Перворожденный - Томпсон Пол - Страница 7

Грифон беззвучно скользнул вниз, его лапы со слабым стуком коснулись крыши дворца. Кит-Канан спрыгнул со спины Аркубаллиса, потрепал животное по шее и прошептал ему на ухо:

– Ну а теперь будь хорошим мальчиком. Жди меня здесь.

Грифон покорно сложил крылья и лег.

Кит-Канан тихо двинулся по крыше. Над ним, скрывая лестницу, нависла огромная черная тень башни. В темной стеганой одежде и тяжелых сапогах принц сливался с тенями. Он не стал спускаться по ступеням – даже в такой поздний час в коридорах дворца могли встретиться слуги, а он не желал быть замеченным.

Кит-Канан прижался к стене башни. Над головой его слабо светились желтым узкие окна – в комнатах горели масляные лампы. Размотав тонкую шелковую бечевку, обвивавшую его талию, он привязал к ней железный крюк и, отойдя от стены, наметанной рукой раскрутил веревку и швырнул ее вверх. Крюк достиг третьего ряда окон и зацепился за каменный выступ под одним из них. Подергав для верности веревку, Кит-Канан начал взбираться на стену, медленно перебирая руками и упираясь ногами в каменную кладку.

Окно его комнаты находилось в третьем ряду на седьмом этаже. Добравшись до узкого выступа, за который зацепился его крюк, Кит-Канан выпрямился, прислонился спиной к стене и перевел дыхание. Внизу спал Сильваност. В свете двух лун Кринна принц видел белые башни храмов, дворцы аристократов, величественную хрустальную гробницу Сильваноса на холме, возвышавшуюся над городом. Освещенные окна блестели подобно драгоценным камням – желтым топазам и белым бриллиантам.

Кит-Канан острием кинжала поднял задвижку на своем окне, взобрался на подоконник и спрыгнул на кровать. В холодном лунном свете комната казалась бледной и незнакомой. Как и все покои на этом этаже, спальня Кит-Канана имела форму треугольника и походила на кусок пирога. Здесь хранились самые разнообразные сокровища его детства: охотничьи трофеи, коллекция блестящих, но совершенно бесполезных камешков, свитки с описаниями подвигов Сильваноса и Балифа. Теперь он должен покинуть все это и, наверное, навсегда.

Сначала принц подошел к дубовому платяному шкафу в глубине комнаты и достал из-за пазухи мягкий холщовый мешок, только что купленный у рыбака на реке. От мешка сильно пахло рыбой, но Кит-Канану сейчас было не до этого. Он взял из шкафа немного вещей – кожаную тунику на подкладке, пару тяжелых башмаков для верховой езды и самые теплые сапоги.

Затем, подойдя к комоду в ногах кровати, Кит-Канан торопливо принялся бросать в мешок запасное белье, и вдруг на дне ящика увидел вещь, которую совсем не ожидал найти. В ящике лежал завернутый в льняную ткань звездный камень – он купил его в подарок Герматии. Сверток раскрылся, и бриллиант засверкал в тусклом свете луны.

Кит-Канан медленно взял в руки драгоценность. Первой мыслью его было раздавить хрупкий камень каблуком, но он не смог заставить себя испортить прекрасный алый бриллиант. Сам не зная зачем, принц опустил его в рыбацкий мешок. С подставки у двери Кит-Канан прихватил три вещи: короткий, но мощный изогнутый лук, полный колчан стрел и свое любимое копье для охоты на кабанов. Ножны, висевшие у пояса, были пусты. Меч, выкованный служителями Кири Джолит, остался в Звездной Башне.

Принц запихнул стрелы и лук без тетивы в мешок, привязал его к копью, которое перекинул через плечо. А теперь пора уходить.

В щели тихо заскрипела щеколда; Кит-Канан отворил дверь. Напротив находилась спальня Ситаса. Из-под двери выбивалась полоска света. Кит-Канан опустил свою ношу на пол и взялся за ручку двери.

Дверь Ситаса беззвучно открылась, и он увидел брата в белой мантии, стоявшего на коленях перед столиком, на котором лежала одна-единственная роза. На каминной решетке горела свеча. При звуке шагов брата Ситас поднял голову.

– Заходи, Кит, – мягко сказал брат, поднимаясь, – я ждал тебя. – В тусклом свете он выглядел изможденным, под глазами залегли круги. – Я почувствовал твое присутствие, когда ты вернулся. Садись, пожалуйста.

– Я ухожу, – горько отвечал Кит-Канан.

– Это ни к чему, Кит. Попроси отца о прощении, он дозволит тебе остаться.

– Не могу, Сит, – развел руками Кит-Канан. – Не имеет значения, простит ли он меня, я все равно не могу здесь больше находиться.

– Из-за Герматии? – спросил Ситас. Брат кивнул. – Я не испытываю к ней никаких чувств, Кит, но ее выбрал отец. Я должен жениться на ней.

– А как же я? О моих чувствах ты не подумал?

Кит-Канан прочел сострадание на лице Ситаса.

– Но что же мне теперь делать? Что ты мне посоветуешь?

– Скажи им, что не хочешь жениться на Герматии, откажись от нее.

– Тогда я нанесу смертельное оскорбление клану Дубовых Листьев, – вздохнул Ситас, – нашему отцу, самой Герматии. Она избрана потому, что может стать лучшей женой для будущего Пророка.

Кит-Канан провел руками по лицу – он весь горел.

– Я словно в кошмарном сне. Не могу поверить – как это Тиа согласилась на все это?

– Пойди наверх и спроси у нее. Она спит в комнате как раз над твоей, – просто ответил Ситас.

Кит-Канан повернулся, чтобы уйти.

– Подожди, – окликнул его Ситас. – Куда ты собрался?

– Далеко, – вызывающе произнес Кит-Канан.

– Да куда же ты сможешь уйти один? – вскочил на ноги Ситас. – Как можно бросить все, что имеешь, Кит! Бросить свое богатство, словно огрызок яблока!

Кит-Канан остановился в дверях:

– Я совершаю единственно возможный поступок, совместимый с честью. Неужели ты думаешь, что я смогу продолжать жить здесь, с тобою, когда Герматия станет твоей женой? Ты думаешь, что я вынесу это – видеть ее каждый день и называть сестрой? Знаю, я опозорил отца и себя. Я смогу жить с этим, но я не смогу жить рядом с Герматией и не любить ее!

Он вышел в коридор и наклонился за мешком. Ситас открыл ящик из потемневшего дуба, стоявший в ногах кровати.

– Кит, постой. – Ситас повернулся – в руках его был меч брата. – Отец уже хотел сломать его, он был так зол на тебя, но я уговорил его отдать меч мне.

Кит-Канан принял из рук брата узкий, изящный клинок. Меч скользнул в ножны, как рука в перчатку. Внезапно Кит-Канан ощутил прилив сил – к нему словно вернулась частица его самого.

– Благодарю тебя, Сит.

Повинуясь внезапному порыву, близнецы заключили друг друга в объятия.

– Пусть боги покровительствуют тебе, брат мой, – горячо произнес Ситас.

– Они возьмут меня под свое покровительство, если их попросишь ты, – криво усмехнулся Кит-Канан. – Боги тебя слушаются.

Он вернулся обратно в свою комнату и уже собрался вылезти в окно, когда Ситас догнал его и, показавшись в дверях, окликнул:

– Неужели мы больше не увидимся?

Кит-Канан выглянул на улицу – на небосклоне ярко сияли две луны.

– Пока Солинари и Лунитари светят в одном небе, я думаю – мы еще встретимся, брат мой.

И, не сказав больше ни слова, Кит-Канан исчез за окном.

Ситас же возвратился в свою скудно обставленную комнату и закрыл дверь. Преклонив колени перед маленьким алтарем Матери, он мягко произнес:

– Две стороны одной монеты; две ветви одного дерева. – Он закрыл глаза. – Матерь, храни его.

Стоя на карнизе, Кит-Канан подобрал веревку. Комната как раз над ним, сказал Ситас. Отлично. В первый раз он бросил веревку слишком низко, и крюк, царапая каменную стену, чуть не угодил ему прямо в лицо. Кит-Канану удалось вовремя уклониться, но, покачнувшись, он едва не потерял равновесие на узком выступе. Упавший крюк стукнул по стене внизу. Кит-Канан, беззвучно выругавшись, подтянул канат к себе.

Башня Квинари, подобно большинству эльфийских построек, сужалась от основания к вершине. Карнизы, окружавшие башню, с каждым этажом становились все уже. Кит-Канан вынужден был четыре раза бросать веревку, прежде чем крюк зацепился за каменный уступ на уровне восьмого этажа. Когда же ему это удалось, он уцепился за канат и повис, вдыхая холодный ночной воздух, раскачиваясь под тяжестью мешка и копья, затем упорно пополз вверх. Окно над его комнатой было темным. Осторожно прислонив свою ношу к стене, Кит-Канан начал открывать задвижку кинжалом.