него:

– Сидеть! Было же сказано: что бы ни происходило, мы не вмешиваемся.

– Ах ты экскремент в кляре! – закричала между тем Лайма, очень кстати вспомнив изыски своих студентов, которые любили обзываться на спор – кто дольше всех продержится. – Гниль радикулитная! Эсминец-глистоносец!

– Да я тебя урою, – цедил «слепой», надвигаясь на нее, растопырив руки. Палку он бросил, но от этого не стал казаться более уязвимым.

– Давай, давай! Попробуй напади! – Лайма пошевелила пальцами, призывая противника приблизиться. Корнеев научил ее единственному приему – подножка и бросок через колено, – и она собиралась испытать его на реальном противнике.

Когда тот приблизился на нужное расстояние, она схватила его за грудки, потянула на себя, резко ударила ногой по щиколоткам и швырнула на асфальт. «Слепой» приземлился прямехонько на шляпу с мелочью, но удачно сгруппировался, быстро вскочил на ноги и проделал с Лаймой примерно то же самое, что и она с ним. Лайма полетела вверх тормашками в маргаритки, и в этот момент из гостиницы вышла Сандра Барр в окружении свиты. Она была одета в красивое облегающее платье с перекрещивающимися на груди бретельками и сверкающие стразами босоножки. Прическа в стиле шестидесятых, темные очки, карминово-красные губы.

– Блин! – пробормотала Лайма и, встав на четвереньки, помотала головой. Парочка прикрепленных к звезде репортеров мгновенно среагировала и принялась ее фотографировать. В кадр, естественно, попали табличка и шляпа.

Поднявшись на ноги, Лайма нетвердой походкой направилась к звезде, но телохранители проворно затолкали свое сокровище в бронированный автомобиль и повернулись к ней с угрожающим видом.

– Я просто шла мимо! – крикнула им Лайма.

Но тут «слепой» прыгнул на нее сзади, однако не рассчитал и вмазался прямо в двух бравых ребят с железными прессами. Один из них схватил «слепого» за шкирку, и тогда Лайма подскочила и прицельно ударила обманщика мыском босоножки в копчик.

– Жрал сосиски, жрал! – злорадно выкрикнула она и, развернувшись, побежала к своим.

Корнеев уже завел мотор и приоткрыл для нее дверцу. Лайма ввалилась в салон, разгоряченная, словно дикая лошадка, носившаяся невесть где с развевающейся гривой.

– Хороши! – укоризненно воскликнула она. – Меня чуть не убили, а вы даже ухом не повели!

Медведь, который рвался Лайме на помощь и был решительно остановлен Корнеевым, разинул рот:

– Да я...

– Подожди оправдываться! – прикрикнул на него Корнеев. – Мне бы аккуратно сесть на хвост объекту.

– Отставить, – вмешалась Лайма. – Не надо следить за этой женщиной, с ней ничего не случится. Не похитит ее никто. А если похитят – тоже невелика беда.

Корнеев, тронувший автомобиль с места, немедленно затормозил и всем корпусом развернулся назад. Темные очки сползли на кончик носа, открыв изумленные глаза.

– Ничего не понял. Что произошло?

– Поедем в штаб-квартиру, – приказала Лайма. – Там осталась целая куча журналов. Я вам все покажу. Кстати, вам удалось сравнить меня с Сандрой Барр?

– Ну... – осторожно начал Корнеев.

– Что – ну?

– Ты гораздо красивее! – горячо заметил простодушный Медведь. – Она, понимаете ли... Такая нахальная! Сразу же оттерла от меня Фергюссона, как будто я ее собственность. Брала меня под руку и вообще... И духи у нее агрессивные, а ногти, как у землеройки, – такие длинные, аж загибаются. Она покорябала меня!

Накопленные обиды лились бурным потоком. Медведь так разнервничался, что вспотел и полез в бардачок за бумажными салфетками.

– Так за что тебя уволил Фергюссон? – спохватилась Лайма, которая только что заметила, какой ущерб нанесло ее наряду падение в маргаритки.

– За грязный стакан, – соврал неожиданно для себя Медведь. – Мы водку с ним пили, и стакан ему не понравился.

– Интересно, где же вы ее пили? – с подозрением спросила Лайма. – В подворотне?

– В ресторане.

– А ты при чем?

– Ни при чем, но он разорался. А потом утром проснулся с головной болью – и уволил меня.

– А ночью ты где был?

– Где был? С... с... с объектом был. Ты мне сама велела не выпускать объект из виду... Я же звонил тебе прямо от него... От нее...

После этих слов Медведь стремительно покраснел, вспомнив, как Сандра Барр прислонила его к двери номера и схватила за воротник рубашки сильными руками. А потом целовала так, что в глазах у него вспыхивали звезды, похожие на те бесчисленные бриллианты, которыми она себя украшала. Он не любил напористых женщин и звезды в глазах не любил.

– Могу поспорить, что самая сексуальная женщина планеты тебя разочаровала, – сделала неожиданное заключение Лайма, старательно отряхиваясь.

– Откуда ты знаешь? – встрепенулся Медведь, который вообще-то был твердо намерен скрыть подробности своих ночных похождений от товарищей.