Провалившийся в прошлое - Абердин Александр М. - Страница 65

– Это они! Они! Мои говорящие камни, Митяй! – И тут же принялась быстро раздеваться, бормоча: – Я нашла, наконец, свои говорящие камни! Теперь я стану самой великой ведлой в роду Медведицы. Митяй, для этого я обязательно должна родить от тебя девочку. Я уже разрезала сдерживающий узел, и ты можешь сделать меня матерью прямо здесь, сейчас.

Быстро стащив с себя далеко не всю одежду, Шашемба, прижав камни к груди, немедленно встала в столь ненавистную Митяю при таких обстоятельствах позу. Он легонько шлёпнул молодую красотку по шикарному заду ладонью, откинул кровать, быстро застелил её, после чего мигом разделся, довершил раздевание Таниной тётки, поднял её на руки и положил на постель. Та хотя и удивилась, всё же не стала сопротивляться. Поначалу её интересовали только говорящие камни, которые она продолжала прижимать к своей пышной груди, но потом Шашемба всё же переключила своё внимание на Митяя, хотя камней из рук так и не выпустила. Через некоторое время, нежно лаская тело молодой женщины, сыну которой уже исполнилось десять лет, он спросил:

– Шашемба, а как ты собираешься обрабатывать эти камни? Знаешь, я на всякий случай прихватил с собой машину, которая может обтачивать даже куда более прочные камни, чем эти аметисты. Может, мне помочь тебе?

Большая мать улыбнулась и тихо сказала:

– Ведле, нашедшей свои говорящие камни, не нужны никакие машины, Митяй. Ладно, раз ты будешь отцом моей дочери, то смотри, как я буду это делать. Когда ты найдёшь свои говорящие камни, ведь ты великий ведл, то вспомнишь мой ведан.

Шашемба села на кровати по-турецки, вперила в аметисты свой взгляд, и Митяй, лежавший на кровати в расслабленной позе, чуть умом не тронулся от увиденного. Во-первых, камни редкостной красоты на ладонях ведлы начали светиться, но это ещё ничего. С мелодичным звоном от них стали откалываться, быстро тускнеть и превращаться в совершенно невзрачные, кривоватые, полупрозрачные пластинки сероватого цвета ненужные куски аметиста, которые сами собой отлетали в сторону и падали на волчьи шкуры, покрывавшие пол будки. Не прошло и получаса, как он увидел на ладонях ведлы два одинаковых, идеально отполированных аметиста, имевших форму узкого полумесяца длиной семнадцать сантиметров, шириной, если измерять от прямой линии, соединяющей их рога, в десять и толщиной в полтора сантиметра. Ни о чём подобном Митяй даже подумать когда-то не мог, ведь прямо на его глазах два здоровенных аметиста превратились в говорящие камни сами, по своей собственной воле, но в то же время по проекту, предложенному им ведлой. Да… ведловство, однако. Отходы ведла выбросила за дверь и, заулыбавшись, приложив говорящие камни к верхней части груди, весёлым голосом пояснила:

– Вот так я теперь и буду носить говорящие камни, Митяй.

Женщина потянулась к нему, обняла и, к полному удивлению парня, поцеловала, после чего они продолжили заниматься любовью, и говорящие камни при этом не свалились с её крепкого и сильного тела. Они держались над её грудями, словно приклеенные «Моментом».

Позднее, когда они решили всё-таки перекусить, прежде чем подняться наверх, в стойбище на высоком берегу реки возле леса, Митяй, наливая Шашембе ещё один стопарь коньяка, спросил:

– Шаши, а если ты родишь от меня сына, что тогда? Ведла улыбнулась и ответила:

– Значит, нам придётся повторить всё ещё раз. – Увидев, как скуксился от её слов Митяй, та успокоила его: – Не волнуйся, Митяй, у меня обязательно родится дочь, ведь со мной были мои говорящие камни и теперь я могу делать и не такое. Я бы показала тебе, что умею делать, но нам нужно идти в большой дом. Алаур и его сестрица уже совсем там обезумели. Ты даёшь всем ведлам новые имена. Дай и мне великое имя, и мы пойдём.

Митяй, честно говоря, последние два часа тоже ощущал сильное беспокойство. Хотя он был и не прочь провести ночь с Шашембой, раз та уже обрела свои говорящие камни, значит, его кобеляж налево закончился. Подумав, он сказал:

– Шаши, теперь я стану называть тебя Ольгой. Это великое имя, и ты теперь не просто большая мать племени Гремящей Воды, а княгиня. Пойдём, нам нужно выручать Таню.

Они торопливо оделись и вышли из будки Шишиги. Уже стемнело, но было ещё довольно рано, всего восемь вечера. Хотя на небе взошла луна и залила озеро, засыпанное снегом, и берег призрачным серебристым светом, Митяй, сняв с крыши здоровенный кожаный сидор, сунув в него свёрток с остальными камнями, всё же включил электрический фонарь, и они стали подниматься по широкой деревянной лестнице наверх.

Ворота в стойбище были распахнуты настежь, и, едва посмотрев через них внутрь, Митяй широко улыбнулся, не увидев круглых шатров. Их и здесь сменили большие деревянные дома, оштукатуренные даже не глиняным, а белым известковым раствором. Вот что значит вовремя подать людям хороший совет, а то так бы и мучились от сквозняков в рубленых избах. Засыпные стены из бруса, оштукатуренные снаружи, – самая надёжная защита от ветра, а русская бревенчатая изба – это форменная камера пыток сквозняком и холодом, особенно в лютую зиму. Княгиня Ольга подвела его к самому большому дому в стойбище племени Гремящей Воды, в котором все дома стояли в три ряда, и они вошли внутрь. В просторном помещении, явно предназначенном для общих собраний племени, освещенном светом множества парафиновых светильников, собралось много народу. Большая часть охотников, пришедших на толковище, сидела на полу, а те, кто находился по краям, стояли, и все громко галдели.

В противоположной от двери стороне, подле стены, в которой была прорублена дверь, ведущая в покои Шашембы, стояли, скрестив руки на груди, князь Денис, рядом с ним Таня и Игнат и остальные охотники, их подпирали справа и слева гвардейцы Шашембы, а за спинами встали её подруги. Перед ними стояли Алаур и сестрица Тани, вопившая:

– Забирайте свою Шашембу, всё ваше проклятое оружие из блестящего камня и убирайтесь к духу Огненной реки. Он вас давно уже ждёт. А когда он вас сожрёт, я заберу свои говорящие камни, и племя Гремящей Воды не будет знать горя.

Шашемба негромко сказала:

– Вот же горластая кахла, совсем ума лишилась. – После чего, повысив голос, строго проворчала: – Расступитесь перед большой матерью. Чего собрались? Послушать, как эта глупая баба призывает беды на свою голову? Ну, так она и на ваши головы беду накличет, вот увидите. Дайте нам пройти.

Голос Шашембы вроде бы звучал не грозно, но охотники – а в этом помещении собрались только они – испуганно вскакивали и, отбегая в сторону, уступали ей дорогу. Большая мать шла вперёд, словно ледокол, а Митяй, чуть ли не хохоча, гордо шагал за нею следом. Сомнала так разошлась, что уже ничего не слышала и продолжала вопить, не обращая внимания на то, что творится за её спиной, а верзила братец ей поддакивал. Шашемба, дойдя до них, положила руки им на плечи и лёгким движением буквально отбросила в стороны, сделала ещё несколько шагов вперёд, Митяй быстро встал рядом с ней, и широко улыбнулась князю Денису, тоже чуть ли не покатывающемуся от хохота. И тут произошло то, что сразу же сняло камень с души Митяя. Между ними мгновенно пробежала не то что искра, а мощнейшая молния. Денго Большой Камень изумлённо взглянул на свою суженую и радостно заулыбался, а та моментально зарделась, ей-ей, как маков цвет, а то и ярче. Похоже, что от его ведловского взгляда не ускользнули перемены, произошедшие за эти несколько часов с той женщиной, с которой он должен был вступить в самый что ни на есть настоящий династический брак, раз князь зычным басом воскликнул:

– Эй, крикливая женщина, ты говорила, что Дмитрий, мой брат, не пускает тебя к твоим говорящим камням? Так он же эти ведловские камни привёз с собой. Он привёз их немало, и княгиня Шашемба уже носит говорящие камни на своей груди. Хотя она, наверное, уже получила от великого князя новое, княжеское имя, и теперь к ней нужно обращаться по-другому. Она сама сейчас скажет, как нам её теперь величать.

В большом помещении прогремел единодушный, короткий вопль восторга и тотчас наступила полная тишина. В этой тишине негромкий, но чистый и ясный голос Шашембы прозвучал как громкий, торжествующий крик, когда та громко и радостно сказала: