Тайны московской принцессы - Устинова Анна Вячеславовна - Страница 19

Егор от обиды и ярости скрипнул зубами. Предатели! Может, конечно, он и погибнет, но не так быстро и не так просто, как им бы хотелось. Ситуация, разумеется, тухлая, но сил у него достаточно. И пока они есть, он будет пытаться выйти.

Егор специально запомнил, в какую сторону удалились Орест и его вертлявый соглядатай. Вот и ему, значит, надо туда. Он облизнул пересохшие губы. Сейчас доберется до яблок. Один раз он их уже пробовал и не умер. Следовательно, они безопасные. Ну, ясное дело, поэтому Шарик и не позволил ему их попробовать. Ничего, человек умнее всяких там шариков. Наестся этих яблок побольше, и превращение в мумию ему тогда не скоро грозит.

Выработав план действий, он приободрился и целеустремленно шагнул в кусты орешника. Сейчас начнутся сливы, а потом яблоки. Сливы, однако, не появлялись, а орешник делался гуще и гуще. Мальчик уже с трудом пробирался сквозь переплетающиеся ветви. К поляне было идти несравненно легче. Они с Шариком передвигались по утоптанной тропинке. А здесь на нее – ни намека.

Он поднял голову. Сверху ветви тоже сплетались в сплошной зеленый шатер. На поляне над ним простиралось подобие голубовато-сизого неба. Или это и впрямь было небо? Во всяком случае, тут его совершенно не видно. Ни клочка. Одна сплошная листва да зеленый полумрак, который явно сгущался.

Как бы там ни было, надо идти вперед. Здесь ведь и не присядешь. До того тесно, что с трудом можно стоять на одной ноге, а вторую девать некуда. И как его занесло в такую чащу? Липучие ветви не давали идти, цеплялись за руки, ноги, волосы, хлестали по щекам, норовя угодить в глаза. Он зажмуривался и, сцепив зубы, шел дальше, пока не уперся в сплошную стену из орешника: ствол к стволу, прут к пруту. Этакий бесконечный плетень. Егор ощупал его слева, справа. Пролезть или обойти – ни малейшей надежды. Да и темно сделалось – почти ничего не видно. Будто кто-то невидимый намекал ему недвусмысленно, что пора повернуть назад.

Вынужденный подчиниться незримой силе, мальчик пустился в обратном направлении. Путь оказался не в пример легче, он весьма скоро выбрел на удобную тропинку, которая запетляла между кустов. Вокруг посветлело, сквозь листву уже проглядывали лазурные островки неба.

«А жизнь-то, кажись, налаживается», – даже развеселился он. Если бы еще не мучила жажда. Увы, она властно одолевала его. И сильнее прежнего, потому что, борясь с зарослями, он взмылился и потерял еще больше влаги. Скорей бы дойти до колодца. Хоть руки пополощет, умоется, и то легче. Только в какой стороне колодец-то?

Плотные заросли орешника успели исчезнуть, и он теперь находился среди молодых березок вперемежку со столь же юными елочками. Тропинка петляла и петляла. Боясь еще сильней заплутать, Егор с нее не сворачивал. Куда-то же она должна вывести. Возможно, к ручью или озеру. Вот тогда-то он вдоволь напьется.

Пересохший язык лип к нёбу. Он оборвал молодую хвою с еловой лапы и принялся ее жевать. Терпко и кисло. Пить меньше не захотелось, зато хоть слюна снова есть. Он упрямо последовал дальше.

Будь это обычный лес, все было бы ясно. Дождь, земля и солнце обеспечивают растения всем необходимым. Но этот лес находится на сто двадцатом этаже. Почва, положим, какая-то под ногами есть. Только ведь без воды ничто живое существовать не может. «Интересно, они тут поливают или время от времени устраивают дожди? Опять мысли о воде! – одернул себя мальчик. – Запретить себе думать о ней!» Легко сказать. Перед его глазами тут же замельтешил запотевший стакан воды. Он дразнил, манил и издевательски ухмылялся.

– Сгинь! – крикнул Егор.

Вроде бы помогло: видение исчезло. Идти стало чуть легче. Грела надежда, что по идее он должен скоро куда-нибудь выйти. И правда, роща вроде бы поредела, на краю ее рос огромный кряжистый дуб. Под его могучими раскидистыми ветками стоял человек в черном плаще до пят и… Человек опирался на косу. Егор обмер, однако тут же принялся себя уговаривать, что у страха глаза велики и это попросту кто-то вышел покосить траву. Мужчина ли, женщина – не определишь. Плащ полностью скрывал фигуру, а глубокий капюшон мешал разглядеть лицо.

– Эй! – нерешительно крикнул мальчик. – Эй, послушайте! Подскажите, пожалуйста, как мне пройти…

Он осекся. Куда, собственно, ему нужно пройти? Человек в плаще, однако, его услышал и начал к нему поворачиваться. Капюшон слетел с головы, обнажив седые вьющиеся растрепанные волосы. И лицо – костистое, с крупным крючковатым носом и темными провалами глаз. «Смерть! – пронзил леденящий ужас Егора. – Она явилась за мной!»

Старуха раскрыла рот и простерла к нему белую костлявую руку. Она что-то ему начала говорить. Он, развернувшись, кинулся прочь и несся что было духу, слыша у себя за спиной топот. Она в любую минуту могла настигнуть его. Он прибавил темп. Топот не прекращался. Нога Егора за что-то зацепилась. Он подлетел в воздух, затем стремительно рухнул вниз. «Сейчас разобьюсь», – сжался он в предчувствии сокрушительного удара.

Его не последовало. Открыв глаза, мальчик обнаружил себя лежащим на траве у самого колодца. Над ним склонилась Зоя в длинном черном плаще и Белка, держащая за щекой орех.

– Проснулся, – отметил зверек и, хрумкнув скорлупой, сплюнул ее в сторону. – Горазд ты дрыхнуть! Мы там волнуемся за него, а он и в ус не дует.

– Хорош врать! – вскочил на ноги Егор. – Волнуется она! А кто мне подсунул Шарик, который меня в эти дебри завел?

– Какие еще дебри? – округлились глаза у Зои. – Это всего-навсего небольшой сад. Он весь насквозь просматривается.

Белка презрительно фыркнула:

– Да ему тут, видать, много чего приснилось.

Мальчик растерянно поморгал: «Выходит, и лес и старуха-смерть с косой были только лишь в моем сне? И Орест со своим осведомителем тоже? Но разговор-то у них был вполне реальный». Впрочем, и жуткая старуха до сих пор казалась ему реальной. И пить действительно очень хотелось.

Он потянулся к колодцу и зачерпнул большую горсть воды. Зоя резко ударила его по руке:

– Не вздумай! Нельзя!

– Почему? Пить хочется…

– Потерпи, – оттолкнула она его от колодца. – В другом месте напьешься.

– Да какая разница. Вода, она везде вода, – не сдавался Егор.

– Здесь другая вода, – возразила девочка. – Мертвая. Это Колодец Забвения. Выпьешь – и поминай как звали.

– Рассказывай, – хохотнул Егор. – Я уже руку туда окунал. Ничего не случилось.

– Твое счастье, что только руку. – Зоя и Белка с тревогой переглянулись, и девочка виновато покачала головой. – Прости, пожалуйста, я обязана была тебя предупредить. Если бы ты целиком окунулся, пропал бы навеки.

– А еще хуже, если бы вздумал попить, – мрачно добавила Белка. – Тоже пропал бы, но в жутких корчах.

– Это еще большой вопрос, – не была столь категорична Зоя.

– Какие еще вопросы? – обиделась Белка.

– Те, кто пил, исчезли бесследно и никому не могли рассказать про свои ощущения. Может, им было как раз очень хорошо.

– Крупно я сомневаюсь, – стоял на своем зверек. – Если тебя стирает с лица земли, это вряд ли приятно.

– Я пить, между прочим, хочу, – пресек их спор мальчик.

– А в чем, собственно, проблема? – искренне удивилась Белка. – Пойдем попьешь.

– Возвращаемся к Зое? – не понял он.

– Нет, что ты. Туда пока нельзя, – откликнулась девочка. – За комнатой установлена слежка. Они у меня чуть ли не обыск устроили. Хорошо, Белка тебя в надежное место отправила и все опасное успела до их прихода припрятать.

– Это из-за проникновения? – поинтересовался Егор.

– Откуда ты знаешь? – вытаращилась на него Зоя.

– Да он вчера в охотничьей комнате разговор Константина с Орестом подслушал, – вывела ее из недоумения Белка.

– Не только вчера. Я и сегодня, между прочим, при любопытном разговоре Ореста, можно сказать, присутствовал, – немедленно вновь огорошил ее мальчик.

– Где?

– Прямо здесь, у колодца. – Егор указал ровнехонько на то место, где стояли Орест и вертлявый мужик. – Я вот только не понимаю, кто такие партизаны и почему они их в твоей комнате ищут?