Железный доктор - Орехов (Мельник) Василий - Страница 16

В рюкзаке у Бандикута среди объедков и всякого хлама он нашел три армгана – к сожалению, без батарей, а стало быть, абсолютно бесполезных. Оружие сталкера, ту самую дуру, из которой был завален сталтех, Володя взять не решился – он с трудом представлял, как ею пользоваться, к тому же пушка была, может, и мощной, но однозарядной и явно самодельной. Еще откажет в самый неподходящий момент...

А вот два пистолета с пояса Бандикута военврач снял, и все четыре обоймы к ним тоже забрал. Негусто, но все же оружие. И нож собственный, казенный, вернул на пояс. А вот аптечки и своего пистолета не обнаружил – то ли Бандикут хорошо их спрятал в берлоге, то ли куда-то успел заныкать по пути. Скорее всего, так оно и было – маловато трофеев волок с собой ушлый сталкер, явно не все, что смог найти. Тайнички, небось, оборудовал где-то, скопидом...

– Цел? – осторожно спросил Володя, тряхнув Бандикута за плечо.

Коротышка молчал, но по дрожанию ресниц было ясно, что он не помер, а пребывает в глубоком обмороке. Ну и хорошо. Очухается, куда денется. Некогда с этим уродом в доброго самаритянина играть. Пусть скажет спасибо, что до смерти не зашибли.

– Ладно, – сказал Володя, поднимаясь. – Надеюсь, никто тебя тут не сожрет. А мне идти надо. Понимаешь?

Идти в самом деле было надо, и как можно шустрее. Мышцы уже отходили от стимуляторной атаки, так что требовалось срочно найти более или менее подходящее убежище. И здесь лейтенант Володя Рождественский совершил очередную ошибку, потому что не подумал о самом простом решении проблемы – вернуться в логово, связать Бандикута и спокойно отлежаться. Военврач хотел скорее выбраться из жутких подземных коммуникаций и потому побежал вперед в надежде успеть на стимуляторах добраться до Обского моря.

Это было, пожалуй, худшее, что он мог сделать в сложившейся ситуации.

Коридор закончился весьма неожиданно – тупиком. Володя завертел головой, прикидывая, не проскочил ли на бегу мимо какого-то ответвления (на самом деле он пропустил их с десяток, совершенно не заметив), потом посмотрел вверх и увидел на высоте метров трех нижние поручни металлической лестницы, покрытой следами коррозии. Посмотрел вокруг – нет ли какой подставки, ведь корявый коротышка Бандикут явно не мог достать так высоко. Не нашел, обреченно вздохнул, прицелился и на последних остатках стимулятора подпрыгнул изо всех сил.

Уцепился Рождественский удачно, подтянулся, некоторое время поднимался на руках, пока нога не нащупала скобу. Посветил вверх фонариком – лестница уходила в округлый зев вертикальной шахты, что там в конце – можно было только догадываться. Мешкать не стоило: если мышцы сдохнут на лестнице, то не останется сил даже зафиксироваться и повиснуть.

Военврач принялся карабкаться, словно обезьяна, подстегиваемый красочными воображаемыми картинками: вот обессилевшие руки разжимаются, соскальзывают, и он падает вниз с хрензнаетсколькиметровой высоты, в финале дистанции ударяясь головой о кирпичный пол. Разлетающийся пластик вперемешку с костями черепа и мозгами Рождественский представил настолько достоверно, что даже ойкнул от ужаса и кратенько выматерился.

Падать ему, к счастью, не пришлось. Лестница закончилась люком, в который Володя уперся шлемом и аккуратно приоткрыл. Снаружи оказалось довольно светло, хотя шахта выходила в помещение. Вокруг валялись битое стекло и груды разноцветного мусора, и Володя не сразу понял, что находится внутри книжного магазина. Он бы так и не понял, если бы не увидел косо болтающуюся пластиковую вывеску с выцветшей надписью: «Книжная планета». Ул. Ильича, 6, ТЦ Академгородка. Часы работы: 10:00 – 21:00».

С трудом выбравшись из люка и захлопнув крышку, Рождественский отполз в сторону, бросил мешок с украденной едой и привалился к одной из отсыревших и разбухших от времени и непогоды книжных куч, тут же расползшейся под его весом. Получилось удобно – что-то вроде пневматического кресла. Володя расслабился, и тут же мышцы скрутило так, что он едва не взвыл от боли. Судорожно нашарил в контейнере обезболивающее, запихнул в рот и принялся жевать, сплевывая куски пластиковых капсул. Горькое лекарство стекало в горло, но боль не унималась. Рождественский закрыл глаза, перед ними бешено вращались разноцветные круги, словно праздничный фейерверк. Сознания он не потерял – наверное, организму уже надоело это делать. Поэтому военврач просто лежал и ждал, пока боль уйдет.

Она ушла минуты через три, показавшихся ему тремя часами. На смену боли явилась слабость – лейтенант даже не мог поднять руку, чтобы закрыть шлем. Что там шлем – он не мог толком держать голову, она заваливалась на сторону, как у новорожденного.

«Уж от чего – от чего, а от воздуха на Зоне сдыхают в самую последнюю очередь. Обычно до летательного исхода просто не доходит, гораздо раньше помирают от чего-нибудь другого», – вспомнились слова Бандикута.

Да уж. Сейчас, например, Рождественского можно было брать голыми руками. Или что там у биомеханизмов – манипуляторы? Вот, голыми манипуляторами...

Но сделать несчастный военврач ничего не мог и даже не представлял, сколько продлится такое состояние – последствия зависели в том числе и от физической силы человека, а Володя атлетом никогда не был. В Военно-медицинской академии он уныло висел на турнике, словно груша, или сваливался с брусьев, вызывая зубовный скрежет у мускулистых инструкторов. В бассейне на сдаче зачетного заплыва едва не утоп. Если бы не чисто медицинские достижения, черта с два он вообще закончил бы академию. Может, в самом деле надо было больше думать о занятиях в тренажерном зале, нежели о факультативе по армейской сексопатологии или практикуме на тему «Удаление корня зуба в полевых условиях при отсутствии ультразвукового оборудования»?

Теперь оставалось лишь сожалеть и пассивно следить за окружающим миром, приходя помаленьку в норму. Минут двадцать-тридцать это займет точно. А то и больше.

Окружающего мира, кстати, было совсем немного: со своего импровизированного ложа Володя видел только полуразвалившийся стеллаж, стопки книг, обломки перекрытий и несущих конструкций, неопрятно свисающие лохмотья пластикового покрытия стен. В проломе стеллажа Рождественский углядел детскую коляску, из которой прямо на него смотрели два диких зеленых глаза. Рождественский дернулся было, но быстро понял, что глаза ненастоящие, стеклянные, и принадлежат они плюшевой пуме внушительного размера. Похоже, рядом был детский отдел. Интересно, как эта пума умудрилась так сохраниться? Впрочем, кому она сдалась тут. Дети железячные, что ли, с ней играть станут? Какие, к черту у них дети?..

Володя хотел тряхнуть головой, чтобы отогнать идиотские мысли – сказывается все же, что крепко приложился ею несколько раз. Но мышцы шеи пока отказывались подчиняться лейтенанту. Что ж, придется ждать. Рождественский скосил глаза в другую сторону. В уголке скалился человеческий череп – наверное, продавец книг или читатель... А может, и писатель, у которого тут в момент Катастрофы была раздача автографов. Почему нет?

Еще Володя наблюдал фрагмент серого неба в стенном проломе. Очень далеко по небу что-то неторопливо двигалось – то ли армейский вертолет, то ли биомеханизм-дракон, у которых в Бердске, на площадке бывшего вертолеторемонтного завода, находилась база. В первом случае маячок мог бы помочь Рождественскому, во втором – погубить его, но маячка стараниями гнусного Бандикута все равно не имелось, так что мучительная проблема выбора в данном случае не стояла.

А ведь сюда и в самом деле может что-нибудь приползти, дошло до Володи. Развалины ТЦ, то бишь Торгового Центра, где в мирные времена жители Академгородка покупали всякие полезные вещи, находились аккурат под академовским тамбуром, на краю холма, который Володя разглядывал после своей встречи со сталтехом.

Рождественский поежился, представив, что тамбур висит где-то у него над головой... А где тамбур – там и наносимбионты, то есть биомеханизмы, управляемые скоргами. И сталкеры. И вообще много чего обитает в районе академовского тамбура, недаром покойный подполковник Гончаренко даже смотреть на него особенно долго не велел...