Прогулка Лимы - Куликов Роман Владимирович - Страница 38

Птица отлетела к стене, но вместо того, чтобы удариться об нее, она впилась в стену когтями рук и ног и осталась висеть головой вниз, выгнув шею и смотря на поднимающуюся Лиму. От впившихся когтей по бетону побежали мелкие трещины и откололись небольшие камешки. Из такого положения Птица прыгнула. Лима бросилась ей навстречу, сделала большой замах и со всей силы всадила копье ей в бок. Лезвие вошло режущей кромкой на всю ширину, сломав ребра, разрубив тело до половины и подбросив ее вверх. Птица дико вскрикнула, подлетев от удара почти до потолка, и грохнулась на пол. Встать она уже не смогла.

Лима подошла к поверженному врагу, тяжело дыша. Оставшиеся на теле Черной Птицы шипы и лезвия медленно втягивались назад.

– Передай своему хозяину, что и мертвая, я буду мстить ему… – Она судорожно втягивала воздух окровавленным ртом.

– У меня нет хозяев, – презрительно сказала Лима. – Это у вас, киборгов, их много.

Она смотрела сверху вниз, в ее взгляде не было жалости.

Судорога пробежала по изувеченному телу, Птица застонала от боли.

– Я знаю, что тебе сейчас очень больно, – сказала Лима. – Твое тело уже мертво, но встроенные в него приборы не дают умереть тебе окончательно, принося ту боль, что жжет сейчас твой мозг

Она помолчала, потом сказала:

– Если хочешь, я облегчу твои страдания.

Птица не ответила.

– Скажи, Грико оставил у тебя что-нибудь? – продолжала Лима. – У него было кое-что принадлежавшее мне.

Закрывшиеся было глаза Птицы, открылись, словно у нее появились новые силы.

– Грико? – спросила она срывающимся голосом и пристально рассматривая свою убийцу. Сквозь заполнившую ее боль, в голове стали пробиваться странные мысли. – Кто ты? Зачем ты пришла ко мне?.. Тебя разве не Морган прислал?

– Конечно нет!

В глазах умирающей было недоверие.

– После того как я убила кучу его людей, да еще и помощника, Жику, кажется, вряд ли это возможно.

– Ты убила Жику? – заволновалась Птица, и кровь сильнее потекла из раны, она застонала, но, собравшись, продолжала спрашивать: – Это правда?

В ее голосе скользила радость и сожаление одновременно.

– Да, – подтвердила Лима.

Черная Птица закрыла стальные веки, на губах появилась слабая улыбка.

Стрельба за дверью прекратилась и наступила тишина. Лима встревожено подняла голову и вслушалась, потом подошла к двери и встала сбоку от нее, приготовившись атаковать.

В груди все замирало от нехороших мыслей. В коридоре послышались осторожные шаги. Потом между болтающихся створок показался ствол разрядника, который держали окровавленные руки, и быстро скрылся назад. Лима напряженно ждала. Из-за двери раздался голос десантника:

– Лима, это я.

Девушка облегченно вздохнула и отошла от двери.

Капитан вошел в комнату. Струйки крови прочертили в покрывающей его пыли темные дорожки. Вид у него был ужасно усталый. Тыльной стороной ладони он потер глаза и поморгал.

Посмотрел на умирающего киборга – вся в кровавых порезах, с ужасной раной поперек тела, она лежала в растекающейся темной луже – и вопросительно поднял взгляд на девушку.

– Это Птица?

Лима кивнула.

– Где Ас?

– Там оставил. Он только пришел в себя. Что у тебя?

– В порядке, – ответила она.

– Она ничего не сказала?

Лима развела руками и покачала головой.

– Давай тогда сами искать.

Капитан прошелся по разгромленной комнате.

– Эй… – Птицу было еле слышно.

Лима подошла к ней.

– У меня есть к тебе просьба, – проговорила та.

– Не думаю, что мне это интересно.

Птица опять закрыла глаза, ее дыхание на миг остановилось, потом грудь снова стала слабо вздыматься, а глаза открылись и нашли глаза Лимы.

– Хоть ты и убила меня, я скажу тебе, где то, что ты ищешь. – Она посмотрела на свою убийцу.

Девушка внимательно слушала. Сэм тоже подошел, но Птица даже не заметила его, ее взгляд был устремлен на Лиму.

– Ты должна пообещать мне…

– Чего ты хочешь?

Птица облизнула пересохшие губы.

– Пообещай мне убить Моргана.

Лима молчала.

– Пообещай… и я скажу, где эта штука… обещай… – настаивала Птица.

– Если представится такая возможность, я убью его, – уверенно сказала Лима.

– Ты сможешь, я знаю…

– Где?

Птица хотела вытянуть руку, но у нее не получилось.

– Так скажи!

– Там. – Она показала взглядом. – В стене, у основания. Там маскирующий слой… Убей его, за моего Грико… Грико…

Глаза ее закрылись, голова упала набок.

Лима бросила последний взгляд на умершего врага и, подойдя к указанной стене, начала рубить бетон. Уже после нескольких ударов посыпались искры, часть стелы замигала, маскирующее поле побежало рябью и исчезло, открыв неглубокую нишу в ней, завернутый в ветошь, лежал какой-то предмет.

Сэм присел, достал его и отдал Лиме. Она развернула тряпки. В ладонь знакомой тяжестью лег артефакт.

– Это то самое? – Капитан смотрел на вещь, из-за которой они сунули свои головы в пекло.

– Да. Теперь пора убираться отсюда. – Лима завернула артефакт и спрятала его в карман на перевязи для копья.

Они выбежали из комнаты и направились к Асу. Он сидел, прислонившись к стене, свесив голов на грудь.

– Крепко ему досталось, – сказал капитан, нагибаясь и подхватывая его.

Лима помогла, взяв его с другой стороны. Капитан в очередной раз удивился силе девушки, когда она на равных с ним потащила Аса.

На улице уже стемнело, и пробираться приходилось осторожно. Асу стало немного легче, но идти сам он все еще не мог. Несколько раз они прятались, пропуская мелкие группы киборгов. Один раз им попался полуживой. Он их не заметил, но Лима решила обойти зомби подальше, и пришлось сделать довольно существенный круг.

Стучать в дверь лавки старьевщика ногой стало уже входить у нее в привычку.

Потом, вспомнив, что старик не откроет без условного сигнала, выругалась.

– Сэм – три, два, один, – напомнила она, – и ответа дождись.

Отстучав сигнал, он встал справа от двери, Лима, поддерживая Аса – слева. Ответный стук раздался через мгновение, наверное, старик пришел сразу, только ждал, чтобы дали знать, что это именно они.

Он высунулся в проем.

– Заходите, – громким шепотом позвал он.

Когда никто не отозвался, он совсем вышел из лавки, держа в руках ружье.

– Все в порядке, – продолжал он, вглядываясь в глубокую тень.

Лима первая вышла к нему. Потом капитан.

– Сэм иди вперед, – сказала Лима, – потом ты, старик.

Капитан скрылся в темноте коридора, старьевщик, качая головой и вздыхая, следом за ним.

Лима вошла последней, пропустив вперед еле держащегося на ногах Аса.

Когда они дошли до торговой комнаты, Сэм уже осмотрел все и ожидал их. Девочка-клон была тут же.

– Нати! – Лима махнула головой назад.

Девочка кивнула и побежала запирать дверь.

Лима провела Аса сразу во вторую комнату и положила на кровать.

– Лима, ты решила устроить у меня лазарет? – пробурчал старик.

– Ему нужен только отдых, – ответила девушка. – Импульсом попало.

По всему виду старьевщика было видно, как ему не терпится услышать о произошедшем, но он не задал ни одного вопроса.

Принеся стаканы, он налил воды и раздал их всем троим.

– Думаю на ночь надо хоть как-то дверь укрепить, – сказал десантник. – Пошли, поможешь, – обратился он к старику, – я у тебя там старые шкафы видел, долго они не выдержат, но несколько секунд нам дадут.

Они вышли, и вскоре из коридора послышался скрип сдвигаемой мебели.

Нати принесла полотенца, помогла умыться Асу и начала обрабатывать его раны. У нее это здорово получалось.

– Где ты этому научилась? – спросила Лима.

– Да мы с братьями на ферме… – начала, было, девочка, но осеклась и с преувеличенным усердием взялась за обработку ран.

Лима поняла, что она хотела сказать.

На клон-фермах нередко использовали в качестве исходников свой генный материал… или своих детей. Для этого-то и требовалась всего лишь капля крови, а детям не было никакого вреда, но клон… это была полная копия того же возраста, той же комплекции, с тем же цветом глаз и волос и… с теми же воспоминаниями. Для них старая жизнь заканчивалась в кабинете, где у них брали кровь, а новая начиналась в клон-отстойниках, где реальность обрушивалась на них, ничего не понимающих, вопрошающих, как они там оказались, почему они одни и где их родители. Большинство сами догадывались, но некоторые так и не осознавали своей «вторичности», но и те, и другие невыносимо переживали.