Королевская кровь - Томпсон Пол - Страница 9

– Не надо, Там. Хватит, – дрожащим голосом остановил его правитель, – не оправдывай его ненависть. – И добавил, обращаясь к Ульвиану: – Пятьдесят лет назад наказанием тебе послужила бы порка, но теперь ты так легко не отделаешься.

Таманьер отступил назад. Кит-Канан знаком подозвал Мерита, безмолвно застывшего рядом с Кемианом Амброделем.

– У меня есть поручение для тебя, лейтенант, – угрюмо начал Кит-Канан. От взгляда Пророка молодому эльфу стало не по себе, – Ты станешь тюремщиком моего сына. Отведи его в Башню Аркубаллиса. Оставайся с ним. Он не должен ни с кем видеться, ни с кем разговаривать – вообще ни с кем. Ты понял меня?

– Да, Великий Пророк, – сухо отсалютовал Мерит.

– А теперь иди, пока не рассвело.

Мерит, вытащив меч, подошел к Ульвиану. Принц мрачно уставился на обнаженный клинок. Пророк, кастелян и генерал наблюдали, как двое направились в сторожевую башню, которая охраняла северо-восточный угол города. Когда огромные двери дома захлопнулись за ними, Кит-Канан спросил у Кемиана где Верханна. Лорд Амбродель объяснил, как он разделил брата и сестру в такой непростой ситуации.

– Мудрое решение, – печально ответил Кит-Канан. – Ханна свернула бы Улли шею.

Пророк велел Кемиану возвращаться к гвардейцам и продолжать охоту за работорговцами. Генерал низко поклонился, сначала монарху, затем отцу, и торопливо покинул зал. Когда он ушел, Кит-Канан, дрожа, опустился на ступени. Таманьер тут же упал на колени рядом с ним:

– Величайший! С тобой все в порядке?

В карих глазах Кит-Канана блеснули слезы.

– Да, все хорошо, – пробормотал он. – Оставь меня, Там.

– Позволь мне проводить тебя до твоей спальни, Величайший.

– Нет, я хочу посидеть немного. Иди, иди, старина.

Таманьер поднялся и поклонился. Шорох его сандалий стих в тускло освещенном коридоре. Кит-Канан остался один.

Он почувствовал, что руки его сжаты в кулаки, и расслабил их. Среди эльфов пятьсот лет считалось не таким уж значительным возрастом, но сейчас Кит-Канан почувствовал себя бесконечно старым. Как ему поступить с Ульвианом? Мотивы поступков мальчика оставались для него загадкой. Неужели он так сильно нуждался в деньгах? Может, его волновали острые ощущения? На этот раз ничто не могло оправдать его поведения.

Однажды, когда Ульвиан возвратился домой грязный и полуголый, после того как буквально проиграл в кости свою последнюю рубашку, Верханна загнала отца в угол.

– С ним что-то не в порядке, – сказала она тогда.

– Разве? И кто тому причиной? – вслух размышлял отец. – Могу ли я винить кого-либо, кроме себя? Я едва видел его до того, как ему исполнилось двенадцать. Шли жестокие бои, я был нужен на войне.

– Его испортила мать. Она забивала ему голову всякой чепухой, – горько произнесла Верханна. – Бесчисленное множество раз он говорил мне, что ты в ответе за ее смерть.

Кит-Канан приложил руку ко лбу. Бесчисленное множество раз говорил он Ульвиану правду о Сюзине, рассказывал, что она пожертвовала жизнью ради мужа и его дела, но Ульвиан не верил этому.

Что он мог сделать? Ульвиан был прав: Кит-Канан не мог казнить или отправить в изгнание своего родного сына. Он – наследник Пророка. Великий труд, огромные жертвы, основание могучего государства, думал Кит-Канан, неужели все это было напрасно?

Где-то в отдалении зазвучал колокол. Жрецы Мантиса, звавшегося в древнем Сильваносте Матери, звонили в огромный бронзовый храмовый колокол, оповещая о приближающемся рассвете. Кит-Канан устало поднял голову. Звон колокола был подобен гласу, взывающему к нему, «Приди, приди», – говорил он.

«Да, – подумал он, – я поразмыслю и спрошу совета богов. Они помогут мне».

Маятник справедливости

Куполообразный потолок Башни Солнца был искусно выложен мозаикой. Рисунок символизировал ход времени и борьбу добра со злом. На одной половине купола из тысяч кусочков бирюзы было создано голубое небо. На нем сияло солнце из золота и бриллиантов. Другая половина была отделана черным ониксом и усеяна алмазными звездами. С неба светили три луны Кринна: рубиновый круг – Лунитари, серебряный – Солинари и диск из алого, словно бычья кровь, граната – Нуитари. Полушария разделяла радуга, набранная из малиновых гранатов, топазов, оливинов, сапфиров и аметистов. Радуга была и границей, и мостом между мирами дня и ночи, а также символом участия богов в мирских делах.

Кит-Канан, лежа на спине на помосте в центре Башни, размышлял о символическом значении купола. В отличие от своего двойника в Сильваносте, эта башня не использовалась как тронный зал. Башню Солнца главным образом открывали, когда Кит-Канан, по выражению Верханны, хотел «убить гостей наповал».

Кит-Канан подложил руку под голову. Его распущенные серебристые волосы, подобно нимбу, рассыпались вокруг головы. Сосредоточив взгляд на потолке Башни, он предался размышлениям.

Мир и гармоничная красота Башни Солнца успокоили его, дали возможность поразмыслить о сложных проблемах.

Ряды окон и зеркал тянулись снизу доверху, пропуская солнечный свет и отражая его. Где бы на небе ни находилось солнце, Башня всегда была ярко освещена. Пророк закрыл лицо свободной рукой. В окна залетал ласковый, прохладный ветерок. Сегодня, размышляя о проблеме наследования, Пророк Солнца наслаждался каждым мгновением покоя.

Квалинести необходим наследник. Кит-Канан поклялся перед богами и собравшимися у Пакс Таркаса, что он уйдет на покой, когда крепость будет воздвигнута. Еженедельные сообщения от главного архитектора и старшего строителя, гнома по имени Фельдрин Полевой Шпат, позволяли Пророку следить за продвижением дел. Пакс Таркас готов на девяносто процентов; если будет стоять хорошая погода и не возникнет осложнений, строительство завершится через два-три года. Скоро Кит-Канан должен будет назвать имя своего наследника.

Слишком долго Пророк утешал себя мыслью, что его единственный сын – просто упрямец, но теперь уже невозможно отрицать, что проблема гораздо глубже. Его собственный сын занялся торговлей рабами…

Итак, Ульвиан явно недостоин титула Пророка Солнца. Кит-Канан размышлял о других возможных кандидатах. Верханна? Не слишком удачный выбор. Она храбра, умна и благородна, как и все высокородные сильванестийцы, но в то же время вспыльчива и иногда даже резка. Несмотря на мечту Кит-Канана установить равенство в своем королевстве, тот факт, что в жилах Верханны текла смешанная кровь, также настроит против нее некоторых ее чистокровных эльфийских подданных. Эти предрассудки тщательно скрываются, не выставляются напоказ, но все же Пророк знал, что они существуют. Вдобавок Верханна – женщина, а преодолеть предубеждение против женщины слишком тяжело.

– Ты можешь снова жениться, – произнес тихий голос.

Кит-Канан спустился с возвышения и огляделся вокруг. В башне стояла кромешная тьма, хотя, насколько помнил Кит-Канан, еще не наступил полдень. Слева от него, между колоннами, опоясывавшими зал, показался странный эльф, окруженный облаком желтого света.

– Кто ты такой? – спросил Кит-Канан.

Незнакомец приблизился к возвышению, и аура света следовала за ним, хотя в руках эльфа не было ни лампы, ни свечи. Он был одет в плотно облегающий костюм из красной кожи. Алый плащ, свисавший с одного плеча, волочился по полу. Уши незнакомца казались необыкновенно длинными и заостренными, даже для эльфа, а волосы были ярко-рубинового цвета.

– Я тот, кто способен помочь тебе, – ответил незваный гость с превосходством в голосе.

Теперь, когда он приблизился, Кит-Канан рассмотрел его черные блестящие глаза и лицо, мертвенно-бледное, словно череп. Ни одна линия не пересекала его; оно как будто было вырезано из чистого алебастра.

– Убирайся отсюда! – резко приказал Кит-Канан. – Ты нарушаешь мой покой.

Он взглянул прямо в лицо незнакомцу, напрягшись, готовый к борьбе или отступлению.

– Ну-ну! Ты сейчас в затруднительном положении из-за сына, не правда ли? Я могу помочь тебе. Я обладаю большим могуществом.