На осколках чести - Куликов Роман Владимирович - Страница 4

Через полторы минуты, что почти соответствовало армейским нормативам, они были готовы продолжать свой путь. Ладимир активировал скафандр и почувствовал, как уплотнители охватили его тело, придав ему жесткости и упругости. Похожая на пленку мыльного пузыря прозрачная мембрана вздулась и осела, закрывая лицо. Включились коммуникаторы, автоматически настроенные на одной частоте.

– Готов? – спросил Ладимир.

– Да, то есть так точно!

– Давай пробираться к спасательному отсеку. Большинство проходов наверняка заблокированы или повреждены; думаю, придется поплутать. Не дрейфь, прорвемся.

Он хлопнул сержанта по плечу и устремился дальше по коридору, к выходу из хозблока.

Пневматика частично работала, и в отсеках с нормализовавшимся давлением можно было пройти.

Их путь лежал по внешнему обводу. В бортах зияли рваные дыры, затянутые стекловидной массой, дважды по пути им попались тела мертвых матросов. Они были иссечены осколками и изуродованы. Одного несчастного почти вытянуло в космос, когда восстановительный раствор зажал его в свою смертельную хватку, и теперь верхняя часть туловища была внутри корабля, а остальная снаружи. Ладимир был рад, что не может сейчас видеть его лица, представляя, в каких муках тот умер. Несколько человек погибли от удушья, в дыму начавшегося пожара. Система пожаротушения, как и большинство приборов на корабле, была повреждена и сработала либо слишком рано, среагировав от первых взрывов, либо вообще отказала.

– Лейтенант! – Сержант остановился и, упершись рукой в стену, согнулся. – Меня сейчас вырвет.

Ладимир подошел к нему, положил руку на спину:

– Дыши ровнее, глубокий вдох и медленный выдох. Вдох… выдох.

Сержант сделал, как он велел. Через некоторое время он распрямился.

Лад встал перед ним и заглянул в глаза.

– Соберись, – сказал он. – Нам нужно двигаться дальше. Рудианцы могут в любой момент уничтожить корабль.

Словно в ответ на его слова, корпус вздрогнул, и в глубине у него что-то заурчало. Сержант кивнул в ответ на вопросительный взгляд Ладимира, показывая, что справился со слабостью.

Они снова побежали вперед, иногда им приходилось сворачивать и продвигаться внутрь корабля. Там повсюду царило разрушение. Но, пробираясь через камбуз, они наткнулись на живого человека. Он забился под мойку, и, если бы сержант не споткнулся рядом с ним о кастрюлю, они прошли бы мимо, не заметив его.

Когда кока вытаскивали, он отбивался и вырывался, истошно вопя. Лейтенанту пришлось усмирить его, отвесив хорошего тумака.

Очухавшись, он с расширенными от созвстраха глазами смотрел на людей в скафандрах, не в силах выговорить ни слова.

Лейтенант бросил ему оставшийся у него защитный костюм.

– Надевай, быстро! – скомандовал он.

И тут внезапно в переговорном устройстве защитного костюма они услышали еще голоса – кто-то догадался добраться до скафандров.

– Кто-нибудь слышит меня? – сразу запросил Ладимир. – Это лейтенант Каменев.

– Лад! Ты жив! – Это был голос лейтенанта Артема Соболева, его товарища и однокурсника.

– Да, жив. Со мной еще двое, – ответил он, наблюдая, как кок неумело натягивает скафандр, а сержант помогает ему.

– Во имя Солнца, что произошло? Ты не знаешь?

– Рудианец вышел из гипера в десятке метров от нас.

– Не может быть! – удивленно воскликнул Соболев.

– Может. Я был в рубке в тот момент. Ударной волной выбило связь и почти все электрические контуры. Маневр уклонения не помог. Гасители налипли слишком быстро, и поле истончилось, тогда-то они и вдарили. Двигатели умерли, автоматические батареи тоже. Когда стало ясно, что кораблю конец, я выпустил спасательный буй.

– Сволочи!

– Ты не знаешь, где капитан?

– Его больше нет. Офицерские каюты превратились в одну большую дыру. Мне повезло, я в момент нападения находился у другого борта. Мы с Ежи в шахматы играли. А ты где сейчас находишься? – спросил Артем.

– Я на камбузе. А ты где?

– Мы рядом со шлюпками.

– Мы никак не можем к вам пройти, двери заблокированы, блуждаем уже с полчаса.

– Да толку от шлюпок нет! – с досадой сказал Соболев. – Мы не можем ими воспользоваться!

– Почему?

– Рудианцы решили позабавиться и отстреливают шлюпки, как только те покидают корабль. Основные орудийные батареи почти все выведены из строя. А к внешним не можем добраться, мы заперты тут, как в ловушке.

– Понял, – коротко ответил Ладимир и задумался.

– Но это значит, и мы не сможем туда пройти? – вклинился в разговор Джонсон.

Лейтенант взмахнул рукой, заставляя его замолчать.

– Артем, как быстро вы можете погрузиться и отшвартоваться? – спросил он.

– Все шлюпы готовы. В некоторых уже сидят люди. Только что толку, никто не решается вылетать. Последних, кто осмелился, два рудианца поджарили лучами низкой интенсивности. Ребята сгорели заживо.

– Сволочи! – не выдержал Ладимир, повторив ругательство Соболева. – Артем, я могу попытаться прикрыть вас огнем с бортовых турелей.

– А ты можешь пройти к внешнему коридору? – Соболев не скрывал своей радости.

– Только что оттуда.

– И сможешь по внешнему обводу добраться до орудий?

– Думаю, да. Нас трое, и если сможем получить доступ к трем турелям, то шесть стволов поддержки вам обеспечено. По паре на каждого рудианца.

– Лад! Ты просто наш спаситель! – воскликнул Артем. Потом замолчал и поникшим голосом сказал:

– Но вы-то не сможете уйти.

– Артем, мы еще у камбуза, до тебя нам добираться минут двадцать, а то и больше, если вообще сможем пройти. Почти ни одна дверь не работает. Как по-твоему, сколько еще рудианцы будут веселиться, пока им это не надоест и они не разнесут корвет в щепки. Думаю, что недолго.

Соболев промолчал, не найдя, что ответить.

– Лад…

– Времени мало. Готовь людей. Мы пошли к орудиям. Когда дам сигнал, стартуйте.

– Хорошо, – ответил Артем. – Спасибо тебе.

Тут внезапно ожил кок. К этому времени он уже надел скафандр и слышал, о чем говорили офицеры.

– Почему мы должны идти к этим орудиям? – нервным голосом спросил он. – Нам нужно пробираться к спасательным отсекам и пытаться прорваться мимо рудианцев.

– Никто не может прорваться, – ответил ему Соболев, – эти уроды охотятся за каждой шлюпкой и взрывают их.

– Это, кстати, объясняет, почему корабль еще не уничтожили, – сказал Ладимир.

– Вот именно. – Паника сквозила в каждом слове кока. – А когда вы начнете налить в них, они прихлопнут нас тут, как мух.

– Они и так нас прихлопнут… если ты еще не понял. Зато мы можем дать шанс другим выбраться.

– Да пошел ты, лейтенант! Я жить хочу!

Он ринулся бежать, сшибая со столов на пол кухонную утварь.

– Сержант! – Ладимир бросился за убегавшим коком.

Джонсон направился в другую сторону, через камбуз, наперерез беглецу.

Сержант перехватил кока на выходе из помещения. Повалил парня и заломил ему руку за спину. Подоспел Лад, и вместе они заставили его подняться.

– Как тебя зовут? – спросил Ладимир.

Кок только злобно смотрел на него исподлобья сквозь лицевую пленку скафандра.

– Тебе задали вопрос! – Джонсон надавил на заломленную руку.

– Зигмунд, – ответил тот, застонав.

– Сержант, отпусти его, – приказал Ладимир.

И когда Джонсон отпустил руку кока, продолжил:

– Зигмунд, мы сейчас не в том положении, чтобы пререкаться. В спасательном отсеке десятки людей, которым нужна наша помощь. Снаружи три рудианца, и нас трое. Если они будут заняты, то шлюпки смогу спокойно набрать скорость и уйти в гипер.

– Вы не понимаете! Я не военный – я наемный повар! Я вообще тут две недели всего! – истерически завопил кок. – Нам же тоже нужна помощь! Кто поможет нам?

Лейтенант схватил Зигмунда за плечи и встряхнул. Тот был похож на загнанного в угол зверя – глаза бегали вокруг, словно ища спасения, губы дрожали…

– Перед тем как взорвали рубку, я успел послать сигнал бедствия! Для прибытия помощи необходимо двадцать пять – тридцать минут. – Лад врал – аварийный буй он, конечно, запустил, но вот до прибытия подмоги пройдет не менее часа. Но по-другому никак не заставить Зигмунда помогать. Когда рудианцам надоест играться со шлюпками, они примутся за корабль. И тогда всем точно конец! И сержанту, и этому трусливому коку, и ребятам в спасательном отсеке, и самому Ладимиру. – Нам только нужно время! Наши уже в гипере!