Спящая невеста - Иден Дороти - Страница 1

Дороти Иден

Спящая невеста

І

Поздним вечером возле кафе на Портсмуд-Роуд остановился автомобиль. Роскошный лоснящийся «ягуар».

Это было кафе-времянка — просто автофургон, один из бортов которого был опущен, а внутри устроена стойка, уставленная белыми фаянсовыми чашками. В некоторых из них на дне еще остались опивки чая. Под стеклянным колпаком красовалась тарелка с довольно малоприятными на вид пирожными и лепешками.

Хозяин, пожилой, чуточку близорукий, поднялся из-за стойки со стула, где читал Гомера в бумажной обложке (человек он был философского склада), и спросил:

— Чего желаете? — Внимательнее присмотревшись к клиенту, он с некоторым опозданием добавил: — Сэр.

— Будьте добры, две чашки чая. Я хочу отнести их в машину. — Мужчина неожиданно улыбнулся, отчего лицо его стало обаятельным. — Моя тетушка уже старенькая и не слишком хорошо себя чувствует.

— Пожалуйста, сэр. Как насчет молока и сахара — хотите?

Клиенту пришлось подойти к машине и спросить. Ему ответил звонкий женский голос:

— Благодарю вас. Для тети Бландины с молоком и сахаром, для меня без сахара.

Тут хозяину кафе стало немножко стыдно, что он не может предложить своим гостям такого элементарного удобства, как блюдечки. Но обычные его клиенты были люди совсем иного сорта. Водители грузовиков, юнцы на велосипедах и мотоциклах, остановившись возле его заведения, выпивали свою чашку чая, прислонившись к стойке. А вот чтобы остановилась машина дорогой марки и с подобными клиентами, — такое случалось редко.

Требовался какой-то необычный жест, знаменующий собой «сервис», и хозяин самолично направился к автомобилю, чтобы забрать пустые чашки. Он увидел пассажиров — красивую темноволосую девушку и старую женщину, одетую во все черное, с красиво завитыми седыми волосами и несколькими тяжелыми перстнями на пальцах. У старой дамы, пухлой и розовощекой, была внешность холеной женщины. Но особое внимание хозяина кафе привлекли ее глаза, выражавшие крайнее недоумение и потерянность.

Так вот в чем дело! Слабой у нее была голова, а не ноги, и именно это побудило учтивого племянника оставить ее в машине.

Хозяин кафе услыхал, как девушка сказала мужчине, когда тот снова сел на свое место:

— По-моему, Арманд, теперь она чувствует себя лучше. Правда ведь, тетя Бландина?

— Да, дорогая, гораздо лучше, спасибо. — Хозяин кафе обратил внимание на слабый дрожащий голос. — Но мне все-таки хотелось бы знать, куда мы направляемся. Эта дорога мне совсем не знакома. — Она смотрела в окно машины с таким видом, словно в первый раз видит сумеречный пейзаж, облачка, плывущие по небу следом за восходящей луной, огоньки, мерцающие в домах, и длинную прямую дорогу, расстилающуюся впереди. И будто она видит это в каком-то полусне или кошмаре. — Странная дорога, — встревоженным тоном сказала она. — Такая странная…

Два месяца спустя после того вечера Аврора, та самая темноволосая девушка, что сидела в машине, приготовилась пуститься в новое путешествие. На этот раз ей предстояла не просто автомобильная поездка за город. Нет, этому путешествию суждено было стать куда более далеким и абсолютно безвозвратным.

Принять это решение стоило ей немалого труда. Тут сыграло свою роль все — и шок, и подозрение, и страх и — чего греха таить — весьма приятное сознание того, что у Филипа Нэша она вызывает поистине восторженное восхищение.

Поначалу она совсем не хотела внушить сколько-нибудь серьезное чувство этому случайному встречному — высокому мужчине, под внешней апатичностью которого скрывалось чуткое и острое восприятие всего происходящего вокруг. Ей и в голову не приходило, что она станет сознательно к этому стремиться. Он был просто странствующим художником (во времена средневековья бывали вот такие бродячие артисты). Он недавно вернулся из тропиков, и ему вдруг захотелось написать портрет английской красавицы с бледным чистым лицом. Это был приятный контраст с шоколадного цвета фигурами, изображением которых его кисть была занята несколько последних месяцев. В каком-то кафетерии он прямо подошел к ней и в очень забавной и лестной форме изложил свою просьбу позировать ему. В тот момент она бы не поверила, скажи ей кто-нибудь, что спустя всего какой-нибудь месяц она устроит так, что они поженятся.

Впрочем, не поверила бы она и кое-каким другим вещам, куда более удивительным и невероятным. Но она не позволила себе тратить время на размышления по этому поводу — надо было поскорее упаковать вещи.

После того как она решила про себя навести Филипа на мысль сделать ей предложение, по ее плану следовало все организовать так, чтобы брак их был оформлен как можно скорее. Когда он совершенно неожиданно стал проявлять заботу насчет соблюдения каких-то там традиций и положенной вежливости в отношении ее родных, ей пришлось связаться со своей семьей, от которой она давным-давно себя отторгла и которая стала для нее совсем чужой. Она сама предложила как бы вернуться в ее лоно.

Впрочем, в конечном итоге даже это показалось ей прекрасной идеей. Такой шаг давал ей ощущение защищенности и безопасности, в которых она в данный момент остро нуждалась. Здесь она могла найти для себя прибежище. А кроме того, подобный шаг создавал еще один веский довод против того, чтобы изменить свое решение, а такое искушение, сколь бы глупым и опасным оно ни было, она все-таки испытывала.

Ну а помимо этого, приятно будет снова увидеться с Лидией, ее младшей сводной сестрой.

Она на скорую руку привела в порядок свою квартиру, куда они с Филипом через несколько недель вернутся после медового месяца, и закончила упаковку чемоданов.

«Я поступила самым мудрым образом, — мысленно уговаривала себя Аврора. — Все пройдет отлично. И безопасно…».

Утром она попрощалась с сотрудниками в конторе и решила подождать возвращения Филипа из Нортумберленда, куда он отправился навестить родственников. Его поезд прибывал в Лондон в первой половине дня.

Однако, услышав шаги на лестнице, Аврора почувствовала, что не в силах больше оставаться в квартире. Она так отчетливо слышала их на каменных ступеньках. Вот они медленно приближаются. Шарканье ног за дверью.

Если опять это та старуха, она просто не выдержит. «Нет, — решила она, — не открою дверь — и все». Каждый раз, бывало, она стояла в маленькой передней, затаив дыхание, слушая, как долго и требовательно звенит дверной звонок, потом начинается стук в дверь, а затем возня с дверной щелью для почты. Однажды так уже было. Казалось, эта старушенция вообще никогда не уйдет.

Однако на этот раз — о, чудо! — шаги прошли мимо ее двери, и она услышала, как кто-то с трудом поднимается по лестнице на следующий этаж. Аврора вздохнула с облегчением. Это был кто-то другой.

И тем не менее мешкать дольше было нельзя. Ее снедал страх. Наконец, испытывая сильнейшее нервное напряжение, она позвонила в дом, где жил Филип, и оставила для него сообщение, что будет ждать его на вокзале Ватерлоо в три часа дня, а если он к тому времени не появится, он может поехать следующим поездом. Значит, если он прибудет в Лондон вовремя, он может отправиться прямо на Ватерлоо.

Ему могла показаться странной такая спешка с ее стороны, но он не знал, насколько эта спешка была необходима.

Никаких шагов Аврора больше не слышала, но в тот самый момент, когда она запирала последний чемодан, зазвонил телефон.

Она так и подскочила от неожиданности, а затем неуверенно и не без опаски устремила взгляд на неодушевленный предмет, способный производить подобный шум.

Снять трубку или нет? Или лучше уйти, не ответив на звонок? Ведь на самом-то деле, если бы не Джун Берч, ее соседка, живущая этажом ниже, которая забежала к ней сразу же после ленча, чтобы в последний раз пожелать ей всего самого доброго, ее давно бы здесь не было и телефон звонил бы в пустой квартире.

Тоненькая темноволосая девушка стояла, обхватив себя руками, посреди комнаты. На лице ее были написаны сомнение и опасливый интерес.