Бессмертие оптом и в розницу - Куликова Галина Михайловна - Страница 20

В день выхода газеты, к обеду, в редакционной приемной толпилось человек пятнадцать. К вечеру пришло еще столько же. Каждый жаждал поведать лично с ним происшедшую историю, которую, по их утверждению, иначе как необъяснимой назвать невозможно. У многих с собой были какие-то свертки, сумки, даже стеклянные банки, в которых что-то шуршало и копошилось.

Усилиями Кузьмы и одной его активной сотрудницы удалось отсечь явных авантюристов, любителей легкой наживы, безвредных городских сумасшедших и деревенских дурачков. Остальных участников конкурса систематизировали, после чего начался собственно прием.

Кастинг продолжался до конца недели. Слух о конкурсе распространялся стремительно, и народ валил косяком. В субботу озверевшие от неопознанного Марина и Лева попросили хотя бы на день освободить их от почетной обязанности лично находиться на собеседованиях с демонстрациями доказательств. Кузьма, немного тяготившийся постоянным присутствием москвичей в редакции, с радостью согласился.

– Лягушки-телепаты, воробьи-людоеды, председатель колхоза – инопланетянин, – стонала Марина, лежа поперек кровати в своем номере. – Не могу больше ни видеть, ни слышать этого.

Развалясь в кресле, Лева ей возражал:

– Мы с тобой типа того петуха, который в навозной куче ищет жемчужное зерно. И заметь – находит его.

– Фигу, – слезливо возразила Марина, – кто сказал, что в этой куче есть зерно? Может быть, его там вообще нет или оно в совершенно другой куче...

– А я смотрю на ситуацию оптимистически. – Лев Валентинович со вкусом потянулся и принялся загибать пальцы. – Во-первых, фокус с этим конкурсом удался, во-вторых, народ явно отнесся к нему с доверием, поэтому, в-третьих, мы очень близки к тому, что в один прекрасный день нам кто-нибудь расскажет об этой книге. Не может быть, чтобы какие-то бандиты о ней знали, а нормальные люди – нет.

– Какие нормальные? Они все паранормальные! Бандиты рядом с ними кажутся эталоном здравого смысла.

– Зря ты так, – упрекнул ее стажер. – Что ты предлагаешь? Есть другие идеи? А ведь мы только начали, Кузьма так все здорово классифицирует и отбирает, нам остается лишь воспользоваться плодами его работы – и порядок.

– И порядок! Сколько это может продолжаться? Еще неделю, месяц, год? Времени у нас нет – столько ждать. Эти снова будут звонить, что я им скажу – нам осталось выслушать жителей еще ста сорока двух сел, и, может быть, тогда мы вам что-нибудь полезное сообщим? Так они больше и ждать не станут.

– И что они сделают? Им все-таки книга нужна, а не твоя сестра.

Тут раздался звонок Марининого мобильного телефона.

– Ну вот, легки на помине.

– Почему ты думаешь, что это бандиты?

– Я их уже печенкой чувствую!

– А если трубку не брать?

– Они дозвонятся, потом еще хуже будет. – Марина взяла трубку. – Але!

Лев Валентинович, внимательно следивший за происходящим, увидел, как лицо Марины окаменело и она лишь утвердительно сказала два раза: «Да, да». И потом: «Я стараюсь и все сделаю». Затем она отложила телефон в сторону – видимо, разговаривать с ней закончили.

– Ну вот, я же тебе говорила, – с горечью произнесла Марина, – они не хотят больше ждать, сказали, что дают еще три дня, а потом начинают за каждый просроченный день отрезать ей фалангу пальца.

– Не грусти, придумается что-нибудь. Может, уже сегодня кто-то проклюнулся. Надо Кузьме позвонить, он работает без выходных. Вдруг какие-нибудь ходоки принесли нужную новость?

Лева как в воду смотрел.

– Ребята, приезжайте, – кричал возбужденный Кузьма на том конце провода, – тут такое!

– Снова кости сдохшей кошки, которые пытаются выдать за останки космических пришельцев? – желчно поинтересовался Лева.

– Да приезжайте, сами увидите! Это сказка!

Ходоки действительно принесли новость. Причем принесли в прямом смысле слова. Войдя, Марина и Лев Валентинович увидели в приемной толстую каменную плиту, как будто вырубленную из скалы. Плита была размером с хороший рекламный баннер. На ее замшелой серо-зеленой поверхности виднелись какие-то белые линии, то ли выдолбленные, то ли глубоко процарапанные чем-то острым. Линии складывались в странный полустершийся рисунок, но понять, что это такое, издали не представлялось возможным.

Рядом с плитой сидели на стульях двое здоровенных мужиков с сизыми носами, которые красноречиво свидетельствовали об определенных пристрастиях. Один был с рыжей бородой, второй – с черной. Мужики утирали пот и, тяжело вздыхая, пили чай из редакционных стаканов.

– Смотрите! – Кузьма подскочил к московским гостям и, схватив их за руки, поволок к плите. – Смотрите внимательно, это фантастика!

При ближайшем рассмотрении рисунок оказался действительно фантастическим.

Внизу был изображен большой круг. Сверху на нем, как на гигантском обруче, стояло с десяток фигурок с молитвенно воздетыми к небу руками. Тут же находились несколько похожих на свиней собак с задранными кверху мордами. В правом верхнем углу плиты располагался еще один не очень ровный круг, гораздо меньших размеров. На нем никто не стоял, зато внутри он весь был испещрен другими кругами, маленькими и еще более неровными. Между нижним и верхним кругами просматривалось нечто странное – предмет, очень напоминающий колбу из школьного кабинета химии. Внутри колбы, скрючившись, сидело какое-то существо с огромной головой, на которой торчали то ли рога, то ли антенны. В левом углу этого каменного полотна была высечена еще одна колба, совсем маленькая. В ней помещалось чье-то туловище с двумя головами. Головы были собачьи, смотрели в разные стороны, причем одна – с открытой пастью.

– Вы понимаете всю важность этого наскального шедевра? – горячился Кузьма. – Это же сенсация. Он же старше знаменитой перуанской плиты с изображением сидящего в космическом корабле пилота! Эрих фон Денинкин отдыхает!

– Подожди, – прервал его Лев Валентинович. – Откуда ты знаешь, что старше? Пусть эксперты смотрят. Откуда эти люди вообще плиту притащили? Вы что, скалу взорвали? – обратился он напрямую к мужикам, которые отчего-то вызывали у него раздражение.

– Почему взорвали? – обиделся тот, у кого была рыжая борода.

– А что, выпиливали ее лобзиком из скального массива? – напирал Лева, которому надо было на ком-то сорвать досаду.

– Почему выпиливали? – снова обиделся рыжебородый. – Чего пристал? Лежала она у одного деда в сарае. Долго лежала. Я ему лет десять назад сарай этот чинил. Дед все думал – выбросить ее или не выбросить. Сил у меня, говорит, нет, тягать ее, а помочь некому. Я бы помог, но одному ее, видите, не поднять. Сели мы обмыть починку сарая, я и спросил: мол, зачем она тут? А он: «Вишь, чего там нарисовано? Я космос люблю, с большим почтением к нему отношусь». Плиту эту он хотел сначала подарить, не помню уж кому, но не успел. Потом хотел в музей ее передать, но не смог дотащить.

– И где твой дед плиту эту взял? – продолжал допрос Лева.

– Не знаю, не спросил я его.

– Так он что, подарил ее тебе?

– Почему? Я услышал, что в газете за всякие диковинки телевизор дают, сразу вспомнил. Поехал в деревню, а дед тот уже пень пнем – ничего не слышит, ничего не понимает. И бабка его орет – чего нужно, идите отсюда. Ну, пошел я в сарай – плита на месте. Тогда поехал за братом, – рыжебородый кивнул на чернобородого. – Мы выволокли ее из сарая, погрузили на трактор с прицепом – и прямо сюда.

– Скажите, а можно деньгами взять? – вдруг поинтересовался молчавший до сих пор чернобородый брат.

– Чего деньгами? – не понял Лева.

– Ну, не телевизор, а деньги. Они нам нужнее будут.

– Понятно, – усмехнулась Марина, – телевизор на водку не обменяешь.

– При чем тут водка? Забор надо новый ставить. – Чернобородый стал загибать толстые пальцы. – Тесу одного три куба, да кирпич, да цемент...

– А почему вы решили, что вам сразу дадут приз? Это еще посмотреть надо, – осадила Марина разговорившегося мужика.