Рейнджер - Дравин Игорь - Страница 61

– А почему ты просто не можешь сказать «да»? – Девчонка требовательно посмотрела на меня.

– А вдруг со мной что-то случится! – улыбнулся я. – Ты хочешь видеть меня как призрака?

Блин! Переборщил. Девчонка всхлипнула. А если сейчас еще и заревет? Пора принимать меры. Обнять, прижать к своей бронированной груди, поцеловать в немыслимо сладкие губы.

– Остановись, придурок!

Принял. Я оторвал себя от девчонки или, если быть точным, оторвал ее от себя. Действительно придурок. Зачем я это сделал? И так видно, что нет никакой гордой и стервозной дочери короля, нет никакой герцогини Алианы эл Чанор. Есть влюбленная в меня девчонка. Влюбившаяся в меня девчонка. Ну зачем ты это сделала, Эла? Зачем?! Я этого не хотел, Алиана. Прости меня, если можешь.

– Это связано с черным караваном? – требовательно спросила герцогиня.

Вот, чувствуется школа придворной жизни. Собралась и надела маску. Зря, ты меня уже не сможешь обмануть никогда. Твои глаза не смогут меня обмануть. Нет, на том развлечении я наверняка не умру. Сволочь не даст мне такого послабления. Умереть в такой заварушке, – а зачем, собственно, он на меня свое время тратил? Почему меня не убил бхут? Сча-аз. Сволочь придумает что-то изысканное. Например, через год, когда начнется очередной раунд, я сойду с ума и начну спасать мир. Вот это да! Вот это достойный повод для смерти одного придурка, но я им никогда не стану. Сволочь, я на это никогда не пойду. Мне плевать на мир. Я уже понял, как ты меня проверяешь на прочность. Ты не совсем сволочь, ты – ткач.

– Нет, конечно, – рассмеялся я. – Я говорю в общем плане.

Герцогиня исчезла, и девчонка вновь обняла меня. Кстати, спасать мир. Помнится, листал я одну книгу. Там ГГ предложили убить ребенка и обрести власть над миром. Менять его по своему усмотрению. Делать жизнь всех разумных лучше. Ессно, ГГ отказался. Он же не идиот. Я его понимаю. Плевать мне на всех разумных. Для меня важны только те, кто мне дорог и близок, вот ради них я и совершил недавно очередную подлость в своей жизни. Совершил, и что дальше? Да ничего. Уже почти перестал себя грызть. Пройдет время, и я начну смеяться, вспоминая, как я все это переживал. Время – лучший лекарь. Матвей, ты тысячу раз прав. А тот, который переживает за весь мир, тот, который хочет всех спасти, – он зальет этот мир кровью, ужасом и ненавистью. Зато слезы ребенка будут замечены. Будет что говорить либерастам о вечных ценностях. Были прецеденты, и как раз на моей исторической родине. Пока к власти не пришел жесткий и жестокий прагматик-вождь, вождь-диктатор, там творилось черт знает что. Вождь уничтожил всех своих «соратников», которые жаждали осчастливить все человечество большевизмом с его идеологией и моралью. Именно что большевизмом, а не тем, как впоследствии это стало называться. Он уничтожил их, в том числе и ледорубами по темечку. Монарх – так его называли некоторые и правильно делали. Один из немногих моментов из истории моей страны, когда на троне была личность, а не задница. Что бы он ни делал, что бы о нем ни говорили – это был великий человек. А великие люди совершают великие дела, в том числе и злодеяния. А потом восстала из хаоса великая страна, которой он руководил. Она перенесла великие испытания. Ее боялись, ненавидели, но уважали. Ключевое слово – уважали. Боятся сильных, ненавидят всех, кто не идет с тобой в одном строю позади, не марширует под твою дудку, а вот уважают только равных или тех, на кого стремятся равняться.

– Эла, – начал я, – тебе, да и всем вам уже пора выдвигаться. Скоро взойдет Хион, и Алые начнут переброску.

Алиана утерла слезы и с трудом улыбнулась. Что ты так переживаешь? Пройдет время, и все устаканится. Приемы, балы и охота заставят тебя забыть о нашем маленьком приключении. Заставят забыть о том, что мы все пережили.

– Ты уверен?

Уверен. Пройдет время, может быть, пара лет, и я опять стану для Алианы другом, а не любимым мужчиной. Может быть. Она дочь короля и не может иметь возлюбленного – только фаворита, а я им никогда не стану. Алиана – политик и по прошествии времени поймет, что ее чувства ко мне – это не то, что ей нужно. Это не то, что нужно ее стране. Когда она умудрилась влюбиться в меня?

– А то ты не знаешь?

Предполагаю. Сначала был просто интерес ко мне. Потом самоцветный рудник, там ее чувства обострились, и я стал ее парнем. Потом… А что потом? Резкий переход ее чувств от глобальной ненависти ко мне, когда она лежала на алтаре, до понимания, что я умер и убил бхута. Она подумала, что я пожертвовал собой.

– А это неправда?

Правда, но не вся. Я же не умер!

– А ты не был готов умереть?

Был готов, как юный пионер, а что это меняет? Я же выжил. Поговорка права. От ненависти до любви один шаг. От великой ненависти до… Не хочу об этом думать. А я тут и воскрес. Блин! Знал бы – умер понарошку, и плевать на метку иуды. Пережил бы под чутким руководством мангуста.

– Пережил бы?

Не знаю. А когда она узнала, что я был готов рискнуть своей душой, это добило девчонку. Алиана, ты ведь так насмехалась над героями! Какой я рыцарь в сверкающих доспехах? Какой я герой? Я просто старался сделать так, чтобы ты выжила. Чтобы я выжил, и, как дополнительный бонус, у тебя оказалась бы в прелестных ручках корона короля. Главное – это выжить. Это стиль жизни охотников. Все! Зачем ты стала так меня воспринимать? Ты же принцесса. Блин! Что с туристами? Вернее, что с туристами мужского пола?

– А что с ними?

А то ты не видишь моими глазами? Все, как один, столпились у палисада и смотрят на восходящий диск Хиона. Блин. Они ни разу не видели рассвета? Зато мне их спины видны очень хорошо.

– А тут есть выпускной вечер, ночь и утро?

Нет, конечно. Чувствую, что по пришествии данной компании в королевство Мелор даже Ронк будет утверждать, что его племяшка ни разу и ни с кем. Он лично над ней все ночи дежурил с обнаженным мечом и все попытки пресекал. Конечно, если папенька Алианы будет об этом спрашивать.

– Чьи попытки?

Да черт его знает. То ли мои, то ли девчонки. Опять блин: теперь и граф будет лгать. Я уже не говорю об остальных. С егерями все понятно. Ничего не видели, не слышали и так далее. Пат улыбнется и пошлет всех к Создателю, а если не поймут, то пошлет и подальше, чтобы поняли наверняка. Изар – так вообще. В последнее время он мне совсем не нравится. Вернее, не нравится его реакция на происходящее. Все туристы, а он самый первый, считают, что бросают меня. Считают, что бросают своего боевого друга на произвол судьбы. Бросают того, кто их спас, кто перевел миссию туристов из разряда невыполнимой в замечательную шутку. Они домой, а я в бой. В тот бой, который туристы должны были закончить вместе со мной. Это они так думают. Блин, «Я», что делать?

– Может, прекратить себе врать? Ты видишь смысл в этом?

Нет, и не хочу думать о том, что ты произнес. Я не вру себе. Я ввожу себя в заблуждение. Наверно.

– Ронк, – начал я, – готовься принять командование отрядом.

– Принял, Далв, – ответил мне двоюродный брат короля.

– Выдвигаемся? – спросил Гил Добряк.

– Конечно, – кивнул я и сел на Пушка.

– Открыть ворота, – заорал Гил и дал отмашку двадцатке рейнджеров.

Вот мангуст свинью мне подсунул. Ничего не сказал о том, кто является временным комендантом седьмого поселка. От кого зависит сейчас здесь все. Мангуст – скотина. Мы начали проезжать сквозь открывшиеся ворота. Теперь пара километров – и мы у крепости Алых. Там телепорт, и все. Все. Алиана отправится домой. Ее отец наденет корону – хм, какая это корона, это тонкий обруч – и выздоровеет. Что он будет делать потом, меня не интересует.

– А что будет делать она?

Заткнись.

– Далв, – начал Гил, – с тобой все в порядке?

– Со мной все отлично, – с трудом раздвинул я губы. – Едем к Алым.

Со мной все отлично, а мангуст – скотина. Когда я вчера увидел Гила, когда он увидел меня, въезжающего в ворота, то я едва успел ему представиться теперешним именем. Впрочем, это все равно не избавило меня от ломания, заметьте, моих ребер этим медведем. Как Гил крыл меня матом. Потом крыл. Когда мы оказались в корчме казненного посредника, которую Гил переоборудовал под свой штаб. Ломал мне ребра потом, когда мы остались в одной комнате наедине. Я хмыкнул: такого интима я точно не ожидал. А потом я еще был и зверски отруган. Гил меня искал в Белгоре, как только услышал о произошедшем с волчицами. Как только узнал о произошедшем с одной магиней жизни. Узнал о смерти той, кого я не могу называть теперь даже мысленно по имени. Жаль, что у него с ней ничего не получилось. Наверняка тогда она была бы жива. Гил узнал, что я уехал из Белгора, и все. Потом была небольшая попойка, а потом я пошел в комнату принцессы. А потом мы не смыкали глаз до утра. Как она была нежна и нетерпелива. Как я был настойчив. Грусть, страсть, сожаление, желание взять последние мгновения счастья – вот что царило в комнате Алианы. Я зарывался лицом в ее волосы, и мы говорили о пустяках. Через некоторое время опять говорили обо всем, только не о нас.