Хранители живой воды - Охотников Сергей Сергеевич - Страница 12

После этого приключения Николас слег. Видимо, наглотался-таки паров ядовитой зеленой пены. Жар, головная боль и слабость не выпускали мальчика из постели. Оливия и Дарья Муромская поили Ника супом и отваром лечебных трав, благо Евфросиния Александровна снабдила путешественников всем в избытке. Иногда Николас видел сквозь горячку, как резвятся Настенька и Тимофей Спиридонович. Девочка и домовой лазали по столам и лавкам, кидались луком, наряжались в разноцветные платки и щебетали на странном непонятном языке. Последнее казалось настолько удивительным, что даже Дарья Муромская однажды спросила:

– Всегда думала, что это просто детский лепет. Как ты понимаешь его, Тимофей Спиридонович?

– Тикуа ха брр… Ой, простите. Хотел сказать, что наша Настенька, как и все малыши, говорит на языке домовых! И, уж конечно, я его понимаю, – таков был ответ, но ему мало кто поверил.

Три дня Ник лежал в горячке, а на четвертый болезнь отступила. Как только мальчику стало легче, он объявил:

– Мы должны подготовиться к путешествию на Светлояр, там сейчас зима и зомби по лесу ходят.

Оливия и Дарья Муромская переглянулись.

– Опять бредит? – спросила дочь колдуна.

– Там на самом деле зима и зомби, – подтвердил Тимофей Спиридонович и погнался за Настенькой, вместе они с грохотом опрокинули ведро.

Подготовка к походу началась в тот же день. Ник думал, что его будут отговаривать от рискованного путешествия, но этого не случилось. Оливия после удачного колдовства на Волге рвалась в бой. Дарья Муромская только пожала плечами.

– Хорошо, что зима – следы лучше видны.

После ухода из охранного приказа и сражений с некромантами девушка-егерь как будто попала в другой мир, волшебный и опасный. Дарья еще слишком плохо в нем ориентировалась, чтобы взять ответственность на себя.

Больше всего забот легло на плечи Тимофея Спиридоновича. Домовому было поручено подготовить курень к купанию в ледяной воде озера Светлояр. Стоило Настеньке уснуть, как он мчался конопатить щели, смолить доски и бревна. Окна и двери домовой обработал каким-то хитрым способом, а с трубой сотворил что-то неимоверное. Работал Тимофей Спиридонович задорно и стремительно. Его маленькое пушистое тельце то и дело проносилось по дому на огромной скорости.

– Тепереча мы сможем в нашем курене погружаться на глубину до ста метров, – прокомментировал свою работу домовой. – А воздух будем через дымоход брать, но это, только ежели нырнем неглубоко.

Николас и Оливия получили отличную возможность попрактиковаться в колдовстве. Два дня ушло только на то, чтобы проименовать все предметы в доме. Саму избу тоже пытались анимировать, но так и не смогли подобрать ей правильное имя. Зато теперь можно было легко запускать во врага табуретками, кастрюлями и ведрами. За всеми этими приготовлениями не забывали обсуждать план похода. Решено было отыскать по пути деревню, чтобы оставить Настеньку и закупиться теплой одеждой. Тимофей Спиридонович время от времени кричал, мол, никому малышку не отдаст. Николас разъяснял домовому, что брать ребенка в такое опасное путешествие нельзя. Домовой соглашался, но через час как будто забывал о разговоре и вновь отказывался расставаться с Настенькой.

Но вот вся утварь в избе была проименована, гвозди забиты и щели законопачены. За время вынужденной стоянки курень еще больше оброс зеленью. Листочки и веточки решено было оставить для маскировки, а вот отросший корень нужно было втянуть. Нику пришлось целое утро уговаривать крохотное деревце в кадке, чтобы оно освободило ходячую избушку от привязи. Поэтому в путешествие отправились после обеда. Ночевали в глухом лесу, к следующему вечеру вышли к небольшой деревеньке Шадрино. Курень оставили неподалеку, в овражке, так что, раздвинув крапиву и кусты ежевики, можно было зайти в избу без всякой лестницы.

Сперва в деревню отправилась Муся. Рысь пробежала огородами, шугнула сторожевую дворнягу, забралась на дровяной сарайчик, а оттуда на крышу дома. Дарья Муромская затаила дыхание и, только услышав пронзительное мяуканье Рыси, дала добро выходить из укрытия. Николас очень боялся увидеть зеленую пену и зомби, но за поворотом дороги открылась картина идиллическая и приятная глазу. Четыре крохотные, почти кукольные избенки, ладные, выкрашенные лазурной краской примостились на опушке леса. А за ними стелилось желтое море поспевающей пшеницы.

– Красота! – воскликнула Оливия.

– Тя! – отозвалась Настенька, малышка сидела на руках Николаса, в красном платочке она определенно походила на девочку.

Тимофей Спиридонович выглянул из покинутого куреня и сурово напутствовал:

– Настеньку мою кому попало не отдавайте. Смотрите, чтобы были серьезные, непьющие и грамоте ученые!

– Тя! – подтвердила Настенька, и все, наконец, пошли в деревню.

Там путников ожидал радушный прием. Местный староста Семен Егорыч подивился, что баба и дети без мужика странствуют. Дарья Муромская поправила на поясе кобуру с револьвером, после чего пожилой крестьянин перестал задавать вопросы и попросил путников к столу. Хозяйка достала из печи пироги и большой горшок гречневой каши. Семен Егорыч поставил на стол окрошку и бадью ядреного кваса. За трапезой и начался чинный разговор. Хозяева легко согласились взять себе маленькую девочку. Своих детей у них было четверо.

– А где четыре, там и пять! – сказал Семен Егорыч.

Зимней одеждой тоже поделились за умеренную плату. Все шло как нельзя лучше, но вот за окном что-то громко ухнуло, полыхнуло яркое пламя, раздались отчаянные крики. Семен Егорыч выглянул в окно и закричал:

– Пожар! Мать, выводи детей!

Все повскакивали из-за стола. Николас схватил Настеньку и выбежал на улицу. Один шадринский дом горел, другой вдруг вспыхнул прямо на глазах. Крестьяне высыпали на улицу да так и стояли. Только один мужик побежал к колодцу за водой, чтобы тушить пожар. И тут из пламени появился высокий человек в белом испещренном странными письменами плаще. С его рук сорвался огромный файербол. Гудя и брызгая искрами, огненный шар пронесся по воздуху и поджог еще одну избу. Настенька показала пальчиком на яркое пламя и сказала:

– Упу! – Малышке фейерверк явно нравился.

Николас и сам смотрел на пламя, как завороженный. Все растерялись совершенно. Даже мужик с ведром замер у колодца. Одна только Дарья Муромская решилась действовать.

– Бегите отсюда! – закричала девушка. – Ник, уводи всех подальше! Я его задержу.

Дарья достала револьвер, бросилась через дорогу и укрылась за срубом колодца.

– Да бегите же! – кричала девушка, стрелять она не решалась – ответный удар колдуна наверняка зацепил бы кого-то из деревенских.

Тем временем чародей в белом поджег последний дом. Только тогда люди опомнились и бросились бежать кто в лес, кто по дороге. Николас старался собрать всех, орал:

– За мной. Я вас выведу!

Взрослые не обращали внимания на странного мальчика. Но дети по привычке послушались и стали собираться вокруг Николаса. Так с горем пополам ученик колдуна отвел крестьян за поворот дороги. Со стороны деревни раздались выстрелы, загудел и разорвался файербол. Ник посмотрел на Оливию.

– Возьми Настеньку, я должен вернуться туда…

– Не говори глупостей! – отвечала дочь колдуна. – Без тебя мы не сможем управлять куренем, не сможем спастись!

Настенька заплакала.

– Эх… – Николас махнул рукой.

За последние дни он успел ощутить себя настоящим мужчиной, даже опытным колдуном. И теперь чувствовал, что в ответе за жизнь Дарьи. Но делать было нечего.

– Все за мной! В убежище! – скомандовал Ник и повел крестьян в заросли крапивы.

Через пару минут они были уже возле куреня, и Тимофей Спиридонович встретил беглецов возмущенным криком:

– Вы куда! К нам столько не влезет.

Но поместились все – десять человек взрослых и двенадцать детей. Правда, свободного места совсем не осталось.

Когда деревня опустела, Дарья высунулась из-за колодца и выстрелила. Пуля пробила белый плащ на груди колдуна. Он оступился, замер, но в следующее мгновение выпрямился и пошел на девушку. Вот брошенное колесо телеги поднялось в воздух и с силой врезалось в колодец. Дарья едва успела укрыться от дождя острых щепок. Стеша сорвалась с плеча девушки и полетела в атаку.